Какая Украина нам не нужна

«

"Если у наших границ возобновится гражданская война, полноформатные боевые действия, это будет представлять угрозу для безопасности Российской Федерации", — пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.

Начало масштабного военного конфликта со стартом в украинском Донбассе (Донбасс — территория угольного бассейна, расположенного как в России, так и на Украине) все более вероятно. Действия и риторика вовлеченных участников все больше свидетельствует о предвоенном характере ситуации. В этих обстоятельствах необходимо дать как можно более точный отчет о характере противостояния с Украиной (противостояние с США представляется нам куда более ясным) и оценить тип, характер и степень исходящей от нее угрозы, а также необходимые рамки отношения к угрозе и способ работы с ней.

Сохранение территориальной целостности Украины пока еще теоретически возможно и определено Минскими соглашениями, заключенными по результатам масштабного военного поражения Украины при Дебальцево и Иловайске. Украина, существование которой все еще допустимо, однозначно должна быть нейтральной и федеративной (конфедеративной), должна (будет вынуждена) отказаться как от внутренней, так и от внешней русофобии. До известной степени эта программа напоминает судьбу послевоенной Германии — и неслучайно.

Президент России Владимир Путин сформулировал три запрета со стороны России, которые определяют невозможное для Украины:

Сегодня Украина не соблюдает Минские соглашения, но не решается выйти из них (денонсировать). Разумеется, украинское наступление на Донбасс будет означать необратимый фактический выход Украины из Минских соглашений, а значит, и фактический отказ от территориальной целостности. Помимо украинского вопроса, в этом случае будет решаться и вопрос о защите российских граждан, о чем уже заявил ранее Дмитрий Козак. Последнее обстоятельство не имеет никакого отношения к Минским соглашениям, и тут Россия будет действовать в рамках собственного суверенитета без какой-либо оглядки на дипломатию.

Однако мы обоснованно видим угрозу со стороны Украины не только для граждан России, находящихся в украинском Донбассе, но и для сопредельных с Украиной российских территорий. Эта угроза со всей ясностью вытекает не только из прямых заявлений представителей украинского руководства и украинских идеологов, но из самого типа украинской милитаризации, основанной на специфически нацистских механизмах агрессии. При этом фашистский способ осуществления фактической диктатуры (власти, не урегулированной законом и конституцией) используется на Украине для мобилизации населения не только в целях проведения внутренних преобразований (подавления русского языка, продвижения националистических кадров во власть, обременения страны внешним долгом, продажи земли и так далее), но и для масштабного обращения агрессии вовне. Мы должны поэтому ясно понимать отличия фашизма, который может и не реализоваться в захватнической войне с обращением населения в рабство против других народов — как это было в случае франкистской Испании и салазаровской Португалии или даже в случае Италии Муссолини (последний вынужден был присоединиться к Гитлеру лишь как военный союзник, а итальянская война в Африке и Греции была скроена по меркам имперской политики, но не расовой войны), — от нацизма, который требует от всего населения фашистской диктатуры принять в качестве морали комплекс расового превосходства и практически реализовать его в "народной" войне против других народов, якобы "стоящих ниже на эволюционной лестнице развития", то есть, по сути, и не народов вовсе с нацистской точки зрения, не людей, а зоологических общностей.

Ликвидация такого нацистского сообщества потребует не только срезать верхушку его руководства, но очистить сам нацифицированный народ от нацистского влияния и вовлечения в нацистскую идеологию и практику. Именно такой случай представляет собой Украина, принявшая массовую нацистскую присягу через на первый взгляд благообразный политический вектор "стремления в Европу", в контексте которого, однако, "европейство" однозначно рассматривается не только идеологами, но и значительной частью населения как признак расового превосходства. В связи с этим неверно и невозможно относиться к настроениям украинской массы как к проявлению так называемого стокгольмского синдрома, предполагающего симпатии заложников к захватившим их террористам. На деле имеет место массовый переход так называемых заложников в стан террористов, при котором они перестают быть заложниками и сами становятся террористами.

Собственно говоря, фашистский характер социальной организации населения на Украине не вызывает сомнения. Власть давно утратила связь с законом и конституцией. Сегодня на Украине собираются подвергнуть уголовному наказанию депутатов Верховной рады за голосование, осуществленное в прошлом в составе большинства. Ясно, что любой гражданин Украины или иное лицо, оказавшееся на ее территории, рассчитывать на конституционную защиту не может. Ничего другого не стоило и ожидать после антиконституционного путча 2014 года. Власть осуществляется через террор, то есть запугивание несогласных со стороны многочисленных вооруженных националистических бандформирований, не только покрываемых, но и системно поддерживаемых Министерством внутренних дел, возглавляемым паном Аваковым, который фактически и является внутренним диктатором. Так называемый президент Украины пан Зеленский к действительному осуществлению власти в стране отношения не имеет.

Фашистские преступления украинского режима скрупулезно отслеживает и документирует Следственный комитет России в рамках перспективы неизбежных судебных процессов над украинскими военными преступниками. Со стороны гражданского общества их расследуют журналисты — в частности, мы рекомендуем книгу М. С. Григорьева и Д. В. Саблина "Обыкновенный фашизм. Украинские военные преступления и нарушения прав человека (2017-2020)", а также работу тех же авторов с аналогичным названием, охватывающую предшествующий период.

Украинское репрессивное государство использует многочисленные "эскадроны смерти", такие как "Азов", "Правый сектор"*, батальон "Торнадо". Убийство оппозиционного журналиста Олеся Бузины было осуществлено с умышленной жестокостью. Демонстративно были сожжены протестующие в Одессе. Действует репрессивная судебная система Украины, игнорирующая преступления националистических террористов и штампующая ложные обвинения против их противников — вплоть до государственной измены, которая стандартно вменяется журналистам. Осуществляется системная героизация нацизма и практикуется антисемитизм — и не только в форме ритуалов (например, известных гитлеровских факельных шествий с нацистской символикой), но и в качестве включения биографий нацистских преступников времен войны и их версии исторических событий в обязательные общеобразовательные программы, культурную политику, контент СМИ. Террористы громят редакции. Телеканалы закрываются незаконными распоряжениями президента Украина при "организационной поддержке" все тех же террористических групп. Составляются проскрипционные списки тех, кого следует убить, на известном сайте "Миротворец". Журналисты арестовываются и содержатся в тюрьмах по выдуманным обвинениям (например, Кирилл Вышинский, Василий Муравицкий, Руслан Коцаба, Александр Бондарчук, Анатолий Маевский, Павел Волков, Дмитрий Василец).

И вот тут нам нужно всерьез обратить внимание на отличие нацизма от фашизма. Нацизм есть развитие и высшая стадия фашизма. В отличие от фашизма, представляющего собой политтехнологию внутренней мобилизации общества, использующую в качестве основного механизма неприязнь и ненависть к социальным и/или этническим меньшинствам, а также политическим противникам (когда они становятся объектом социального и физического уничтожения вместо противостоящего субъекта политической борьбы), нацизм — это обоснованное расовой теорией и обеспеченное расовой практикой превосходства использование государственной машины для милитаризации общества и развязывания агрессивной и преступной войны против других народов. Именно это нацистское развитие получил украинский фашизм посредством семилетней войны в Донбассе и подготовки к войне против России, которая нужна Соединенным Штатам, но полностью укладывается и в идеологию правящей украинской верхушки. Украинский нацизм воюет в Донбассе с русским народом, живущим на территории Украины. Украинские формирования убивают не только сражающихся с оружием в руках в военной форме со знаками различия комбатантов, но и всех гражданских лиц без разбора, до которых могут дотянуться, включая стариков, детей и женщин (очередной ребенок погиб несколько дней назад от боеприпаса, доставленного украинским беспилотником), ясно обозначая действием цель полной физической очистки территории от "сепаров, ватников и колорадов", как обозначает русских Донбасса расчеловечивающий нацистский язык. На словах же русским нелюдям открыто обещают концентрационные лагеря, фильтрацию и уголовное наказание (читай — пытки в тюрьме).

Расовая доктрина — сердце нацизма — обосновывает фантастическое "право" на неограниченное насилие представителей выделенной этнической (то есть связанной кровным родством и обычаями) общности в отношении любых других общностей, от отдельных групп до народов включительно. Обязательно при этом глубокое системное вовлечение народа в нацистскую политику для создания эффекта общей вины (она же — "правота расы") и получения возможности действовать и говорить "от имени народа". В этом отношении украинская расовая доктрина, пропитавшая политику, правовую и образовательную системы украинского общества, ничем не уступает расовой доктрине Гобино — Розенберга — Гитлера, предполагавшей геноцид не только еврейского и цыганского, но и русского и других славянских народов, с обращением выживших в вечное рабство.

То обстоятельство, что в реализованном украинском варианте нацификации (обязательного для нацизма вовлечения народной массы в соучастие в нацистских преступлениях) не применяется механизм единой нацистской партии и явное оформление расовой практики в своде расовых законов, как это имело место в нацистской Германии, не должно вводить в заблуждение относительно цели и эффективности проводимого "аморфного" курса украинской нацификации. После отказа от конституционного (правового) способа функционирования государственной администрации в результате путча февраля — марта 2014 года украинская расовая доктрина является единственным основанием центральной власти Киева, а также применения вооруженных сил и направляющих и подстегивающих вооруженные силы террористических формирований против русского населения Донецкой и Луганской областей, сопровождающегося массовым насилием в отношении невооруженных гражданских лиц, не являющихся сражающейся стороной.

Украинский нацизм за семь лет развязанной им войны совершил практически весь набор преступлений, квалифицированных и осужденных Международным нюрнбергским трибуналом и Нюрнбергскими процессами 1946-1949 годов, а также процессом над военными преступниками в Токио. Практика осуждения военных преступлений немецкого и японского нацизма (последний, как в случае Украины, обошелся без специальной партии) допускает в том числе работу трибуналов в рамках не международной, а исключительной военной юрисдикции победителя. Процессы обоснованы пунктом № 10 Потсдамской декларации, согласно которому "все военные преступники, включая тех, которые совершили зверства над пленными, должны понести суровое наказание" и действие которого никто не отменял — как и все последующие правовые акты против военных преступлений и лиц, их совершивших.

Украинский нацизм не только объявил Украину врагом России, но и обозначил свои территориальные аппетиты в отношении Кубани, российского Донбасса и других российских регионов. При этом не скрывается, что Украина в войне против России будет использовать предполагаемый ею фактор внутренней политической нестабильности последней. При всей сомнительности такой оценки политической ситуации в России, которая остается на совести украинского агрессора, сам факт стратегического расчета подобного рода (вполне соответствующего и аналогичного американскому стратегическому планированию) означает реальность намерения, к которой российское руководство относится серьезно, особенно с учетом настойчивой мобилизационной, организационной и военно-технической работы украинского режима по подъему военного потенциала, нацеленной отнюдь не только на "решение донбасского вопроса", но и на более глубокую и дальнюю перспективу агрессии.

В случае наступления в Донбассе применения к Украине методов принуждения к миру, аналогичных операции против вооруженных сил Грузии в 2008 году, будет недостаточно. Невозможно будет ограничиться обособлением и защитой территорий, непосредственно подвергшихся военной агрессии, террору и военным преступлениям со стороны украинских нацистских формирований. Грузинское общество в 2008 году, движимое националистическими мотивами, все-таки не прошло процесса нацификации, сколько-нибудь сравнимого с украинской практикой. Роль нацистской партии на Украине играют выходцы из западных униатских провинций, проникшие во все системы политики, образования, культуры и вооруженных сил и увлекшие за собой по разным консервативным оценкам до 40 процентов, а возможно, и большее количество населения Украины. На этот счет не следует иметь никаких иллюзий.

Помимо большого объема, собственно, политической работы по нацификации, последовательно проводимой в период после путча 2014 года, украинская нацификация готовилась стратегически, последовательно в течение всего периода украинской независимости на идеологическом уровне, через соответствующее изменение содержания образования, культурную и социальную политику. После известного "дела Гонгадзе" против президента Леонида Кучмы 2000 года и особенно после занятия президентской должности Виктором Ющенко в 2004 году эта идеологическая подготовка нацификации приняла системный и тотальный характер. Президентство Виктора Януковича ничего не изменило в данном положении дел. Напротив, его президентство послужило эффективной ширмой для нее. Нацифицированы сегодня практически все украинские политические партии, широкий спектр общественных организаций, средства массовой информации. Нацистской верхушке удалось — и прежде всего за счет ведущейся войны против русского народа Донбасса и Украины в целом — создать реальный фактор общей виновности нацистских лидеров и украинского населения (народа). Поэтому снять этот фактор вины, равно как и не допустить возрождения украинского нацизма, будет невозможно без адекватной и соразмерной денацификации, с учетом как позитивного, так и негативного опыта после Второй мировой войны.

Как известно, самым трудным в практике денацификации Германии оказался кадровый вопрос. В конечном счете в силу масштаба вовлечения в нацистскую деятельность основной объем нацистских кадров в зонах оккупации союзников вернулся к своим обязанностям не только в сфере производства, но и в политике, государственном управлении, вооруженных силах, правоохранительной системе, культуре, образовании и так далее. Будучи передана самим немцам, денацификация в Западной Германии быстро свелась к формализации расследований в отношении конкретных лиц, к номинальной амнистии и ограничилась идеологической цензурой и запретом преступных нацистских организаций. Советская зона оккупации, разумеется, была в том же положении в отношении кадров, однако из общего числа подвергнутых нацификации большая часть была достаточно сурово наказана. Не только последующая социалистическая модель развития, но и советский вариант денацификации Германии заложили ту глубокую разницу между "осси" и "весси" (восточными и западными немцами), которую мы наблюдаем и сегодня.

Денацификация немецких сателлитов — Чехословакии (подвергшейся поглощению рейхом), Венгрии, Румынии, Болгарии (условно сюда можно отнести и Польшу, планировавшую участвовать в кампании против СССР и принявшую участие в разделе Чехословакии) — практически не проводилась, эти страны и народы были выставлены нами в качестве пострадавших и освобождены от системной денацификации под условием принятия социалистической модели развития и вхождения в военный блок с СССР. Что привело к фашистским по своей сути мятежам Венгрии и Чехословакии 1956 и 1968 годов, представленных Западом как стремление к демократии. Модель деоккупации Австрии и политика в отношении Финляндии оказались в конечном счете более дальновидными, приведя к появлению нейтральных государств. Нечего и говорить, что отказ от полновесного справедливого наказания для националистов Западной Украины, а также выборочная и негибкая политика наказания коллаборационистов Прибалтики, Крыма и Кавказа дорого нам обошлись.

В современном украинском варианте специфика денацификации должна во многом определяться как раз "аморфным" характером проведенной в 1991-2021 годах нацификации. Наказаны и отстранены от исполнения государственных, политических, юридических, образовательных функций должны быть все, кто добровольно участвовал в так называемой АТО, все, кто публично поддерживал и оправдывал ее проведение, в сущности говоря, военные преступники по соответствующим категориям (в Германии это были: главные преступники, преступники, менее виновные, попутчики). Из программ образования и культурной политики должны быть изъяты все материалы (концепции, учебники, литература, фильмы и прочее), квалифицируемые как элементы расовой доктрины по признакам предполагаемого превосходства, намеренного искажения исторических фактов, недопустимых оценок в духе неприязни, оскорбления, уничижения и ненависти. Потребуется запретить и распустить все организации, так или иначе принявшие участие в военной агрессии, пропаганде и продвижении украинского нацизма.

Россия, как страна и народ, фатально пострадавшие от нацистской агрессии, может осуществить денацификацию Украины в рамках собственной военной юрисдикции (военного трибунала), не прибегая к институтам международного правосудия. Важно и то обстоятельство, что украинский нацизм не только строится по принципам немецкого нацизма, но и прямо наследует последний, открыто провозглашая свою преемственность с ним. Осуждающие причитания и декоративные "запреты" в отношении немецкого гитлеровского опыта используются исключительно как риторическая маскировка и касаются лишь самого факта нападения Германии на Украину (так называется нападение на СССР на украинском идеологическом языке), в то время как сама идея превосходства, реализованная немцами, и все, что из нее следует, не только никак не осуждается, но берется в качестве примера для подражания.

Учитывая вовлеченность населения в агрессию (действительную вину народа), в этом случае исправительный оккупационный режим в отношении Украины не должен как либо заискивать перед населением, в том числе прибегая к риторике "братского народа", как либо "привлекать" его на "свою сторону" по обычаям и в смысле электорального подкупа, то есть, как это еще называют, "кормить", — вполне достаточно будет освобождения народа Украина от нацистского режима, прекращения его нацистской виновности, установления гарантий военного нейтралитета Украины и возможного переучреждения страны в качестве конфедерации регионов с не менее возможным выходом как западных, так и восточных регионов из ее состава (если Украина вообще сохранится в каком-либо качестве). Все это следует в том числе из примера послевоенной Германии. При этом в рамках наказания украинских военных преступников и их пособников в отношении них необходимо будет приостановить действие моратория на смертную казнь.

*Запрещенная в России экстремистская организация.