Максим Соколов
В докладе КГИ было установлено, что президентские выборы 2018 года — самые неконкурентные в истории России, то есть с момента учреждения выборного института в 1991 году. Эксперты КГИ вычислили индекс Лааксо—Таагепера, сообщающий не фактическое число кандидатов — тут никаких экспертов не надо, достаточно посмотреть на бланк избирательного бюллетеня, — но их "эффективное число", некоторую абстракцию, получаемую по сложной формуле "сумма квадратов плюс ряды сдвоенные" и показывающую, сколь эффективно эти кандидаты конкурировали с победителем.
Применительно к 18 марта 2018 года эффективное число кандидатов получилось самым низким — 1,62, тогда как на выборах 2004 года оно равнялось 1,73, в 2008 году — 1,82, а в прочих кампаниях вообще было больше двух.
Тут возникает немалое противоречие между суммой квадратов плюс рядами сдвоенными и общими воспоминаниями о былых кампаниях. Обыкновенно считается, причем считается представителями всех общественных течений и направлений, что неопределенность в том, кто победит, или хотя бы в смягченном виде — понадобится или не понадобится второй тур, существовала в 1991-м, 1996-м (тут даже и второй тур понадобился) и в 2000-м. И объективным показателем этой неопределенности было достаточно высокое число голосов, отданное за проигравшего претендента № 2. Проигравшего, но заставившего сильно поволноваться итогового победителя. Это было понятно всякому даже без суммы квадратов.
Но в любом случае тем, мы еще помним выборы 2004 года, когда лидеры КПРФ и ЛДПР стали фрондировать и отказались от участия в выборах, выставив вместо себя поединщиков — Зюганов агрария Харитонова, а Жириновский своего охранника Малышкина, — и людям, вовсе не лишенным памяти, трудно согласиться с тем, что тогда все было гораздо конкурентнее. Не оскорбляйте мой разум.
Но если 2004-й был совсем давно и память у экспертов отшибло начисто, то с выборов 2012 года прошло всего шесть лет, и вот что говорили тогда люди из той же социальной страты, что и авторы нынешнего доклады КГИ: "Сумма подозрительных голосов, полученных разного рода сомнительными способами, превышает дельту в 9,75 миллиона голосов… Участвовать в легитимизации этих заведомо нелегитимных выборов я не стану. С шулерами за игровой стол не сажусь… Выборов нет. Результат, который будет объявлен, будет нелегитимный, нечестный, и мы его не признаем… В России нет никаких выборов. Выборов в том смысле, который обычно вкладывается в это понятие. Есть тщательно срежиссированное спецмероприятие и так далее и тому подобное".
Ничего в этом хорошего нет. "Не люби поноровщика, люби спорщика": к политике это также относится, с другой стороны — свою же голову к неудалому претенденту не приставишь.
Но согласно русской народной мудрости, "до(придираться) можно и до телеграфного столба", и в этом и заключается истинная мудрость эксперта-аналитика. Когда с процедурной стороны выборы весьма чисты, достаточно сравнить былые претензии насчет злоупотреблений и нынешние, когда высокий процент и явки, и голосования за действующего президента не где-нибудь, а в столицах, которые, по расчетам граждански инициативных людей, должны были показать свою фронду, а показали совсем иное, остается последний прием.
А именно: исчисление индексов, посредством которых можно доказать что угодно. Если вычислять дважды два посредством высшей математики, а расстояние до звезд измерять складным аршином, возможности интерпретации открываются чрезвычайные. Возьмем хоть индекс свободы Фридом-хаус или индекс коррупции международной прозрачности.
Впрочем, во всем этом есть и хорошая сторона. К манипуляции индексами прибегают тогда, когда не хватает прямых убедительных примеров злоупотреблений. Когда безобразия очевидны и вопиют к небу, нет нужды прибегать к хитроумным исчислениям.
Наша политическая система, конечно, не идеальна и даже сильно не идеальна, но когда в рамках гражданских инициатив приходится извлекать нечто в стиле Лааксо—Таагепера, это есть показатель существенного улучшения в данной области.
Разве что КГИ таким образом решил утонченно польстить отечественной демократии.
