Александр Вулин: Европа скатывается к конфликту с Россией

Вице-премьер Сербии Александр Вулин, который уже год как находится под санкциями США, прибыл с визитом в Россию. Он рассказал в интервью РИА Новости о втягивании Европы в конфликт и настроениях на Западе, а также об угрозах цветных революций для Сербии и сербского президента со стороны противников его политики.

– Президент Сербии Александр Вучич ранее говорил, что Запад быстро готовится к военному конфликту с Россией. Как вы считаете, возможная победа кандидата в президенты США Дональда Трампа может изменить это? Или же Европа продолжит подготовку в любом случае, даже если ей будет очень тяжело экономически?

– Конфликта можно избежать, если Россия будет достаточно сильной, чтобы каждому было ясно, что ее нельзя победить. Европа ведет себя как группа территорий, а не союз государств, и не учитывает собственные интересы – экономические, в безопасности и никакие другие. Она не заботилась о себе и в миграционный кризис, когда приняла миллионы мигрантов, теперь не знает что с ними делать, они полностью поменяли ее структуру. А сейчас Европа скатывается к конфликту с РФ, который ничем не вызван, Россия никоим образом не угрожает Европе.

Предотвратить конфликт могут потенциал России и граждане Европы – никак иначе. В Европе сейчас настроения, напоминающие те, что были перед Первой мировой. Перед каждой мировой войной появляется некая фобия – тогда это была сербофобия, перед Второй мировой – юдофобия, сейчас – русофобия, любое зло по отношению к россиянам разрешено и любая ложь приемлема. А разговор о мире – предательство. И это меня настораживает. Горжусь тем, что Сербия благодаря президенту Александру Вучичу не стала частью русофобии и антироссийской истерии. Русофобия всегда завершалась сербофобией. Никто из тех, кто ненавидит Россию, не любит Сербию. Поэтому я сильно обеспокоен и вижу, что Европа скатывается к войне, что тех, кто призывает к миру, называют предателями, консерваторами, часто и фашистами. В Сербии это не так, но в Европе, боюсь, что да.

Опасаюсь, что мы дошли до фазы столкновения цивилизаций, взаимоисключающих взглядов на мир. Открытие ОИ в Париже было показательным: трансвеститы вместо Христа, Мария Антуанетта, которая поет со своей отрубленной головой, ребенок, который сидит с этими извращенцами. Это была картина цивилизации, к которой я не принадлежу.

Мы идем к конфликту цивилизаций, в котором с одной стороны ценности: Бог, нация, семья. С другой – мир без Бога, без нации, потому все должны быть частью одного глобального государства потребителей, и нет семьи, концепция ЛГБТ+ (движение ЛГБТ признано в РФ экстремистским и запрещено) упраздняет семью.

Это непримиримое столкновение меня беспокоит. Я не могу быть частью концепции, в которой нет Бога, нации, семьи. Популярность президента Путина и России в западной Европе объясняется не тем, что появились миллионы немцев, которые вдруг полюбили русских, никогда они их не любили, ни в Первую, ни во Вторую мировые войны, ни после. Но они видят в РФ ценности, которые поддерживают, хотят жить со своим Богом, нацией и семьей. А им навязывают общество, в котором этого нет. И в этом причина. Говорят, РФ своим зловредным влиянием создавала там партии – да ни одной. Это Запад создает партии и НПО. Но система ценностей, которая доминирует в России, – та, которую многие миллионы людей воспринимают как свою систему ценностей, и так себя осознают. В этом суть конфликта.

– Сейчас звучат опасения по поводу транзита газа в связи с Суджей; как действия ВСУ могут повлиять на энергобезопасность Европы? Что вы думаете о заявленной цели этой операции: иметь более выгодную позицию на переговорах с Россией?

– Если бы Европа вела себя как союз государств, а не территорий, она должна была бы ранее поставить вопрос – что случилось с Северным потоком? Что там произошло? Германскую экономику это очень сильно ранило, а вместе с ней всю Европу, потому что ФРГ – ее мотор. Но до сих пор не завершено расследование, единственное, что установлено, что неизвестно, как это произошло.

Все разговоры об энергетической диверсификации Европы возможны при условии, что газ поступает из России и других стран. Если прекратятся поставки из России, то нет достаточных объемов из других источников. Это не вопрос доброй воли. Венгры и словаки, может, и не влюблены в РФ, но не имеют других источников газа, им неоткуда его получить. Сербия, например, добывает до 30% своих потребностей в нефти и все. Остальную нефть мы должны где-то покупать. Также и газ – такие объемы и по такой цене можно получить только в России и нигде больше. Зачем нам участвовать в чужих войнах и уничтожать собственную экономику, ради кого и чего? Чтобы покупать более дорогой (сжиженный природный) газ, который доставляют судами? Конечно, любая угроза энергетической стабильности – не только вопрос экономики, но и политика. И попытка повышения ставок и принуждения государств. Надеюсь, что будет достаточно разума, чтобы не оставить нас без нефти и газа.

Мир на Украине мог быть достигнут еще на переговорах в Стамбуле, в самом начале СВО. Но этого не произошло, потому что решение о мире на Украине принимают страны и политики не из Украины, которые хотят воевать с Россией до последнего украинца. Каждая подобная операция, нападение лишь продолжают конфликт и отдаляют мир.

Когда (при атаке ВСУ на Севастополь в июне 2024 года – ред.) погибли дети на пляже на Черном море, я и какой-то еще европейский политик отправили соболезнования. А речь шла о детях на пляже в Черном море. Возможно ли, чтобы для этого вооружали украинскую армию? И насколько нас это отдаляет от мира. Нужно вернуться к самому началу и определиться – хотим ли мы поражения РФ или мира. Я хочу мира, но большая часть ЕС и вся НАТО хотят поражения России вне зависимости от жертв, которых это потребует. Их не интересует мир. Но победить ядерную мировую державу невозможно, это касается и США, и КНР, и РФ. Зачем тогда разжигать конфликт с самой большой ядерной силой в мире, чтобы довести ее до ситуации применения ядерного оружия? Это что – такая идея, ради чего, что будет после этого? Мир – единственное решение, но он будет достигнут, только если будут учитываться и российские интересы и никак иначе. Если только они не думают, что Россия капитулирует, а она не хочет и не сделает этого.

Вся ситуация в Европе входит в фазу сумасшествия, когда реальные аргументы больше никого не интересуют. То, что я говорю, когда дойдет до европейских СМИ, будет только причиной провозгласить меня "российским шпионом", "фашистом" или кем-нибудь еще. А никто не хочет полемики с моими аргументами, спросить, хотим мы мира или не хотим? Вместо этого все начнут говорить, что Россия должна быть побеждена, но она не будет. Тогда надо вернуться к миру, который представляет интерес для всех: и для России, и для Украины, и для нас в Сербии.

– В короткий период были совершены покушения на кандидата в президенты США Дональда Трампа и премьера Словакии Роберта Фицо. Их совершили подогретые риторикой политиков одиночки. Как спецслужбы Сербии оценивают вероятность такой угрозы в отношении сербских политиков и первых лиц?

– Когда произошло покушение на господина Фицо, а затем на Трампа, я сказал, чтобы подготовился президент Вучич. Потому что со всеми, кто выступает за мирное решение по Украине, что-то происходит, кто-то в них стреляет. Слишком много случайностей, не забудьте и президента Ирана и главу МИД, которые погибли при странных обстоятельствах. Александр Вучич – человек, чья жизнь находится под угрозой со стороны тех, кто хотел бы, чтобы Сербия перестала быть военно-нейтральной, ввела санкции против РФ, признала независимость Косово и отказалась от Республики Сербской в Боснии и Герцеговине (РС БиГ). Таких (угрожающих – ред.) немало, но ни одного из них нет на Востоке.

Вучич находится и под угрозой со стороны наркокланов, которые мы раскрыли, чьи члены находятся в бегах. Такие большие ОПГ никогда не возникают без поддержки мощных спецслужб. Они должны были бы послужить для непосредственного исполнения, но те, кому мешает Александр Вучич, находятся в политических кругах. Мешает такая Сербия, мешает Вучич, потому что он объединяет патриотические силы, и без его авторитета Сербия не выдержала бы, чтобы не ввести санкции против РФ.

Конечно, я призвал к повышению мер безопасности президента. Когда хотят устранить какого-либо деятеля, находящегося под защитой, первым делом стараются уменьшить его охрану. Это делается через СМИ, тезисами, что слишком много денег тратится на его безопасность, что членам семьи не требуется охрана. Когда сократят охрану, он становится легкой мишенью. Следующий этап – так называемая "алиенация" (отчуждение – ред.) цели. Это достигается нападками на окружение этого человека, обвинениями в их адрес, например, мой, и он остается один, с сокращенной охраной, без политической поддержки в атмосфере всеобщей ненависти, которая допускает покушение.

Когда попытались убить президента Вучича в Сребренице (нападение толпы в июле 2015 года – ред.), это не было осуждено со стороны Запада, никто за это не отвечал. Более того, обвиняли его, что она сам это устроил. Это и служит для таких целей.

А потом мне, например, запрещают самолетом прибыть на мероприятия в память жертв нацистов в Пребиловцы (БиГ – ред.) и угрожают задержанием. Так показывают, что плохо поддерживать президента Вучича, чтобы он под давлением общественности сократил охрану, были удалены окружающие его люди под угрозами санкций, и это естественно ведет к покушению.

После покушения на господина Фицо, как мне кажется, намного больше писали о возможном теракте на концерте Тейлор Свифт. А анонсированная попытка покушения на премьера Венгрии Виктора Орбана не вызвала какой-либо реакции. Даже покушение на кандидата в президенты США Дональда Трампа быстро сменилось как тема, и об этом уже столько не говорят.

Не верю в случайности, и я абсолютно убежден, что государство должно повысить меры безопасности президента Вучича, потому что он является целью. В этом контексте необходимо рассматривать и нынешние протесты в связи с планами по добыче минерала ядарита. МИД РФ ясно указал, что эти протесты – платформа для начала цветной революции, кторая должна будет свергнуть власть. Как мы знаем, свержение означает не только смену власти, но и физическую ликвидацию носителя власти. Президент (Слободан) Милошевич после свержения 5 октября 2000 года умер в Гааге, не вышел на пенсию. Это же готовят и Александру Вучичу.

– Идет ли речь на протестах об экологии, или это политическое давление? Помогает ли как-то Россия или российский опыт в борьбе с попытками расшатать ситуацию изнутри?

– Протесты из-за лития не столько связаны с экологией. Их цель – свержение власти. Никому не хочется, чтобы Сербия развивалась, никто на Западе не желает самостоятельной и сильной Сербии.

После кампании в масс-медиа есть беспокойство граждан, но до сих пор не принято окончательного решения о начале добычи. Протестующие выходят на улицу с идеей, что вопрос решен, что техника уже на месте. А окончательное решение еще не принято. Таким образом Сербии не дают принимать решения о себе самой.

Лидеры этих протестов не являются специалистами в этом вопросе, но есть эксперты, которые представят Скупщине и правительству доклады. Мы тут – не майдан и не козацкая рада, чтобы по крикам на улице принимать решения. Так кричали на майдане и сменили власть, нарушили собственную конституцию. Как вы помните, экс-президент Украины Виктор Янукович не подписал решения об интеграции в ЕС, беспорядками на улице потом поменяли решение, но у него было большинство в парламенте, и он победил на выборах.

Граждане в демократических обществах должны принимать решение, и мы готовы провести референдум. Президент Вучич предлагал и вариант голосования о своей отставке или референдума на уровне всей Сербии или того региона, где планируется добыча, как угодно. Один из лидеров протестов, Мирослав Алексич, 20 дней провел в США на каких-то курсах, о которых ничего не рассказывал. Когда я еду, например, в Москву, известна каждая минута моей поездки. Но он не говорил, чем там занимался, а потом здесь начинаются инциденты на улицах, я не верю в случайности.

– В июне вы встречались с секретарем Совбеза РФ Сергеем Шойгу и, как сообщалось, рассматривали вопрос защиты от вмешательства Запада во внутренние дела страны. Насколько остро этот вопрос стоит для Сербии, и как можно противодействовать такому вмешательству?

– Россия, конечно, может помочь Сербии, как и Сербия России. Не забывайте, что возможно, первая цветная революция произошла 5 октября 2000 года в Сербии, когда была свержена легитимная власть. У цветных революций один сценарий: всегда какие-то выборы, якобы сфабрикованные, как сейчас у (президента Венесуэлы Николаса – ред.) Мадуро, любопытно, что всегда после этих обвинений уничтожается выборный материал. Почему 5 октября 2000 года у нас напали на Скупщину, где не было представителей власти, но были сожжены бюллетени и протоколы избиркомов? Разве не должны были протестующие это сохранить как доказательства махинацией на выборах? Это всегда начинается одинаково, поэтому у Сербии и России есть причины помогать друг другу, как и КНР, и многим другим свободным странам. Потому что во всех странах, где цветные революции произошли, царили нищета и гражданские войны – Сирия, Ливия, Тунис, Ирак.

Показательны нападки на меня, когда прозвучало, что мы совместно с РФ будем бороться против цветных революций и иностранного вмешательства. Что может быть нормальнее того, что мы как малая страна просим помощи, чтобы остаться независимыми, чтобы здесь не происходила насильственная смена власти? Мы должны сотрудничать и учиться друг у друга. В КНР попытались провести цветную революцию через Гонконг, в России сделали несколько попыток, на Украине смогли это сделать через Майдан, в Сербии – 5 октября 2000 года.

На встречах с российскими силовиками обсуждается и борьба с терроризмом. Не должно быть условного "их" и "нашего" терроризма, того, чтобы людей убивали, и это считалось нормой. Любая информация, взаимный обмен ей могут помочь, и это драгоценно. Вопрос не в том, будете ли затронуты терроризмом, но в том, когда будете им затронуты. Один из самых смертоносных терактов, который пережила Россия 24 марта в годовщину бомбардировок НАТО, прошел без какого-то большого осуждения. Не заметил, чтобы все международное сообщество потрудилось выявить тех, кто отдавал приказы и откуда. Поэтому будем бороться против этого зла, или оно придет к нам.

– Ранее газета Financial Times со ссылкой на оказавшиеся в ее распоряжении подсчеты сообщила, что Украина с начала специальной военной операции могла получить через третьи страны боеприпасы из Сербии на сумму около 800 миллионов евро. Как вы прокомментируете такую информацию?

– Это попытка столкнуть Россию и Сербию. С одной стороны, это сильно навредило бы Сербии экономически, политически и морально. Но это также бы политически, экономически и морально навредило РФ. Чтобы Россия осталась без единственной страны на запад от границ бывшего СССР, искренне дружественной, которая бесконечно уважает Россию. А Сербия осталась без большого союзника на международной арене, исторического. Мы – не клуб любителей Достоевского и не радуемся только нашей истории. Мы разделяем общее будущее. Поэтому происходят попытки организованного извне сталкивания Сербии и России. Значительное число НПО в Сербии получили задачу организовать разные собрания и активно продвигать в СМИ тему вооружения Украины со стороны Сербии, чтобы как можно сильнее оказать давление на российское общественное мнение, а оно оказало бы давление на политику РФ, чтобы отношения испортились.

Поэтому такие сообщения – ложные. Снова повторю, что мы – единственная страна, которая ввела обязательство по дополнительным гарантиям со стороны покупателей, что оружие и боеприпасы не могут быть проданы третьей стране без согласия Сербии. Наряду со всеми существующими нормами мы добавили это требование и настояли на нем все во всех контрактах. Насколько знаю, не было запросов от других стран, чтобы наша (оборонная – ред.) продукция продавалась третьим странам.

Когда я возглавлял МВД, мы приобрели два пожарных вертолета Ка-32, поступило много заказанного ранее пожарного оборудования из РФ. Оно исключительно полезное, никто пока не жаловался (Ка-32 МВД Сербии тушил пожары в июле в Северной Македонии – ред.). Когда горит дом, они не говорят – русский вертолет, но говорят – лучший вертолет в мире для этих целей. Уверен, что многие европейские страны хотели бы проводить более свободную политику, чтобы и они могли использовать что-то подобное.

– Продолжаются обучение и вооружение "Сил безопасности Косово" Западом и давление на сербов в Косово и Метохии, экспроприация земельных участков, запрет на хождение сербского динара. Ожидаете ли вы новые инциденты и насильственные вторжения косовоалбанских силовиков в населенные сербами районы края?

– Ожидаю в этом году обострение в Косово и Метохии до сентября. Потому что вижу по реакциям квинты (США, Великобритания, ФРГ, Франция, Италия) разных посольств, которые много грозят (премьеру самопровозглашенного Косово Альбину – ред.) Курти, но ничего не делают. Обычно, когда такое бывает, опасно развиваются события. Сейчас идеальное время для нападения (косовских албанцев) на север края. Университет в Косовска-Митровице с восемью тысячами студентов, которые всегда защищали мост между южной и северной частями Косовска-Митровицы и препятствовали нападению на север, сейчас на каникулах. В этом смысле Северная Косовска-Митровица пуста.

В Брюсселе также сезон отпусков, некому будет жаловаться, и у них есть предлог, чтобы не принимать жалобы – "нас не было". А вскоре и выборы в Приштине, поэтому ожидаю, что до осени они попытаются что-то сделать. А в центральной Сербии сейчас заняты протестами, люди на улицах из-за лития, идеально для косовских албанцев, потому что некому реагировать.

Косовские албанцы якобы пытаются сформировать многонациональное подразделение, в котором не будет албанцев, чтобы охранять мост через Ибар. По их мнению, это должно было бы нас успокоить и быть приемлемо.

Конечная цель Альбина Курти заключается в том, чтобы ввести так называемые СБК (Силы безопасности Косово – ред.), которые не имеют права существовать по резолюции 1244 Совбеза ООН, на север края. Открыть мост для автомобильного движения, вызвать столкновения и под предлогом, что полиция не справляется, ввести туда СБК, оккупировать север края и сделать из административной линии границу. Они были бы очень довольны, если бы смогли выдавить сербов колоннами и этнически очистить Косово как хорваты в 1995 году операцией "Буря" против Республики Сербская Краина.

– Как государство Сербия может этому противостоять?

– То, что мы можем, – работаем над тем, чтобы у сербов в Косово и Метохии была своя жизнь, чтобы их финансировал Белград, обеспечивал рабочие места, зарплаты, вкладывался в инфраструктуру и, конечно, боролся за них на международной арене. В отношении остального могу сказать, что государство Сербия – это государство. А косовские албанцы в очередной раз попытаются втянуть НАТО в конфликт с нами: "злая Сербия, зовите НАТО".

– Вы находитесь с прошлого года под санкциями США. Когда они были введены, вы ушли со своих постов, по вашим словам, чтобы не подводить Сербию и коллег по правительству. Теперь вы вернулись. Что заставило вас поменять свое решение?

– Санкции против меня ввели не из-за чего другого, нежели моих связей с Россией, потому что Сербия хочет быть свободной. С экономической точки зрения для меня санкции не значат ничего. У меня нет имущества, фирмы, ничего, чтобы могло быть там заморожено, я не планировал поездки в США. И не знаю, что бы там делал. Но было бы несерьезно сказать, что эти санкции совсем ничего не значат. Это серьезный политический удар, потому что может быть нанесен без каких-либо оснований. Прокуратура по оргпреступности Сербии сразу после введения санкций в отношении меня обратилась к минюсту США и запросила документы, материалы расследования, какие-либо доказательства. Поскольку тогда я был во главе Агентства безопасности и информации (БИА), мы запросили от ЦРУ и ФБР оперативные данные, то есть предположения. Но в течение года наша прокуратура не получила в ответ на свой запрос ни единой буквы из США. Возникает вопрос: чего они ждали, если подозревали меня, почему сразу не заявили об этом? Ждали, что поссоримся с Россией, тогда я мог бы быть хоть наркобароном, кем угодно. Лишь бы только мы не были в хороших отношениях с Россией. Честно говоря, меня предупреждали заранее, что если продолжу свою политику, не перестану говорить то, что думаю, и развивать отношения с РФ, говорить о "сербском мире", выступать за мирное решение по Украине, то окажусь под санкциями, и это будет концом моей политической карьеры. Но зачем мне заниматься политикой, если я буду делать то, что они говорят.

Мои отношения с Россией таковы не потому, что я какой-то "русский агент". Они таковы, потому что я считаю, что отношения с РФ имеют ключевое значение для сохранения Сербии. Если бы Россия не выстояла все эти века, не было бы и Сербии. Если сейчас СВО и все, что происходит, завершится плохо для России, и она будет развалена, неужели кто-то думает, что Сербия уцелеет? Ее не станет, у нас нет выбора. Поэтому я и не собираюсь менять свою политику.

Логика моей отставки была в том, чтобы не быть оправданием для негативных шагов в отношении Сербии. Поэтому я ушел с оперативной функции главы БИА. А вице-премьер правительства Сербии – это политическая функция, она предполагает занятие политикой. Таким образом теперь они (иностранные спецслужбы – ред.) не могут прервать сотрудничество с БИА из-за того, что я – вице-премьер. Самым важным было для меня то, чтобы у Сербии не возникла такая проблема. И то, что я сейчас на политической функции делаю все, что могу, доказательство того, что Сербия – независимое государство, это один из показателей ее самостоятельности.

– Будет ли Сербия участвовать в саммите БРИКС в октябре в Казани?

– Что касается БРИКС, то в ближайшие дни мы ожидаем формальное приглашение, я хотел бы участвовать в работе форума. БРИКС становится реальной альтернативой ЕС. Именно поэтому сейчас такие истеричные нападки на нас, тех, кто предлагает подумать о БРИКС. Страны-члены этой организации производят 51% мирового газа и 47% мировой нефти, по ВВП они превзошли G7, не говоря уже о том, что по населению составляют две трети человечества. Разве не логично, что Сербия рассмотрит этот путь.

У БРИКС нет такой жесткой структуры, как у ЕС. Он не является надгосударственной структурой. Это платформа и в первую очередь – экономический союз. Сербия была бы весьма безответственной, если бы не изучила возможности, которые представляет БРИКС. Эта организация ничего не требует от Сербии, а может предложить больше, чем мы просим. А ЕС требует от нас всего, но я уже не уверен, что нам предлагает.

БРИКС – это наш шанс и реальная альтернатива. Я очень четко выступаю за то, чтобы Сербия очень хорошо рассмотрела все возможности БРИКС и как можно более тесное сотрудничество со странами-членами организации. БРИКС может быть на сербском истолкован, как Сербия среди друзей. В этой организации нет ни одной страны, которая чего-либо требует от Сербии, а все готовы нам что-то предложить.