Уполномоченный при президенте России по правам ребенка Анна Кузнецова накануне подведения итогов уходящего года рассказала РИА Новости, какой порядок тестирования вакцины от COVID-19 на детях стоит ждать, почему важно закрепить задачи по семейной политике за Минтрудом, о скольких усыновленных в США российских детях нет данных, как пройдет вывоз российских детей из Турции и Пакистана, а также призвала совершенствовать учет числа абортов и определить значение суррогатного материнства в РФ. Беседовала Алена Нефедова.
– Анна Юрьевна, пандемия коронавируса сказалась на многих отраслях нашей жизни и стала чуть ли не символом уходящего года. Какие основные сферы затронул COVID-19 в защите прав ребенка?
– Мне бы хотелось, чтобы символом 2020 года была все же не пандемия, а победа над ней. Мы движемся уверенно в этом направлении. Безусловно, это явление внесло корректировки в целый ряд отраслей нашей жизни, но особенно болезненно она сказалась на социальной сфере – медицине, образовании и так далее. Проявились негативные тенденции, например, проблемы, связанные с перепрофилированием коек в больницах в ущерб оказания помощи другим категориям больных, ограничением в общении с детьми, находящимися в детских домах. Однако есть обоснованные подходы, и ресурсом для преодоления этих трудностей стали те меры, которые принимало правительство. Конечно, существенную помощь оказали волонтеры и добровольцы. Здесь мы победили, успешно прошли этот тест на неравнодушие, на человечность, на желание помочь друг другу. К примеру, наш Совет отцов и сегодня продолжает оказывать помощь семьям в трудной жизненной ситуации. Мы обнаружили такую категорию людей, как отцы-одиночки, которые не просят поддержки, но нуждаются в ней. Они воспитывают одного, двоих или даже троих детей, но никогда не жалуются и не обращаются за помощью. Всего пап-одиночек у нас в стране примерно 648 тысяч.
Одной из значительных проблем стало дистанционное обучение. Это боль многих родителей. Ни в коем случае дистанционка не должна заменить очное образование, бесценный контакт учителя и ученика. Тем более это актуально в контексте инициированного президентом закона о воспитательной деятельности. Обучение ребенка – это не просто образовательная услуга, и наша цель – не сто баллов по ЕГЭ, мы воспитываем личность. Воспитательная деятельность не должна быть профанацией. Кроме указанных, и некоторые другие негативные проявления мы фиксируем из обращений, но уже можно говорить об уверенном пути к восстановлению во многих сферах.
– Говоря о дистанционном обучении, как вы относитесь к идее пересчета стоимости коммерческого обучения в университетах? К сожалению, студенты не могут получить тот уровень знаний, за который изначально платили, из-за перехода на дистанционку.
– Да, непростая тема. Здесь многое отдано на откуп непосредственно самим образовательным организациям. Но тут надо учитывать два параметра: пандемия может рассматриваться как форс-мажор, но должно быть учтено и то, что родители оказались в тяжелейшем положении, потому что доходы населения снизились в разы. И здесь, конечно, надо сто раз подумать, прежде чем предъявлять такие безапелляционные требования к оплате за учебу, которая перешла в онлайн-формат. На наш взгляд, эта важная тема требует серьезного, консолидированного решения как руководителей учебных учреждений, так курирующего ведомства, а также методических рекомендаций в субъекты РФ по конструктивному разрешению данной проблемы. Здесь надо услышать друг друга, нужен гибкий подход с учетом того, что есть проблемы с двух сторон: мы понимаем и образовательные организации, но и родителей тоже нужно понять.
– Научный центр "Вектор" заявил, что испытания "ЭпиВакКороны" на детях 14-17 лет начнутся в ближайшем будущем, исследования "Спутник V" так же могут начать в мае-июне 2021 года. Не рано ли это с учетом того, что исследования на взрослых еще не закончены?
– Здесь все понятно в плане законодательства: перед тем, как испытывать вакцину на детях, есть определенный законом порядок исследования, которому предшествуют испытания на взрослых людях. И если там все хорошо, то наступает другой этап, и это предлагается детям. Здесь, конечно, последним будет решение родителей и законных представителей ребенка о тестировании вакцины, поэтому все подходы, которые сейчас есть к апробации вакцины, к ее правовому статусу и правовым нормам, на основе которых реализуются испытания, должны быть соблюдены. Если не будет завершен один период, испытатели не перейдут к следующему. Если все в рамках закона, то вопросов быть не должно, даже если есть необходимость в ускорении каких-то процедур.
– Реформирование органов опеки стало важным событием прошлого года, какие дальнейшие шаги планируются в этой работе?
– Я считаю очень важным и ресурсным для перемен к лучшему этот шаг, поэтому считаю верным предложение сосредоточить в министерстве труда и социальной защиты весь функционал по исполнению задач в части семейной политики. Мы видели, какие беды происходят с детьми-сиротами, когда ребенок просто кочует между ведомствами из-за разной ведомственной соподчиненности сиротских учреждений. Осуществить единый подход к социализации личности сироты – задача на грани фантастики, поэтому, в том числе, такие неприглядные цифры по социализации сирот. Рост числа сирот в СИЗО, рост безработицы среди выпускников сиротских учреждений. Выявив массу проблем, связанных с системой разной подчиненности, мы предложили все сиротские учреждения соподчинить одному ведомству. Мы обратились с этим к президенту. Он нас поддержал, соответствующее поручение поддержали в правительстве, и следующим этапом стало поручение всем регионам России рекомендовать подобный переход к единому ведомству. В пилотных регионах в итоге была получена обратная связь, свидетельствующая о высокой эффективности такого решения. Одновременно в некоторых регионах начались процессы объединения не только сиротских учреждений, но и всех полномочий по реализации семейной политики в одном ведомстве. Так, в Ульяновской области было принято решение, в Башкирии.
Создание единого ведомства на федеральном уровне является логичным и понятным следующим шагом на пути повышения эффективности реализации задач в сфере семейной политики.
Но кроме общих задач управления будет решаться проще и конкретная задача: получение поддержки. Сейчас человеку что-то нужно, и он начинает бегать по структурам, ведомствам, инстанциям. Например, у министерства просвещения бумажку взять, отнести ее в министерство труда и социальной защиты, оттуда две бумажки взять и бежать в министерство здравоохранения, оттуда три бумажки взять и куда уже бежать? Пока туда бежал, там департамент поменялся с названием вместе и руководителем. И он уже никуда не успел, надо заново начинать. Теперь будет возможность выстроить режим одного окна, когда человек приходит с проблемой, а система сама проделывает эти замысловатые маршруты в рамках межведомственного взаимодействия.
Важно будет правильно направить работу нового ведомства. Например, пересмотреть подходы к работе органов опеки. Это же неправильно, когда мы буквально за руку их порой хватаем, чтоб оставили семью в покое, а разобрались прежде всего в собственной работе. Вот недавно Крымом занимались. Это тоже никуда не годится: врываться, хватать детей, не имея на то оснований, документов. Право слово, иногда ты видишь, что работа идет не по закону, а по наитию. Мы с прокуратурой, с коллегами-следователями, конечно, разберемся и с этой и другими историями. Но детям-то каково? Они-то при чем?
Количество поступивших к нам жалоб на деятельность органов опеки и попечительства за последние три года возросло на 23%, поэтому реформировать систему необходимо, и начало этому положено.
– Проблема, о которой вы не раз упоминали, – это задержка или невыплата алиментов. Ранее высказывались предложения о создании алиментного фонда и реестра неплательщиков алиментов, которые вы также поддержали. На какой стадии находятся инициативы, обсуждаются ли эти идеи сейчас?
– По данным ФССП России за 2019 год, из 1,5 миллиона исполнительных производств добровольно должниками исполнено менее 3% (43 тысячи). К нам в аппарат в этом году уже поступило более 300 обращений по вопросам взыскания алиментов, в том числе и от самих детей. Эти цифры говорят о необходимости совершенствовать инструменты исполнения этих решений.
Как вариант мы предлагаем создание реестра злостных неплательщиков, своеобразный санкционный список, который бы создал неблагоприятную среду для тех, кто оставил своих детей на произвол судьбы. Ведь невыплаченные алименты – это не купленные вовремя продукты или лекарства ребенку. Тем более в пандемию, когда для многих семей каждая копейка на счету.
Если говорить об идее создания алиментного фонда, то она должна быть реализована при одном условии. Работа фонда должна содействовать самостоятельной и добровольной выплате алиментов. Это возможно, если, например, фонд ужесточит ответственность неплательщика алиментов перед ним в несколько раз. Если человек довел ситуацию до алиментного фонда, то пусть фонд взыскивает в двойном-тройном размере. То есть сделать так, чтобы этот фонд ужесточал ответственность неплательщика алиментов уже теперь перед самим фондом. Но на этом этапе создание такой финансовой структуры это, конечно, решение Минфина.
Мы сформулировали свои предложения и направили их и в Совет Федерации, и в правительство. Ждем ответа. Но мы готовы участвовать в дискуссии, в обсуждении и в работе над теми или иными решениями.
– Неоднозначная ситуация в России складывается относительно суррогатного материнства. С рядом регламентирующих предложений недавно выступала ОП РФ. На ваш взгляд, какое правовое регулирование требуется в этом вопросе?
– Сегодня нужно определиться, что же все-таки такое суррогатное материнство для России: это преступление, это медицинская услуга или это некое доброе дело, которое делается безвозмездно и бескорыстно. В мире подобная практика совершенно разная. Но для России нужно принять это решение, исходя из национальных интересов, поправок в Конституцию РФ и демографической ситуации, которая сегодня достаточно непростая – у нас коэффициент рождаемости 1,5, а смертность превышает рождаемость на протяжении последних лет. Ни для кого не секрет – сегодня мы сталкиваемся с тяжелейшим демографическим вызовом. А тут мы понимаем, что тратится наш репродуктивный потенциал, особенно если мы говорим о суррогатном материнстве для иностранных граждан, что, на мой взгляд, совершенно и абсолютно неприемлемо. А статус ребенка в этом процессе? В уголовных делах он фигурирует как "предмет сделки"! Это ребенок, который приоритет в соответствии с нашей новой Конституцией. И наконец, в основе процесса коммерческие посреднические услуги, реклама. А десятки, может, и сотни неучтенных, безымянных детей в непонятных квартирах с какими-то "нянями" – это просто полное безобразие и Средневековье.
Поэтому я надеюсь, что достойное решение законодателями будет найдено. Будет строго и четко прописано то, что допустимо, а что нет. На этот правовой запрос, вызов ответить надо.
Также отмечу, что надо работать и в направлении сохранения репродуктивного здоровья и будущих матерей и отцов. Эксперты говорят, что только 4% случаев бесплодия обусловлено врожденными патологиями, а все остальное – это образ жизни и приобретенные проблемы, не связанные с изначальными проблемами со здоровьем женщины. Прежде всего нужно всесторонне изучить эту тему и принять единственно верное решение, которое учтет множество нюансов.
– Как пандемия сказалась на ситуации с усыновлением детей из детских домов? Есть ли данные, сколько детей усыновили? Число усыновлений иностранными гражданами продолжает снижаться? Ведется ли мониторинг жизни российских детей за рубежом?
– Ситуация в сиротских учреждениях была неоднозначная: в каких-то руководитель выстроил работу грамотно, и никаких проблем не было, а там, где, к сожалению, были приняты неверные решения, появилась масса проблем, начиная от взаимоотношений в детском коллективе и заканчивая закрытием детей в интернате. На данный момент еще нет сведений о числе усыновленных детей в период пандемии. Но очевидно, что мы столкнулись с недостаточностью подходов к решению этого вопроса. Некоторые интернаты искали способы помогать потенциальным приемным родителям и детям, а другие – нет. Будем надеяться, что ситуация с пандемией пойдет на спад, а с усыновлением – в гору. А отвечая на вопрос об иностранном усыновлении – за последние пять лет в четыре раза снизилось число детей, усыновленных за границу, а за 10 лет – в четырнадцать раз. Однако отмечу, что лишь десятая часть этих детей имеют проблемы со здоровьем, несмотря на то, что бытует мнение, что за рубеж усыновляют только детей с проблемами со здоровьем. Так, в 2019 году иностранные граждане усыновили почти 240 российских детей (в том числе 25 детей-инвалидов): Италия – 165, Испания – 16, Франция – 12, Германия – 9, Израиль – 8, Аргентина – 23. Поэтому я считаю, что тенденция сокращения иностранного усыновления должна продолжаться.
А вот с Соединенными Штатами Америки ситуация непростая. У нас там порядка 15 тысяч усыновленных детей, некоторые уже стали совершеннолетними, и мы о них ничего не знаем. Хотя часто эти дети очень хотят найти своих родителей, и они имеют на это право. Я встречалась с основателем международного проекта "Я – приемный ребенок" Алексом Гилбертом, которого 25 лет назад из России усыновили в Новую Зеландию, где он сейчас и проживает. Его проект помогает усыновленным со всего мира, преимущественно русским, делиться личным опытом поиска своих родственников. Мы стараемся помогать чем можем. Сейчас поступило порядка четырехсот обращений в эту организацию за помощью в поиске родителей на территории Российской Федерации от бывших российских сирот, которые сейчас находятся на территории США, Новой Зеландии и других государств.
– Демографический вопрос в последние годы стоит очень остро. Какие инструменты повышения рождаемости, помимо анализа наиболее востребованных мер поддержки, вы видите? Как обстоит ситуация с абортами?
– Да, демография – бич сегодняшнего дня. Прикладываются колоссальные усилия, выделяются деньги, хочется быстрых результатов. Сейчас надо идти по всем направлениям. Это и так называемая первичная профилактика, то есть продвижение семейных ценностей, и забота о здоровье семьи, и совершенствование помощи семьям с детьми.
Если последние два направления реализуются активно, то первое как-то постоянно недооценивается, а это несправедливо. Я говорю о необходимости более яркого продвижения образа благополучной семьи. Сегодня, живя в информационном веке, многие подростки знают, откуда берутся дети, но не знают, откуда берется семья. Даже уже создав семью, порой не знают, откуда берутся нормальные семейные отношения, забота друг о друге и понимание того, для чего в общем создается семья. Так вот знания об этом очень нужны нашим детям, это запрос сегодняшней молодежи, только около половины из них имеют положительный пример своих родителей, остальные не имеют. Им не с кого брать пример, и это данные наших опросов в том числе. Нет таких примеров и на телевидении. По какому образцу молодые люди будут создавать семью, если мы ему не рассказали, не показали?
Сейчас это жизненно необходимо именно с точки зрения демографии, как это ни странно. Многие моменты, о которых я вам говорю, отражены в тех уроках семьеведения, в формате модулей, которые сегодня рассматриваются в рамках новых ФГОСов, то есть это не дополнительная нагрузка. Это правильно, и в этом направлении надо двигаться.
Посмотрите, какой популярностью пользуются лекции для молодых людей о создании семьи, о том, как преодолеть конфликты. Много тревог у молодых родителей, например, связанных с рождением первого ребенка, а значит, нужно и готовить к семейной жизни, и помогать сохраниться молодым семьям.
Отвечая на вопрос о профилактике абортов, президент недавно дал важный ориентир, который мы абсолютно видим необходимым, – это поддержка медицинских учреждений, которые занимаются защитой жизни и профилактикой абортов. Сегодня в России статистика фиксирует сокращение абортов до 500 тысяч в год. Да, это меньше, чем в прошлые годы. Но это те аборты, которые известны медицинским организациям, а кроме этого, есть иные. На мой взгляд, необходимо совершенствовать статистический учет, но не только, чтобы иметь цифры и однозначно достоверную информацию о динамике процесса. Это важно для понимания того, скольким женщинам еще не оказана помощь, поддержка, понимания того, сколько малышей при правильно выстроенной системе помощи могло бы остаться в живых.
– Возвращение детей из зон боевых действий продолжается четвертый год. Сколько ДНК детей еще успели взять, сколько документов готовы? Планируется ли поиск детей в других странах?
– По Сирии на данный момент взят 71 тест ДНК, сегодня готовы документы на 103 детей. Однако теперь у нас появилась информация о российских детях в Пакистане и Турции, причем в Турции они оказались, перейдя границу после выхода из сирийского лагеря Аль-Холь. Теперь мы планируем забрать детей и оттуда тоже. Наши коллеги уже готовятся в командировку для проведения тестов ДНК. Информация о десяти детях точно есть. Возможно, их больше. Есть информация о том, что в негосударственных тюрьмах Ирака также есть наши дети. Недавно на встрече с министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым и представителями Иракской Республики я еще раз подняла этот вопрос, и замминистра иностранных дел Ирака обещал взять на личный контроль проблему розыска детей. Уже даны соответствующие поручения профильными структурами МИДа по розыску детей в Мосуле.
К нам стали приходить письма и от других государств. Нас просят вернуть их детей, а мы можем только перенаправить это в структуру их государства и все. Очень хочется чем-то помочь им. Мы готовы делиться опытом со всеми, кто захочет работать в этом направлении. Я считаю, что все дети из этих лагерей должны как можно скорее оказаться дома. До сих пор тема возвращения детей актуальна, и ее актуальность возрастает.
– Анна Юрьевна, новогодние праздники – это возможность семьям провести время вместе и отдохнуть, однако нередко случаются травмоопасные ситуации. Скажите, пожалуйста, какие принимаются меры для их профилактики?
– Да, скоро грядут новогодние праздники. Безусловно, это время интересных событий, исполнения желаний, надежд и, конечно, планирования того, что хочется осуществить в Новом году. Вместе с этим важно учитывать и вопросы безопасности. Если игнорировать их, то наши планы и ожидания могут быть поставлены под вопрос, поэтому мы с аппаратом уполномоченного по правам ребенка в РФ не останавливаем нашу акцию "Безопасность детства", в которую входит проверка всех объектов детской инфраструктуры, которые могут быть задействованы для отдыха детей в этот период. Кроме того, мы обращаемся к главам регионов с рекомендацией обратить внимание на меры безопасности и предосторожности: это лед, горки, площадки для салютов и иных взрывоопасных устройств. Мне хочется, чтобы, с одной стороны, эти праздники прошли весело, а с другой стороны, все службы должны быть готовы к тем вызовам, которые с этим связаны. Но первым условием безопасности является, конечно, наша родительская бдительность. Счастья, мира, любви, здоровья и благополучия вашим детям и вашим семьям!