"Это невыносимо"

Тесное помещение, которое приходится делить с чужими людьми; мобильных телефонов нет, пища однообразная, душ всего раз в неделю. И так целый год. Участники научного эксперимента SIRIUS-23 провели 365 дней в изоляции. Зачем четыре женщины и двое мужчин обрекли себя на добровольный "локдаун" — в репортаже РИА Новости.

Первое, что бросается в глаза, — большие картины из пазлов. На стенах, обшитых евровагонкой, они висят тут и там.

"Одним из испытаний была депривация сна. Не спали 38 часов подряд, выполняли научную работу. Когда она закончилась, нужно было себя чем-то занять, чтобы не уснуть раньше времени. С наземного пункта за этим пристально следили. Собирание пазлов помогало: концентрация внимания есть, мы все на виду, объединены работой", — рассказывает Ксения Орлова, одна из участниц эксперимента.

Она проводит для нас экскурсию по "космической станции". Несколько модулей, сравнимых по размерам с железнодорожными вагонами. В одном — жилое помещение: столовая, спальни, комната отдыха. В другом — склад и тренажеры. В третьем — лаборатория. Переходить между ними нужно по металлическим трубам — занятие интересное, но не из простых. Обстановка немного напоминает детский аттракцион. Но на самом деле здесь все по-взрослому.

Эксперимент SIRIUS-23 воспроизводил длительный полет на Луну — настолько реально, насколько это вообще возможно в земных условиях. Разве что невесомости — точнее, микрогравитации — не было. Наверное, она бы облегчила путешествия по железным трубам — переходам между модулями. Правда, пазлы вряд ли получилось бы собирать.

Гермообъект, как по-научному называется "космический корабль", он же "бочка" на локальном сленге, полностью изолировали от внешнего мира 14 ноября 2023-го, когда группа из шести добровольцев закрыла за собой входной люк.

Связь с "Землей" — через "Центр управления полетами". "ЦУП" — комната, уставленная мониторами, — физически находился в нескольких метрах от станции, однако сообщения приходили с задержкой в пять минут, как в реальной лунной миссии.

Смартфонов, интернета не было вовсе. Каждый из членов экипажа мог общаться с семью личными контактами — писать электронные письма по внутренней сети. Отправка и прием корреспонденции — дважды в сутки: в 12:00 и в 18:00.

О том, что происходило на родной планете, "космонавты" узнавали из выпусков новостей федеральных каналов, но с опозданием на сутки.

"Кто-то из нас смог отрешиться от повестки, вообще не следил за новостями. Другие наоборот считали, что важно быть в курсе событий. Случались и напряженные моменты, — рассказывает Орлова. — Когда произошел теракт в "Крокус Сити Холле", мы, конечно, очень переживали, потому что не могли экстренно связаться с родственниками, друзьями, знакомыми".

График деятельности, или, как говорят в космонавтике, циклограмма была довольно интенсивной. Включала в себя в том числе регулярные тренировки. При этом принять душ можно было лишь раз в неделю. В остальных случаях использовали влажные салфетки.

Питались той же едой, что и космонавты, — сублиматы, тюбики, консервы. Четыре раза за год к "станции" пристыковывался "грузовой корабль", который пополнял припасы и заодно доставлял подарки от близких. Тем не менее гастрономического разнообразия остро не хватало.

"К концу изоляции начало доходить до отвращения. Ничего не хотелось. Я лично вводила искусственные ограничения. Допустим, месяц ем только рыбу, без мяса. А потом: "О, мясо, это так здорово!", — говорит Орлова.

По словам Ксении, все члены экипажа за год потеряли в весе, она сама сбросила пятнадцать килограммов.

В состав экипажа входили двое мужчин — командир Юрий Чеботарев, исследователь Рустам Зарипов — и четыре женщины. Помимо Орловой, это бортинженер Анжелика Парфенова, исследователи Ксения Шишенина и Ольга Мастицкая (Белоруссия).

Участники впервые увидели друг друга за несколько недель до начала эксперимента, во время подготовки. Однако полноценным знакомством это было назвать нельзя, отмечает Ксения: "Каждый хотел казаться лучше, чем он есть". В замкнутом же пространстве проявилась истинная сущность.

"Конфликты возникали по бытовым вопросам. У каждого свои привычки. Нужно было научиться иногда их придерживать, чтобы экипажу было комфортно. Например, кто-то любит слушать музыку в наушниках и ничего не замечает вокруг, кто-то все делает более шумно, чем мог бы. Мы садились, обсуждали, кого что беспокоит и как это исправить. Находили компромиссы, договаривались", — рассказывает Орлова.

Особенно сложно уживались во время миссий по "прилунению": для этого четыре члена экипажа переходили в "посадочный модуль", чьи размеры не сильно превышают купе в поезде. В этом пространстве умещались койки, кухня, выдвижной обеденный стол и санузел. Но и к этим условиям в конце концов привыкли. Все-таки, возможно, это была одна из самых интересных задач во время эксперимента. Два "космонавта" выходили на "лунную поверхность": один управлял ровером на симуляторе, а второй бродил по "реголиту" в VR-очках.

"По циклограмме мы должны были спать восемь часов, чтобы нормально выполнять все научные методики. Но через полгода у многих в экипаже начались проблемы: либо трудности с засыпанием, либо много пробуждений. Дело не в звуках — к ним привыкли. Было какое-то внутреннее напряжение: постоянные методики, монотония — у нас же не было ни выходных, ни праздников", — рассказывает Орлова.

Ксения выполняла важную миссию — была врачом экипажа. Брала многочисленные анализы у коллег, следила за их здоровьем. По образованию она аллерголог-иммунолог, помимо прочего собирала информацию для собственной научной работы.

"Нашла много интересного, о чем снаружи даже не предполагала, — признается она. — Например, бытовая пыль здесь особенная — на ту, что в квартирах, не похожа. Потенциально она может быть сильным аллергеном".

Неожиданностью стало и повальное нарушение сна у участников эксперимента.

"Космонавты" по-разному справлялись с однообразием. Кто-то играл на музыкальных инструментах, запираясь в дальних отсеках, кто-то много читал. Ксения, по ее словам, спасалась разнообразной литературой — от духовной до научно-фантастической. Открыла для себя Виктора Пелевина, Айзека Азимова. Книги помогали переключиться, пополнить внутренние ресурсы и вернуться к обязанностям врача.

Несмотря на все сложности, на вопрос о том, хотела бы она слетать на Луну по-настоящему, Ксения отвечает утвердительно.

Нынешний эксперимент — заключительная часть длительного международного проекта SIRIUS, который проходил на базе Института медико-биологических проблем Российской академии наук (ГНЦ РФ ИМБП РАН), в одном из корпусов которого и построена "бочка".

Можно сказать, что эта научная организация занимается практической реализацией давних мечтаний человека о дальнем космосе. Ее сотрудники всерьез рассуждают не только о Луне, но и о полетах на другие планеты, встречах с иными формами жизни и прочих, казалось бы, фантастических вещах. Цель проектов, подобных "Сириусу", — подготовить человека к этим событиям, попутно улучшая жизнь и работу космонавтов на низких, околоземных орбитах.

Люди летают в космос более 60 лет, некоторые остаются там надолго — так, Валерий Поляков провел на станции "Мир" 437 суток и 17 часов. Есть свои "старожилы" и на МКС. Несмотря на это, знания о том, как длительные полеты сказываются на здоровье человека, по-прежнему крайне фрагментарны. Изоляционные эксперименты на Земле позволяют восполнить некоторые пробелы, объясняет ответственный врач эксперимента Арслан Ниязов.

"Есть много организационных моментов, которые не позволяют полностью, всесторонне обследовать человека в космосе. Например, мы ограничены в возможностях забора крови, ее объемов, ее хранения в течение длительного периода, — говорит он. — Невозможно в режиме "двадцать четыре на семь" наблюдать космонавта на орбите. К тому же едва ли не большую часть времени члены экипажа тратят на поддержание работы станции — все-таки МКС не молодеет".

На Земле в этом смысле — раздолье. Участники SIRIUS-23 ежемесячно, а иногда и чаще сдавали кровь. Также у них брали мазки, соскобы, анализ мочи. Анализировали выдыхаемый воздух. Делали электроэнцефалографию, производили актиграфию (оценку двигательной активности).

Постановщиков эксперимента в первую очередь интересовало, как психическая сфера взаимодействует с соматической. То есть как душевное состояние человека соотносится с реальными изменениями в костно-мышечной структуре, метаболизме, микробиоме.

"В обществе распространено отношение к психологии как к чему-то эфемерному, несуществующему. Но нет, она вполне осязаема и материальна. Есть нейромедиаторы, нейронные взаимодействия, электрическая активность мозга — все это можно измерить. Но не все из этого можно сделать в космосе", — говорит Ниязов.

За годы эксперимента — первый раз "бочка" приняла жильцов в 2017-м — накоплен большой объем данных, который теперь предстоит проанализировать: сейчас ученые института готовят публикации научных работ.

Еще одна цель эксперимента — посмотреть, как взаимодействуют смешанные команды. Правда, нынешний набор испытуемых отличался от настоящего экипажа. Во-первых, требования к космонавтам все-таки более строгие, чем к добровольцам. Во-вторых, коллектив перед отправкой в космос формируется несколько иначе.

"Становление команды имеет свои этапы. Первый — формирование, когда люди впервые друг друга видят. Второй — так называемое бурление, когда начинают возникать какие-то конфликты: не нравится, как кто-то что-то положил; например, гребешок в ванной убрал не туда и так далее. Третий — нормирование, когда группа вырабатывает внутренние правила коммуникации. Четвертый этап — "функционирование", когда команда уже развитая и готова выполнять задачи. Так вот, в космос у нас летят с четвертого этапа. А первые три остаются на Земле", — объясняет Олег Рюмин, заведующий Лабораторией психофизиологического обеспечения полетов и экстремальной деятельности ИМБП РАН.

Участникам же эксперимента пришлось проходить все четыре стадии непосредственно во время "полета". В реальности такого избегают.

Подготовка к эксперименту проходила в форсированном режиме. Если космонавты тренируются полтора года, то участники SIRIUS-23 имели в распоряжении полтора месяца. Но даже за это короткое время некоторые претенденты отсеялись: одни сами ушли, не выдержав испытаний, других "оставили на Земле" психологи.

Интересно, что едва ли не главный недостаток, из-за которого не берут в настоящие космонавты — это отсутствие устойчивой профессиональной мотивации, говорит Рюмин. В недавнем наборов одного из кандидатов "завернули" только потому, что он за два последних года сменил несколько профессий. Скорее всего, такой человек не задержится и в космонавтике, а значит, ресурсы на его подготовку будут потрачены зря. Вот почему беседы с кандидатами в участие в эксперименте "Сириус-23" психолог начинал с провокационного вопроса: "Что ж тебя, несчастного, заставило на год в тюрьму пойти? Неужели все это из-за денег?"

Рюмин сетует на то, что в США гораздо больше желающих полететь в космос, чем у нас. Сложно сказать, в чем причина — возможно, предполагает эксперт, недорабатывает пропаганда:

"Мы слишком часто вспоминаем о первых полетах. Американцы нам все время говорят: "Вы живете идолами. Да, мы тоже уважаем и помним наших ветеранов, но мы идем вперед. А вы постоянно: "Юрий Алексеевич Гагарин, Валентина Владимировна Терешкова". А новые достижения не пропагандируете". Я с этим согласен. Нельзя все время оглядываться в прошлое. Есть более живые примеры".

Тем не менее, признает Рюмин, сохраняется интерес к космонавтике и у молодых россиян. Многие из них по-прежнему готовы обречь себя на всевозможные лишения — изоляцию, бытовые сложности и даже опасность для жизни и здоровья — и отнюдь не только ради денег.