МОСКВА, 31 янв — РИА Новости, Андрей Коц. Старший лейтенант Федор Ильченко внимательно следил за Центральным универмагом с наблюдательного пункта. В предрассветных сумерках шел ожесточенный бой: солдаты 38-й мотострелковой бригады методично подавляли огневые точки немцев, закрепившихся в массивном здании. Враг сопротивлялся из последних сил, автоматные очереди и винтовочные выстрелы звучали все реже — боеприпасов у окруженцев оставалось максимум на час. Около семи утра Ильченко вновь навел стереотрубу на универмаг, выискивая очередную немецкую позицию. И заметил в оконном проеме офицера, размахивающего белым флагом.
Последнее повышение
К середине января положение 6-й армии в Сталинграде из безнадежного превратилось в критическое. Немецкие части и соединения, угодившие в котел операции "Уран", быстро теряли боеспособность. Лишенные продовольствия, боеприпасов, горючего и медикаментов, солдаты и офицеры Паулюса мерзли на 30-градусном морозе. Умирая от голода, они съели почти всех строевых лошадей, собак, кошек и даже птиц. Где бы ни пытались укрыться гитлеровцы, их везде доставал шквальный огонь советской артиллерии и танков. К 28 января 1943-го остатки некогда сильнейшей сухопутной армии вермахта были расчленены на три части. Советские войска планомерно подавляли последние очаги сопротивления. В одном из них, в подвале разрушенного универмага в центральной части Сталинграда находился штаб генерала Паулюса. Он раз за разом отправлял Гитлеру радиограммы и просил разрешения сдаться, чтобы сохранить жизни своих солдат, и раз за разом получал отказ.
Сложно представить, что чувствовал в эти дни любимец фюрера, один из авторов операции "Барбаросса" — злой гений всей Великой Отечественной. Окружающая обстановка сводила его с ума. Стылый, зловонный и практически не освещенный подвал казался ему склепом. Пыль и каменная крошка осыпались с низкого потолка при каждом близком разрыве. Скудный паек добивал и без того неважное здоровье генерала. Редкие сводки, доходившие до штаба, сообщали о все больших потерях вверенных ему войск. Перепуганные и изможденные лица офицеров, быстрые взгляды с бессловесным укором… Последний штрих к картине отчаяния — звание фельдмаршала, которое Гитлер по радиограмме пожаловал своему военачальнику 30 января. Повышению сопутствовала короткая приписка: "Еще ни один немецкий фельдмаршал не попадал в плен". От Паулюса недвусмысленно требовали покончить с собой. Это и стало последней каплей, сломившей его волю. Утром следующего дня он приказал своему подчиненному выйти на связь с советскими войсками для переговоров о капитуляции.
"Фельдмаршал лежал на железной койке без мундира, в одной рубашке, — вспоминал старший лейтенант Федор Ильченко, первым спустившийся в подвал универмага вместе с переводчиком, связистом и двумя автоматчиками. — На столе горел огарок свечи, освещая аккордеон, лежащий на кушетке. Паулюс не поздоровался, но поднялся и сел. У него был вид больного, измученного человека, лицо подергивалось в нервном тике. Выслушав сообщение своего начштаба о требованиях советских офицеров, Паулюс устало кивнул головой".
В старой форме
"Пятидесятитрехлетний фельдмаршал был выше среднего роста, худощавый, пожалуй излишне прямой, подтянутый, выхоленный, — вспоминал в своей книге "На пути к перелому" Иван Ласкин. — Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на нас усталыми глазами. Я назвал себя и объявил его пленником. Паулюс подошел ко мне и, высоко подняв вверх правую руку, на скверном русском языке произнес: "Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной армии в плен". Мы потребовали передать нам личное оружие. Паулюс ответил, что личного оружия он при себе не имеет, что его пистолет находится у адъютанта. Далее уже на немецком языке Паулюс почему-то счел необходимым и уместным сообщить, что звание фельдмаршала ему присвоено только 30 января, поэтому, мол, он новой формы одежды еще не имеет и представляется в форме генерал-полковника: "Да вряд ли теперь новая форма мне и понадобится", — добавил он, как нам показалось, с горькой усмешкой".
Призыв к своим
Разгром 6-й армии и особенно капитуляция ее командующего произвели в Германии тяжелое впечатление. В течение трех дней все немецкие радиостанции передавали похоронную музыку, в тысячах домов Третьего рейха воцарился траур. Пожалуй, впервые враг отчетливо осознал, что войну против Советского Союза не выиграть. И первым это понял сломленный немецкий фельдмаршал, сидя под бомбами в разгромленном сталинградском универмаге.
В плену, в августе 1944 года, он подписал обращение "К военнопленным немецким солдатам и офицерам и к немецкому народу", в котором говорилось буквально следующее: "Считаю своим долгом заявить, что Германия должна устранить Адольфа Гитлера и установить новое государственное руководство, которое закончит войну и создаст условия, обеспечивающие нашему народу дальнейшее существование и восстановление мирных и дружественных отношений с нынешним противником". Паулюс стал одним из самых активных пропагандистов в борьбе с нацизмом. Регулярно выступал по радио, подписывался под листовками, призывающими солдат вермахта сдаваться в плен. Историки до сих пор спорят, был ли он искренен в своем "раскаянии" или осторожный офицер пытался лучше приспособиться к условиям плена. Однако его пропагандистская деятельность с августа 1944 года действительно помогла сохранить немало жизней. Хоть это и не искупает его вины и вины его солдат перед народами СССР.