Рафаэль Гросси: назовем виновника обстрелов ЗАЭС при наличии доказательств

Эксперты Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) находятся на Запорожской АЭС (ЗАЭС), близ которой идут боевые действия, с сентября 2022 года. В рамках своей миссии предотвращения возможной ядерной катастрофы инспекторы оценивают физическую целостность станции, работоспособность ее систем, а также контролируют другие компоненты ядерной безопасности. Тем не менее, ЗАЭС и территория рядом с ней неоднократно подвергалась атакам. В этой связи гендиректор агентства Рафаэль Гросси регулярно призывает стороны конфликта к сдержанности, посещает станцию лично, а также ведет переговоры с представителями России и Украины. В своем интервью корреспонденту РИА Новости Светлане Берило он рассказал, как сегодня оценивает ситуацию с безопасностью на ЗАЭС, когда вновь планирует приехать в Россию и на Украину, а также прояснил вопросы, связанные с мониторингом МАГАТЭ ядерной деятельности Ирана и возможными последствиями запрета США на импорт российского обогащенного урана.

— Мы обратили внимание на статью в New York Times от 15 мая, в которой много упоминаний о вашей работе на Запорожской АЭС, в том числе о встречах с президентом РФ Владимиром Путиным. Из этой статьи не ясно, основана ли она на вашем интервью американскому журналисту?

— Эта статья не интервью, а, скорее, профильная статья. То есть это статья, которая сочетает в себе ряд впечатлений журналиста — он является очень известным журналистом и писателем, — а также несколько интерпретаций и разработок автора... Она содержит некоторые цитаты из моих предыдущих интервью, так что, я думаю, что ее следует рассматривать как интерпретацию и оценку уважаемого автора из США обо мне и моей роли в целом в нераспространении и взаимодействии с Россией или Ираном, основанной на его собственной интерпретации и прочтении вещей. Я думаю, это хороший способ описать это.

— В самом начале статьи отмечается, что вы "предупреждали" президента Путина об опасности слишком быстрого перезапуска Запорожской АЭС...

— Нет, я бы никогда не стал предупреждать президента Российской Федерации о чем-то. Мы обсуждали состояние станции и различные перспективы по разным сценариям. Но никаких предупреждений или советов с моей стороны в этом смысле не было. У него есть свое видение как у главы государства, а я как технический специалист МАГАТЭ рассматривал различные сценарии в реальности того, что происходило. Ни больше, ни меньше.

— То есть эта тема не стоит на повестке дня? То, что касается перезапуска Запорожской АЭС...

— Мы обсуждали это в целом, я бы сказал… какие есть различные возможности того, может ли станция продолжать работать в прежнем режиме или нет. Но конкретного сценария не рассматривали.

— В статье также упоминается, что вы, встречаясь с президентом Путиным в Санкт-Петербурге в октябре 2022 года, приводили доводы против обстрела ЗАЭС...

— Я сам и МАГАТЭ в целом говорили, что атомная электростанция никогда не должна подвергаться нападению или чему-то подобному. Но это общая позиция агентства, которая соответствует пяти конкретным принципам, которые я представил Совету безопасности ООН, — принципам, которые важны в целом.

Иногда писатели и авторы дают интерпретации вещам... Но очевидно, что для меня это был необходимый диалог (с президентом РФ — ред.). Это диалог, который должен продолжаться, и он содержит некоторые конфиденциальные аспекты, а также многие важные аспекты, и я надеюсь, что смогу его продолжить, потому что он незаменим.

И я очень ценю возможность обменяться мнениями с главой государства по такому серьезному вопросу, как ситуация на атомной электростанции.

— Согласно статье, вы говорите, что Владимир Путин открыт к переговорам по урегулированию конфликта на Украине. Действительно ли в ваших беседах с российским руководством поднимаются подобные политические вопросы?

— Нет, мы обсуждали только технические вопросы. И, конечно, он объяснил мне свое видение ситуации в целом, но в мои полномочия не входит обсуждение какого-либо политического урегулирования. Нет, это вообще не входит в мои полномочия.

— Как бы вы в целом охарактеризовали ваше сотрудничество с российской стороной, в том числе по вопросам ЗАЭС, включая операцию по ежемесячной ротации экспертов МАГАТЭ на станции?

— Я уже говорил и повторю вам, что это профессиональное сотрудничество, очень профессиональное на разных уровнях.

Я нахожусь в постоянном контакте с министерством иностранных дел, с Росатомом, с генеральным директором Росатома господином Лихачевым, с российским атомным регулятором, так что мы поддерживаем контакт и постоянно обмениваемся мнениями по техническим аспектам, связанным с АЭС.

— Видите ли вы улучшения в ситуации на Запорожской АЭС?

— Я бы сказал, что ситуация продолжает оставаться тревожной, потому что в данный момент продолжается военная активность, и у нас было несколько эпизодов, один из которых снова привел меня в Совет Безопасности, вы, возможно, помните, в апреле было несколько атак беспилотников... в том числе на один из реакторов, поэтому ситуацию я бы описал как очень хрупкую. Так что мы постоянно следим за развитием событий — день за днем.

— Есть ли необходимость в установлении дополнительных мер безопасности?

— Я бы сказал, что нам нужно убедиться в том, что семь неотъемлемых столпов ядерной безопасности в рамках пяти основных принципов, которые я установил с самого начала конфликта, соблюдаются. Если все они будут соблюдаться, если их не будут нарушать, то думаю, у нас есть шанс избежать ядерной аварии.

— А что касается этих атак беспилотников... Проводится ли какое-либо расследование по этому поводу?

— Меня спрашивали, сможем ли мы определить источник атак, и я указывал на вид этих беспилотников, их особую траекторию, которая порой бывает неустойчивой, то, что они могут быть запущены с территории, занятой Россией, или с территории, подконтрольной Украине... Это отличается от артиллерийского оружия или осколков гранаты — то, что остается от этих артефактов, — это пластик, который можно было бы приобрести где угодно, так что у нас не было бы возможности...

Я говорил об этом прессе в Нью-Йорке, когда меня спросили, и я объяснил, что определить происхождение этих средств будет крайне сложно, а поскольку мы являемся инспекторами, мы не хотели бы спекулировать, мы хотели бы говорить об этом тогда, когда в нашем распоряжении будут все элементы, чтобы подтвердить природу снаряда. В данном случае у нас этого не было, таким образом мы не заявили об этом.

Но я также сказал в Нью-Йорке, что если мне когда-нибудь будет предоставлена достаточная информация, то я, конечно, не стану скрывать ее от широкой общественности. Ни в коем случае.

— То есть, если бы вы знали точный источник этих атак, вы бы тоже сказали об этом?

— Если я узнаю это через своих инспекторов, а не если кто-то скажет мне, то да, конечно... Если мои инспекторы смогут независимо подтвердить происхождение атак, то, конечно, это моя обязанность. В тех условиях, которые сложились у нас на станции, это несколько затруднительно. Но посмотрим. В любом случае я надеюсь, что новых атак на станцию не будет... с использованием беспилотников или других средств.

— Да, мы все надеемся... Господин Гросси, вы планируете снова посетить Россию? Когда именно?

— Вероятно, это будет ближе к концу месяца. И тогда я буду надеяться, что мне удастся провести еще один раунд технических переговоров.

— Планируете ли вы встретиться с главой Росатома господином Лихачевым?

— Скорее всего, господин Лихачев будет там председателем российской делегации. Это очень вероятно.

— Вы уже знаете точную дату и город этого визита?

— Нет, я пока не знаю, но мне говорили, что это может быть в Калининграде. Может быть, вы можете уточнить у своих российских источников, потому что я не уверен на сто процентов.

— Каковы будут основные темы новых переговоров?

— Мы обсудим ряд моментов... ситуацию с безопасностью станции... конкретные вопросы, связанные с системами безопасности, с топливом станции. Целый ряд тем — все технического характера.

— Все темы будут касаться Запорожской АЭС или вы собираетесь обсуждать и другие?

— Думаю, что все ограничится Запорожской АЭС.

— С кем еще вы планируете вести переговоры? Есть ли у вас планы еще раз встретиться с российским руководством?

— Не знаю, это будет зависеть от ситуации. Я думаю, что это всегда очень полезно. Конечно, я всегда ценю возможность встретиться с руководством... такая встреча была бы очень полезной. На данный момент мы больше концентрируемся на технических аспектах, поэтому и проводим встречи в таком формате.

— Но пока планов встречи с руководством нет?

— Планов пока нет, но, возможно, они появятся в будущем.

— Планируете ли вы посетить Украину до визита в Россию?

— До него — нет. Сначала встреча состоится в Калининграде... Вы знаете, я всегда стремлюсь к сбалансированному подходу... поэтому не исключаю возможности еще раз поехать на Украину.

— Но после России?

— После России.

— Мои последние вопросы затрагивают другие темы... Как бы вы прокомментировали запрет США на импорт российского обогащенного урана?

— Я бы сказал, что, конечно, это суверенное решение... Мы знаем, что Россия является одним из самых важных, если не самым главным поставщиком обогащенного урана и топлива. И, насколько я понимаю, этот законопроект будет содержать очень много исключений, так что, возможно, его первоначальное воздействие будет довольно ограниченным. Мы должны увидеть, будет ли он реализован, а пока это не так.

— Считаете ли вы, что этот шаг может привести к хаосу в обеспечении ураном мировой атомной энергетики?

— Сбой может произойти, но, знаете, я считаю, что судить об этом преждевременно. Все зависит от того, насколько широко будет применяться этот запрет. В настоящее время практически очень трудно заменить мощности, которые Россия предоставляет в плане топлива и обогащенного урана. Я знаю, что в будущем этот потенциал будет создан, но я бы не стал спекулировать на эту тему.

— Информировали ли США МАГАТЭ перед принятием этого закона?

— Нет, на данный момент мы не получали никакой информации об этом.

— Бывший депутат украинского парламента Андрей Деркач заявил на днях, что информация о работе спецслужб Украины по созданию грязной бомбы проверяется. Знает ли МАГАТЭ о таких сообщениях?

— Нет, мы об этом не знаем. Но вы, наверное, помните, что в 2022 году была информация о том, что существуют некоторые места, где, как предполагалось, происходила утечка материала ("грязной бомбы" — ред.), мы тогда сразу же проверили эти места и не обнаружили следов. И на данный момент мы не получили никакой достоверной информации о том, что существует что-то подобное.

Как вы знаете, было выдвинуто много обвинений и распространено много дезинформации, которые не получили серьезного развития. Но если будет что-то заслуживающее доверия, то мы, конечно, постараемся максимально отследить это.

— Что касается Ирана... Ранее, в интервью Financial Times, вы заявили, что впервые за более чем год Иран продемонстрировал готовность к "серьезному диалогу" с МАГАТЭ. Вы также отметили, что после вашей поездки в Иран в мае вы почувствовали возможность решить некоторые спорные вопросы, в том числе улучшить возможности МАГАТЭ по мониторингу ядерной деятельности Ирана. Каким будет следующий шаг в этом направлении? Как вы намерены продолжать этот диалог?

— Да, у нас был ряд бесед в Тегеране и Исфахане, где присутствовали технические специалисты, которые, я считаю, необходимы, чтобы мы могли получить больше информации, прозрачности и разъяснений со стороны Ирана. Мы продолжаем работу на техническом уровне, и я надеюсь, что нам удастся добиться каких-то конкретных результатов. В противном случае мне кажется, что мы можем снова столкнуться с трудностями, поэтому я очень надеюсь, что нам удастся добиться конкретных результатов до следующей сессии совета управляющих МАГАТЭ (ее проведение запланировано на 3-7 июня текущего года — ред.).

— И какие это могут быть результаты?

— Конкретные меры, которые позволили бы нам получить больше информации о ядерной программе и ответы на некоторые вопросы, которые я им задаю.

— Планируете ли вы новые переговоры с иранской стороной в ближайшие дни или недели?

— На данный момент я не знаю, но я не исключаю этого. Это будет зависеть от того, как будут развиваться эти переговоры. Если переговоры будут позитивными, то, возможно, в этом не будет необходимости. Если же возникнут осложнения, возможно, мне придется поговорить с ними еще раз.

Я очень надеюсь, что они понимают, что сейчас у нас есть хорошая возможность двигаться в направлении более тесного сотрудничества, и если этого не произойдет, возможно, возникнут новые сложности. Но я надеюсь, и я оптимист, что на этот раз мы получим какие-то конкретные результаты.

— А как бы агентство хотело расширить свои возможности по наблюдению за ядерной деятельностью Ирана?

— Это будет зависеть от того, как Иран отреагирует на нашу инициативу. На данный момент это зависит от них.

— Господин Гросси, большое спасибо за то, что уделили нам время и дали интервью. Мы очень ценим это.

— Спасибо. Надеюсь, у нас получилось внести ясность в некоторые из тем.