ВЭБ.РФ: в руках корпорации – инструменты воздействия на спрос и предложения

Госкорпорация ВЭБ.РФ представила на прошедшем в Северной столице Петербургском международном экономическом форуме приоритетные направления и проекты, реализуемые по всей России. Об инновациях, синергии крупного бизнеса и стартапов, о технологическом суверенитете и механизмах роста его критически важных составляющих в интервью корреспонденту РИА Новости Карине Ивашко рассказал заместитель председателя правления ВЭБ.РФ Игорь Дроздов.

- ВЭБ.РФ традиционно ассоциируется с крупными проектами. На ПМЭФ-2024 вы сделали акцент на технологиях. Какие задачи корпорация ставит себе в развитии инновационных направлений?

- На флагманской сессии форума мы обсудили контуры будущей стратегии ВЭБа в части инноваций. В сессии приняли участие те, кто создает и потребляет технологии. Это малые компании - разработчики и крупный бизнес. Обсудили, как строится их взаимодействие, насколько открыты крупные игроки к сотрудничеству с отечественными компаниями. Готовы ли они тратить время, силы, деньги на то, чтобы внедрять отечественные решения или им проще приобрести готовый зарубежный продукт. Так вот, участники дискуссии показали свою открытость к отечественным решениям. На мой взгляд, ВЭБ.РФ как раз может быть такой платформой, где встречаются спрос и предложение, потому что корпорация кредитует длинными деньгами целый ряд проектов в значимых отраслях экономики, что неизбежно создает спрос на высокотехнологичную продукцию. Потому что создание производства всегда требует привлечения поставщиков, комплектующих, оборудования, сырья. Это спрос на десятки миллиардов рублей, и здесь важно, чтобы он был направлен, в том числе, на отечественные компании.

В структуре ВЭБ.РФ находятся институты развития, нацеленные на поддержку малых компаний. То есть эти институты развития содействуют появлению предложения. По сути, в руках ВЭБа сосредоточены инструменты воздействия на спрос и предложение. И, конечно, приоритетная задача здесь – добиться синергии между разными институтами развития для реализации крупных технологических проектов.

- На площадке ВЭБ.РФ в течение всего форума шли оживленные дискуссии. Каким было участие корпорации за пределами ее стенда и с каким прицелом?

- Мы приняли участие в Арктическом дне форума, который был посвящен актуальным проблемам Севера. Сегодня это приоритетная территория с большим потенциалом развития, уникальная не только для России, но и всего мира. В рамках Арктического дня мы говорили о стратегии газохимии, развитии инфраструктуры, в том числе,образовательной – о создании школ и университетских кампусов как центров притяжения для молодых талантливых ребят.

- Вообще, повестка ВЭБ.РФ и на петербургском форуме, и в принципе строится вокруг технологий, в том числе и тех, которые улучшают качество жизни человека.

- Еще одна важная тема деловой программы ПМЭФ – это кадры, реализация человеческого потенциала. К примеру, мы провели партнерскую сессию с Агентством стратегических инициатив, которая была посвящена конкурсу по продвижению новых идей. Говорили мы о том, что такие конкурсы создают, по сути, альтернативный социальный лифт. Доступ к таким конкурсам менее формализован, чем доступ к традиционным мерам поддержки в институтах развития, при этом можно свою идею донести до самого высокого руководства.

Традиционные форматы поддержки предполагают оценку заявок через бизнес-планы и цифры. Формализованная экспертиза часто закрывает дорогу интересным идеям, эффект от реализации которых может быть выше, чем от бизнес-проекта.

- Назначение в ВЭБ.РФ вы получили совсем недавно. Какие задачи перед вами ставятся, и какие шаги вы уже предпринимаете?

- Несколько лет назад в ведение ВЭБа передали институты развития. И задача – обеспечить синергию между корпорацией и этими институтами. Потому что сейчас каждый действует по своим правилам – в пределах компетенции. ВЭБ – кредитует крупные проекты, Фонд развития промышленности (ФРП) выдает займы на менее крупные промышленные проекты, Фонд содействия инновациям (ФСИ) поддерживает начинающих стартаперов. Есть разнообразные нефинансовые сервисы Фонда "Сколково". То есть, инструментарий большой. Но хотелось бы, не отменяя существующие мандаты отдельных институтов развития, обеспечить их синергию для реализации крупных проектов. В этом, на мой взгляд, и состоит суть координации между ВЭБом и институтами развития.

- Ранее вы также обозначали задачу соединить крупный бизнес и технологические стартапы. Как это можно сделать?

- Да, если говорить о более точечных задачах, нужно направить спрос на технологии в сторону малых компаний. Для этого как минимум нужно, чтобы крупные компании о них знали. Есть, например, инструменты Фонда "Сколково", который проводит технологический скаутинг, поиск технологий и перспективных команд. И в итоге формируются пары: крупный бизнес и малые технологические компании. Подключив инструментарии ФРП, АТР, ФСИ и других, можно финансировать малые компании, чтобы они доросли до того уровня зрелости, который требуется крупному заказчику. Потому что в таких капиталоемких отраслях, как, например, химия, представить, что стартап, не зная о потребностях клиента, вдруг волшебным образом создал продукт или технологию, которая на 100% удовлетворяет этого клиента, невозможно. А вот если выстроить такое взаимодействие между крупной и малой компаниями, когда они уже познакомились, возникло доверие, и при помощи ресурсов институтов развития компанию дорастить до запроса крупного заказчика, появляется большая результативность работы институтов развития. Потому что они не просто дают финансирование, а поддерживают компании, которые уже нашли своего заказчика. И тут вероятность внедрения крайне высока. Плюс такой подход снижает риски крупного заказчика при вложениях в стартап, когда у него нет уверенности в технологическом результате, и он хотел бы эти риски с кем-то разделить.

Думаю, такое предложение может быть интересно крупным компаниям. И облегчает им дилемму: купить готовое зарубежное или приложить усилия, но зато опереться на отечественное. Вот сейчас много говорят про протекционистские меры поддержки отечественного… На мой взгляд, санкции уже являются замечательной протекционистской мерой, которая введена не нами, но естественным образом стимулирует интерес к отечественному рынку. Ситуация уникальная, и ей нужно пользоваться.

- Сейчас много говорят о технологическом суверенитете, и, к слову, на площадке ВЭБ.РФ я слышала утверждение эксперта о том, что в абсолюте он невозможен…

- Во-первых, все по-разному понимают, что такое технологический суверенитет. Конечно, в том смысле, что мы все делаем внутри себя, внутри страны, он невозможен. А главное, это не нужно и даже вредно. Я бы понимал технологический суверенитет несколько уже: прежде всего, как обладание критическими технологиями.

- Относительно последних читала в одном из ваших интервью, что дилемму между национальной безопасностью и экономической эффективностью вы решаете в пользу первой. И что в этом плане технологический суверенитет и доходность зачастую не связанные вещи...

- Если говорить об обладании критическими технологиями, то экономическая эффективность сейчас приобретает иное звучание. Поясню: какая-то критическая технология или продукт на ее основе может в стоимости всего изделия составлять 1-2% или даже меньше – сотые процента. В то же время без доступа к этой технологии само по себе изделие, которое может стоить колоссальных денег, получить невозможно. И здесь вопрос цены уже отходит на второй план. Даже если необходимые отечественные комплектующие будут стоить в 10-20 раз дороже аналогов, отсутствие доступа к ним причинит гораздо больше убытков, чем их приобретение по более высокой цене. Перечни критических технологий формируются Минпромом, они есть и у крупных компаний. Речь о технологиях, которые позволяют бизнесу чувствовать себя уверенно и быть защищенным от каких-либо внешних воздействий. Вот от такой зависимости желательно уйти. И дело даже не в санкциях, а в том, что страны, которые поставляют другой стране некий продукт, могут прекратить это не из желания навредить, а потому что возникнет ситуация, когда приоритетом для них будут их внутренние потребности.

- Тогда нужен какой-то стимул для развития критических технологий? Или государство должно взять это на себя?

- Государство может оказывать поддержку в виде различных субсидий, налоговых преференций, чтобы такие критические технологии были. Есть примеры льготного кредитного финансирования. Тот же ФРП дает займы по низким ставкам. Такие преференции можно использовать для наращивания уровня локализации в определенных отраслях. Какие это отрасли – решает государство. Это могут быть и решения, не связанные с критическими технологиями, но по каким-то причинам мы хотим, чтобы они у нас были. Возьмем опыт Китая в развитии автопрома. В 1985 году они произвели пятьтысяч своих автомобилей в год, а в 2023-м – 30 миллионов. Сегодня это крупнейший поставщик в мире. Вот такую амбициозную задачу они поставили 40 лет назад и добивались этого разными способами. В частности, на нелокализованные автомобили установили пошлину в 260%! И, наверное, качество автомобилей первое время было неважное, а сейчас китайские машины повсюду.

Но невозможно сделать за короткое время свой продукт, который будет по всем характеристикам, цене и качеству соответствовать аналогичному продукту, который делают на протяжении десятилетий. Он совершенствуется в процессе эксплуатации, требуется опыт и практика применения. Поэтому, если делать ставку на определенную отрасль и продукт, необходимо стимулировать на него спрос – разными способами. Может, даже придется пройти болезненные для потребителя этапы – ради будущего результата.

- С позиции вашего опыта, какие области технологического развития сегодня нуждаются в особом внимании?

- На этот вопрос ответить непросто. Это субъективная история. Но формально эти направления определены национальными целями по достижению технологического лидерства. Среди ключевых направлений я бы выделил химию и микроэлектронику, так как они имеют межотраслевое значение. Наверное, сегодня каждый предмет материального мира, с которым мы соприкасаемся, связан с решениями из области либо химии, либо микроэлектроники. Либо того и другого. Поэтому, не имея собственной линии разработки в этих областях, мы далеко не уедем. Тот же искусственный интеллект невозможно развивать без микроэлектроники. Авто и авиатранспорт, автоматизация производства, искусственный интеллект, биоэкономика – все что угодно: это производные от химии и микроэлектроники.