Сергей Петухов, обозреватель РИА Новости.
В понедельник стартовала очередная Нобелевская неделя, в течение которой станут известны имена ее лауреатов. В этом году денежный размер премии будет на 20% меньше, чем в прошлом – Нобелевский фонд потерял на биржевой игре. Лауреаты получат не по 10 млн шведских крон, как это было в предыдущие годы, а лишь по 8 млн крон.
Премии могли бы быть еще меньше, если бы Нобелевский фонд, управляющий наследством Альфреда Нобеля, не заработал бы в прошлом году на вложениях в хедж-фонды и недвижимость.
Судя по инвестиционному портфелю фонда, расплачиваться с Нобелевскими лауреатами в ближайшие годы он будет в значительной мере деньгами, заработанными на аренде недвижимости. Если арендные ставки упадут, то премии придется опять урезать.
Прибыль и убытки
Нобелевский фонд – частный. Микаэль Сульман, бывший его исполнительным директором с 1992-го по июнь 2011-го года, рассказывал обозревателю РИА Новости, что директора фонда собираются 7 раз в год на оперативные совещания, но что они там решают – конфиденциальная информация.
Единственный открытый источник нобелевской бухгалтерии – ежегодный отчет фонда на официальном Нобелевском сайте. Сейчас там висит отчет по финансовому состоянию фонда на 31 декабря 2011 года.
Выглядит это состояние неутешительно: за год чистого убытка 19 млн шведских крон, что составляет 6% от всего капитала фонда.
У фонда были и более провальные годы, чем 2011-й. Например, в самом неудачном за последние полвека 2008 году он потерял 19% своих денег. Но тогда размер Нобелевских премий фонд не стал урезать, они остались по 10 млн крон каждая.
Риск оправдался. Уже в следующем 2009-м году фонд заработал 372 млн крон, отыграв 13% убытков 2008-го года, а в 2010-м – еще 68 млн крон (8% потерь 2008 года). В итоге, за два года фонд восстановил размер своего капитала и даже слегка его увеличил.
Но в 2011-м – новый провал, и хотя фонд просел всего на 6%, а не 19%, как три года назад, на этот раз премии были урезаны с 10 до 8 млн крон.
Нарушение завещания Нобеля
"По российским меркам Нобелевский фонд с капиталом примерно в полмиллиарда долларов относится к крупным инвестиционным компаниям, по мировым – не очень. В США есть фонды с капиталом на порядок больше", – говорит главный аналитик "Ай-Ти-Инвест-Проспект" Александр Потавин.
"Фонд консервативного типа. Такими обычно бывают пенсионные фонды, стратегия которых – пусть небольшая, но гарантированная прибыль. Наиболее близкий к его тактике пример у нас, наверное, пенсионные инвестиции ВЭБа", – добавляет управляющий директор и главный экономист ГК "Тройка Диалог" Евгений Гавриленков.
По словам Микаэля Сульмана, структура инвестиций фонда не меняется уже много лет. Его портфель на 20 ±10% состоит из процентных бумаг с фиксированным доходом, в основном гособлигаций; 50 ±10% – это акции, и 30% – так называемые альтернативные инвестиции: в хедж-фонды, сырье, земельные фонды, недвижимость.
Вложения в гособлигации – своего рода несгораемая часть фонда. Долгое время из них на все сто процентов состоял портфель фонда – так распорядился сам Альфред Нобель, чтобы обезопасить свое наследство от рискованных биржевых спекуляций.
Но в период между мировыми войнами правительства начали решать свои проблемы с помощью инфляции, и при формальной доходности госбумаг их рыночная цена катастрофически падала, и размер наследства Нобеля начал сжиматься до опасного предела. Поэтому в 1953 году правительство Швеции нарушило волю покойного Альфреда Нобеля, разрешив фонду использовать все финансовые инструменты.
Управление фондом стало активным, а не пассивным. Для этого потребовались новые управленцы, а не отставные министры и ученые, заседавшие в фонде. В совет директоров были призваны банкиры и бизнесмены Густав Содерлунд и Якоб и Густав Валленберги (у нас более известен их племянник дипломат Рауль Валленберг, который в 1944 году спасал от нацистов венгерских евреев, выдавая им шведские паспорта, в 1945 году был арестован НКВД как шпион и при невыясненных до сих пор обстоятельствах погиб в тюрьме на Лубянке).
Риэлторы и спекулянты
С нобелевскими активами работают опытные инвесторы, для которых в данном случае был важен не их процент, а возможность повысить свою репутацию на рынке.
Сотрудничать с фондом непросто. По словам Микаэля Сульмана, при малейшей тени сомнения, что инвестор делает что-то не так, свои деньги фонд у него моментально отзывает без объяснения причин, такой пункт всегда присутствует в договоре с управляющими компаниями. Но недостатка в желающих поуправлять деньгами Нобелевского фонда до сих пор не наблюдалось. Ведь строку в послужном списке о работе с Нобелевским фондом потом можно конвертировать в более высокие прибыли.
Доверенные инвесторы с переменным успехом спекулировали ценными бумагами на мировых фондовых рынках и недвижимостью, но в целом дела фонда шли на поправку.
По словам Сульмана, в 1987 году Нобелевский фонд даже учредил собственную риэлтерскую компанию, работавшую с недвижимостью за рубежом и сумевшую накануне падения рынка недвижимости в начале 1990-х годов без убытков свернуть бизнес.
В конце 1990-х – начале 2000-х фонд снова вкладывался в недвижимость, а в 2003 году опять всю ее распродал, сохранив только доли в управление зарубежной недвижимостью на уровне 4% от объема всех своих инвестиций.
Как раз в это время рынок недвижимости рос, как на дрожжах, фонд мог бы "навариваться" на нем еще как минимум три года – до первых признаков ипотечного кризиса в США в начале 2007 года. Но предпочел выйти с рынка в начале бума.
"Кто ж покупает, когда дорого? Покупают, когда дешево", – смеется Михаэль Сульман.
"Западные инвестфонды фонды строят свои расчеты на покупке, а не на продаже", – поясняет нобелевскую логику Александр Потавин.
В 1991 году фонду удалось восстановить первоначальный капитал Альфреда Нобеля (чуть меньше $150 млн в современных ценах), довольно сильно подорванный войнами и кризисами, а затем увеличить его почти втрое. К настоящему времени рыночная цена его активов составляет $483 млн (по курсу шведской кроны на 01.10.2012).
Пересмотр портфеля
Даже самые профессиональные инвесторы не застрахованы от ошибок. В 2008 году вложения Нобелевского фонда в акции принесли убыток в 32%. Только благодаря прибыли от двух других частей инвестиционного портфеля общий убыток фонда удалось сократить до 19%.
В 2009 году спекуляции с акциями, наоборот, принесли прибыль в 27%, в 2010-м – еще 8,7%. Но в 2011-м с акциями опять не повезло: минус 9,3% только на акциях, и минус 6% всего капитала.
При этом прибыль от облигаций в последние полвека была более или менее постоянной – в районе 2% ежегодно. Зато доходность инвестиций в хедж-фонды и недвижимость росла. В 2011 году она составила от 5,5% до 12% (для разных фондов) и 8% для недвижимости.
Не нужно быть Джорджем Соросом, чтобы понять, какая часть нобелевского инвестпортфеля сулила фонду самые большие прибыли – та, которую директора фонда называли "альтернативными инвестициями", как бы подчеркивая этим их второстепенную роль в инвестпортфеле.
За последние четыре года совет директоров Нобелевского фонда сократил долю акций в своем портфеле почти на треть, с 67% до 47%. Долю облигаций оставил практически без изменений 20-21% . А долю вложений в хедж-фонды увеличил с 6% до 24%, вложений в недвижимость – с 6% до 9%.
В итоге, в 2011 году впервые в истории фонда альтернативные инвестиции достигли трети его инвестиционного портфеля – 33%.
По законам военного времени
Итак, что же произошло в Нобелевском фонде?
Директора переложили почти треть своих активов из того отделения своего портфеля, где лежат акции, в другое отделение, где у них хранятся договоры с управляющими хедж-фондов и документы на недвижимость.
Кстати, по словам Сульмана, фонд "зарабатывает на недвижимости в основном не на ее покупке, а на управлении". Проще говоря, на сдаче в аренду.
"Это более живой бизнес, чем покупка и продажа. Ведь квартиру по хорошей цене сразу не продашь, а контракт аренды можно расторгнуть в любой момент, если заранее хеджировать возможные при этом убытки", – поясняет Александр Потавин.
Одновременно с перетряской своего инвестпортфеля директора Нобелевского фонда урезали размер Нобелевской премии на 20%, и на пяти премиях сэкономили в общей сложности 10 млн крон (шестую премию – по экономике – платит Банк Швеции из своих денег).
Могли бы сократить и на 40%, до 6 млн крон каждую, и за счет лауреатов покрыть всю недостачу в 19 млн крон, образовавшуюся в результате их игр на фондовой бирже. Благо варьировать размером премии директорам Нобелевского фонда не в новинку.
На это мало кто обращает внимание, но премии то увеличиваются, то уменьшаются на несколько процентов почти каждый год. Но лишь дважды за более чем столетнюю историю Нобелевской премии ее сокращение было сравнимо с нынешним.
В 1916 году ее урезали на 22% по сравнению с предыдущим 1915 годом, в 1940-м – на 16%, а в 1941-м еще на 17%, то есть за два года – ровно на треть, 33%.
Тогда шли мировые войны, а какая война идет сейчас?
Трудные времена
Официальное объяснение исполнительного директора Нобелевского фонда Ларса Хейкенстена – "трудные времена" из-за "глобальной финансовой нестабильности".
"Трудные времена продолжатся, потому что и еврозона, и США ведут политику насыщения экономики денежной массой", – говорит Евгений Гавриленков.
В совете директоров фонда работают опытные люди, не понаслышке знакомые с реальной ситуацией в экономике и лично знакомые со многими бизнесменами и чиновниками, от которых сегодня напрямую зависит эта ситуация. Например, исполнительный директор Ларс Хейкенстен до Нобелевского фонда был членом Европейского аудиторского суда, а до этого возглавлял Банк Швеции.
Наверное, в его представлении и представлении других руководителей фонда, ситуация в мировой экономике действительно серьезная, если они впервые за последние полвека кардинально меняют инвестиционную стратегию фонда.
Впрочем, выбор у них невелик. Либо они заработают несмываемое клеймо разорителей Альфреда Нобеля, либо сохранят премию его имени еще на долгие годы.
Но по крайней мере в ближайшие годы расплачиваться с Нобелевскими лауреатами они будут в значительной мере деньгами, заработанными на аренде недвижимости. И если арендные ставки упадут, то премии придется опять урезать.
Нобелевский интерес
Присуждение Нобелевских премий вызывает легкий интерес у граждан только в одном случае: если премию справедливо дают (или цинично не дают) российскому ученому. Просыпается у гражданина гордость великоросса: мы что, дурнее других?! Он даже может выпить по этому поводу и напугать жену рассуждениями о фундаментальной науке.
Но, как видим, существует куда более практический повод хотя бы раз в год поинтересоваться нобелевскими делами. Хедж-фонды практически недоступны обычным россиянам. Зато опыт извлечения прибыли из недвижимости у народа огромный.
Наверное, многие интуитивно чувствуют, что последней тихой гаванью для их кровных капиталов в трудные времена глобальной финансовой нестабильности остается приобретение второй квартиры и сдача ее аренду.
Согласитесь, приятно осознавать, что к такому же выводу наконец-то пришли и нобелевские бухгалтеры.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
