Сергей Чудаков: роботы уже умеют ставить диагноз по фото и соцсетям

Помимо изобретения все новых и новых способов лечения, препаратов и инструментов медицина уже во многих процессах использует искусственный интеллект. Какие операции в скором времени будут проводить только роботы, почему консультация врача станет редкостью, и как машины ставят диагноз по профилю в соцсетях, рассказал в интервью РИА Новости на полях ПМЭФ соруководитель направления "Превентивная медицина" рынка НТИ Healthnet, кандидат медицинских наук Сергей Чудаков. Беседовала Ирина Андреева.

– Технологии стремительно развиваются и в медицине тоже, не боитесь, что робот может заменить врача?

– Частично заменит точно. Все рутинные процессы, которые можно будет оцифровать, все однозначно будут оцифрованы, без сомнения, и этот процесс уже активно идет.

– То есть цифровые помощники забирают у врачей часть нагрузки?

– Заполнение документации, которое все чаще делается просто нажатием кнопки с подкачкой данных из уже имеющихся баз. Безусловно – "компьютерное зрение" (обработка рентгеновских и КТ-снимков компьютером – ред.), которое появилось в ковид – не было бы счастья, да несчастье помогло. Москва сделала в этом вопросе резкий рывок, и теперь эта технология "расползается" по регионам. Если по итогам фиксирования компьютером базовых изменений в снимке возникли вопросы, то тогда смотрит рентгенолог. Это резко ускорило процесс диагностики и совершенно точно то, что позволило справиться с пандемией.

– В чем еще помогают технологии?

– Следующий момент – это выбор цифровым помощником фармацевтических препаратов. Это тоже очень важно, потому что количество их нарастает, спектр зашкаливает. И учитывая, что мы фактически входим в персонализированную медицину, врачам все сложнее становится делать выбор, потому что даже один препарат выбрать не просто, а когда их два или три, то здесь нужны данные об их сочетаемости. Поэтому врачи очень активно начали пользоваться различными системами поддержки принятия решения в сфере клинической фармакологии, то есть в персонализации подходов.

Ну, и, конечно, это работа с уже большими данными, то есть генетическими, эпигенетическими, где без не просто цифровых систем, а без так называемых "гулливерных" систем (автоматизация процессов – ред.) обработки данных вообще уже не получится. И это буквально все в режиме реального времени происходит. Поэтому врач, по сути, в ближайшие несколько лет, максимум десяток, будет специалистом по управлению большими данными. Это точно. И это все рутинные процессы, как ни странно. То есть нет смысла их передавать человеку с точки зрения того, чтобы он мучился и путался в них.

– Возникает резонный вопрос – что тогда останется врачу?

– Вопрос очень интересный, но на самом деле машина никогда не будет обладать интуицией, интуитивное знание ей недоступно. Это, как говорят люди религиозные, прямая связь с Богом. Люди нерелигиозные говорят: прямая связь со Вселенной, а машина не связана со Вселенной по определению. Поэтому врачам в этом плане волноваться не приходится. Точно есть, как мы говорим, в медицинской среде и вообще среди пациентов, "врачи от Бога". То есть врач, умеющий почему-то с детства аналитически мыслить с точки зрения медицины. Вот этот человек, как сейчас говорят, даже в фильмах, "ставит диагноз от порога". Пациент только зашел, а врач уже анализирует очень тонкие данные и интуитивно считывает, в чем проблема. Дальше он начинает собирать логическую информацию и совмещать с нелогической. Это первое.

Второе – это эмпатийность. Машины уже активно обучаются эмпатийности. Сейчас уже не всегда можно тексты отличить машинные и не машинные, они становятся все более человеческими. Поэтому это будет зона конкуренции человека и машины. То есть рутина полностью за машинами, интуиция полностью за людьми, эмпатия – зона взаимодействия.

– Вы рисуете весьма привлекательную картинку, но, полагаю, пациентам сейчас все еще сложно поверить в непогрешимость машинных решений, они же тоже могут ошибиться, страшно немного. Насколько пока нужно и сколько нужно будет следить за решениями машин?

– Я думаю, что сейчас цифровые сервисы проектируются именно таким образом, что есть окончательное решение за человеком. Более того, люди, как правило, в те рекомендации, которые запрограммированы в алгоритмах, вносят свои коррективы. Потому что, еще раз хочу сказать, машина работает логическим интеллектом. А интеллект эмоциональный, как мы уже обсуждали, – это не очень машинная функция. Поэтому принятие решения не всегда строится на логических алгоритмах.

– Например, сообщить пациенту о сложном диагнозе…

– Совершенно верно. Это абсолютно не машинная функция, хотя этому тоже обучают. Как правильно на основании личных данных, прежде всего анализа поведения в соцсетях, сказать человеку, что у него рак, например?

– Анализа соцсетей?

– Конечно! Основная информация сейчас в мире собирается в соцсетях, в том числе, и о предположительных диагнозах.

– Каким образом?

– Человек, имеющий какое-то заболевание, о котором он даже не знает, будет вести себя в соцсетях соответствующим образом. В любом случае у него есть какие-то неприятные ощущения в теле, даже неосознанные, он будет пытаться разобраться, из-за этих ощущений человек находится, как правило, в неспокойном состоянии, раздраженном. И логично, что и какие-то посты писать о самочувствии или симптомах, искать определенную информацию. Кроме того, он будет пытаться что-то делать: искать информацию, консультироваться внутри своего сообщества, пробовать какие-то средства, в том числе народные, чтобы себе помочь. Когда весь этот профиль объединяется, как ни странно, на его основании можно предполагать диагноз.

– А насколько это распространено в России?

– Пока не распространено, но группы разработчиков, в том числе и имеющие отношение к НТИ, двигаются в этом направлении. И это не только таким образом делается. Например, анализ изображения – на сегодняшний момент созданы программы, которые по лицу могут предполагать состояние здоровья и точность, специфичность, чувствительность такого анализа верна примерно на 80%.

– И сколько времени понадобится, чтобы внедрить такие подходы диагностики?

– Максимум – 2030 год. Потому что в это направление активно инвестируют, так как понятно, что это будущее медицины. Чем удаленнее сервис работает, тем он востребованнее, так как дает возможность дотягиваться до отдаленных территорий, а также резко снижать себестоимость. Потому что самое дорогое – это человеческий труд. В любом случае мы должны понять, что в массовом порядке медицина будет оцифрована.

– Почему?

– В условиях растущего населения она более дешевая. И врач, как лицо принимающее решение, станет чуть более дорогой услугой, чем цифровой сервис. Нынешняя многозадачность врачей исчезнет – человек станет дороже машины.

– А как же человек сможет получить первичную диагностику?

– Условно говоря, давайте пока только в теории – это будет некий сервис, который исключит из простейших манипуляций участие специалиста. То есть пациент заходит на портал или агрегатор, вносит свои симптомы, делает селфи, и получает варианты диагноза и дальнейшие рекомендации, что сделать для уточнения ситуации. Надо отметить, что сейчас же активно проектируется роботизированный сервис забора крови. Роботы берут кровь лучше, чем люди, это уже доказано, у них руки не дрожат. А сервисы для сдачи анализов "в баночках" без участия приемщика уже тестируются в России – есть бизнес-проект расположить в аэропортах "вендинговые" аппараты, в которых можно оставить анализы. Раз в три часа за ними будет приезжать курьер и увозить в лабораторию. И потом распространить эту практику уже по всем массовым местам. И ни в какую лабораторию идти не надо.

– То есть это уже все буквально перспектива ближайших лет?

– Абсолютно, да.

– С учетом того, что вы мне рассказали, получается, что перспектива будущего хирургии такова, что через условные 30 лет все операции будут делать роботы?

– Нет, не все. Роботы будут проводить стандартные операции – если процесс может быть стандартизован, его будут выполнять машины, просто потому, что машины дешевле людей и не болеют. Кроме того, такими роботами можно делать операции удаленно – например в далекой деревне за несколько тысяч километров от Москвы, откуда им просто будет управлять специалист.