София Тесфамариам: для Африки эффект от "зерновой сделки" минимален

Страны Запада не перестают рассуждать о способах восстановления "зерновой сделки" в обход Москвы, тогда как африканские лидеры готовятся прибыть в Россию, где им предложат решения проблем с продовольствием. О том, как Африку использовали в пропаганде "зерновой сделки", и на что она была рассчитана на самом деле, о давлении на африканские страны при голосовании в Генассамблее ООН, об угрозе Уставу организации, о том, почему Совбез не проголосовал за независимое расследование подрыва "Северного потока", а также о российско-эритрейских отношениях в интервью РИА Новости в преддверии саммита "Россия-Африка" рассказала постпред Эритреи при ООН София Тесфамариам. Беседовал Алан Булкаты.

– Продуктовая сделка прекратила действовать неделю назад. Все знают, что лишь 3% зерна достигли бедных стран, в частности в Африке. Хотя изначально сделку представляли как гуманитарную инициативу. Считаете ли вы, что она достигла своих задач за год существования?

– За год некоторые европейцы получили зерно, что хорошо, потому что им оно тоже было нужно. Так что попытка представить все так, будто только Африка хотела получить зерно с Украины, здесь не проходит. Она с самого начала не была способом решения проблемы. Что касается Африки, да – мы получили меньше 3% зерна. И Африка решила: вместо того, чтобы ждать она будет сама выращивать свое зерно. Эфиопия стала производить свою пшеницу. Эритрея увеличила производство на 20%. И другие регионы поступили подобным образом.

Так что эффект (от "зерновой сделки" – ред.) для Африки был минимальным. Но пропаганда в пользу (черноморской зерновой – ред.) инициативы была огромной. А Африку использовали как инструмент: (повсюду говорят – ред.) "африканцы голодают", все время звучит "Африка", "все для Африки", "африканцы будут голодать". Но все получилось так же, как с вакцинами от COVID-19: (говорилось, что – ред.) "африканцы будут страдать", "африканцев больше всего заденет", но, когда дело дошло до того, чтобы ответить за слова и предоставить вакцины Африке, этого не произошло. Вопрос был политизирован. Так что политизация продовольственной помощи – вот что убило эту инициативу. Это не началось сейчас, из-за украинской проблемы. Это было всегда. Так было с доставкой продовольствия в прошлом через USAID и многие другие агентства. Ничего нового.

– То есть, вы не были удивлены?

– Нет. Совсем нет. Мы утомились. Африканцы уже утомились и не удивляются – даже когда мы слышим, что они не предоставили финансовые средства, которые обещали. Африканцы уяснили, что это все (пустой – ред.) разговор. Они (западные страны – ред.) устраивают показуху, используется имя Африки: Африка то, Африка это, Африка поднимается, африканская инициатива.

– Вы полагаете, что они с самого начала не собирались искренне помочь нуждающимся странам?

– Они не собирались помогать. Африка – это прикрытие. Это всегда очень удобное прикрытие для всего, что они хотят сделать. В этом случае это был хороший способ обвинять русских, пользуясь африканцами.

– Кстати, Эритрея получила что-нибудь от этой сделки?

– Мы покупали зерно у Украины. Я не знаю, сколько мы получали. Но не в рамках "зерновой сделки", а в двустороннем порядке и, вероятно, даже не напрямую с Украины.

– Кстати, об Украине – после начала СВО в марте 2022 года ГА ООН приняла резолюцию (резолюция призывала РФ вывести войска с Украины – ред.). Вы были в числе пяти стран, которые голосовали против этого документа. Почему?

– До того, что произошло в феврале, в течение многих лет союзники НАТО давили, давили на Россию. Нарушали одно обещание за другим, одно соглашение за другим. Они занимались сдерживанием России. И в нашем понимании Украину пустили на убой. Но нам с самого начала было понятно, кто виновен. Это не Россия.

Мы не поддерживаем агрессию. Мы не поддерживали политику, которая была использована, чтобы оказать давление на Россию. Они подталкивали Россию на действия. В нашем понимании это (СВО – ред.) был, скорее, упреждающий акт защиты их безопасности, нежели что-либо еще. И по этой причине мы решили, что не будем голосовать "за". И мы придерживаемся этой позиции и сегодня.

– Вы считаете, что Россию вынудили?

– Россию провоцировали 14 лет. Я помню, в 2014 году наш президент говорил о провокациях против России и о том, что может произойти, чего ждать в будущем, о том, что такое НАТО и что они делают в Европе. Кстати НАТО, в первую очередь, ослабляло Европу, превращало ее в обслугу США и их союзников.

– Я слышал, что на страны в Генассамблее оказывалось давление с тем, чтобы они голосовали за резолюцию, чтобы добиться нужного числа голосов за. Это правда?

– У нас негативные отзывы в американской прессе, слышим клевету со всех сторон. Но мы привыкли этому, и это неважно. Так что истина должна возобладать. И тогда (перед голосованием по антироссийской резолюции в марте 2022 года – ред.), я знаю, было несколько африканских стран, которые не знали наверняка, что именно происходит. Но меня воодушевило, что позднее при голосовании по следующим резолюциям в Генассамблее африканцы более активно стали разбираться в вопросах, стали сопротивляться, стали говорить: мы не согласны, лишь на основании того, что вы так говорите.

Думаю, что мы были в самом начале, но больше африканцев стали следовать за нами, в особенности, когда они (Запад – ред.) пытались заморозить активы России. Думаю, все страны Карибского сообщества и все африканские страны заняли общую позицию. Думаю, что такое случилось впервые, и западные страны не ожидали такого. Люди устали, эти страны устали от издевательств, они не хотят, чтобы их тянули в проблемы, которые не относятся к ним изначально. У них нет счетов (с кем-то – ред.) в этом противостоянии. А они (Запад – ред.) продолжают настаивать: либо вы с нами, либо вы против нас. Но вы (Запад – ред.) так не поступаете в африканских вопросах, будь это война в Судане или война между Эритреей и Эфиопией. Мы не говорим вам: вы с нами или против нас.

– Меня всегда интересовало, как они оказывают это давление?

– Прежде всего, когда они готовили резолюцию, они не привлекали нас. Они не приглашали нас к обсуждениям. Даже если они обсуждали что-то, то они обсуждали это с теми, кого считали единомышленниками. Все европейцы выступили соавторами их резолюции. То есть, тебя заставляют быть там и занять позицию по вопросу, который вы ни разу не обсуждали, заставляют голосовать. Думаю, продавив эти несколько резолюций таким способом, они, своего рода, потеряли поддержку, симпатию, которую бы они сохранили, если бы делились этими резолюциями с нами (заранее – ред.) и уважали страны.

– Вы сейчас говорите о резолюциях ГА ООН по Украине?

– Да, о резолюциях по Украине. Они ни разу не обсуждали их с нами. Они присылали их накануне вечером перед голосованием. Так что это было подленько. Мы либо воздерживались, либо голосовали против.

– У вас есть представление о том, сколько стран подвержены такому давлению и голосуют в ГА ООН так, как нужно Западу?

– Я уверена, что почти все африканские страны получают звонки. Европейцы приходят, пытаются рассказать тебе об "огромном российском монстре", дескать, "Россия делает то-се". При этом они не несут ответственности за то, что делают. Ответственность за то, что привело к нынешней ситуации не наступила.

– Не шантажируют?

– Нет. Всегда пытаются убедить в том, что Россия здесь "лютый зверь". Мы говорим им: у вас ваши взгляды, у нас – наши, мы видим вещи по-другому и, может быть, мы более нейтральны, чем вы. Если вы хотите добиться мира – он должен быть подлинный, стабильный. Должна быть искренность. Возьмите на себя ответственность за то, что происходит и почему, и сделайте так, чтобы это не повторилось. Но вы подливаете масла в огонь, направляете все больше оружия, теперь, я слышу, кассетные боеприпасы идут туда. Больше смерти и разрушений будет. Эта прекрасная страна Украина разрушена. Ради чего?

Я очень сочувствуют украинскому народу, мне очень жаль, что ему прошлось пройти через это. Но я сочувствую и россиянам, которым приходится делать это, чтобы защитить себя, свою страну и свою безопасность. Мы желаем им благополучия и надеемся, что трезвый рассудок возобладает, и рано или поздно это завершится.

– Ваша страна входит в Группу друзей в защиту Устава ООН. Считаете ли вы, что Устав ООН в данный момент под угрозой?

– Если бы все страны-члены соблюдали принципы Устава ООН, не думаю, что у нас были бы проблемы, которые мы сегодня имеем в мире. Я думаю, он (Устав ООН – ред.) под угрозой. Они (западные страны – ред.) нашли способы обходить Устав ООН, делать почти незаконные вещи и не нести ответственность за это. Они сделали немощным Совет безопасности – орган, который должен обладать кнутом и пряником для того, чтобы устанавливать мир и безопасность. Он не действует. Теперь они пытаются вносить в Генассамблею вопросы, которые неактуальны для 90% мира. Это их проблемы – это не наши проблемы. Я даже не уверена в том, следят ли действительно африканские страны и страны глобального юга за дискуссиями, которые там идут, потому что они потеряли нас. Они пытаются проводить в Генассамблее вещи, на которые у ГА нет мандата. Когда ты так поступаешь, ты подрываешь Устав (ООН – ред.), подрываешь работу Генассамблеи. А что они делают с выборами? Лишают страны возможности быть членами различных комиссий, выгнали Иран тут, выдавили Россию там, пытались выдавить Эритрею из Совета по правам человека ООН. Если ты пытаешься не пускать (страны в органы системы ООН – ред.), пытаешься заставить их молчать, тогда ты создаешь эхо-камеру, где сидят такие же, как ты. Они говорят, как ты, они выглядят, как ты, они борются за те же вещи, что и ты. Но если вдруг у кого-то отличающееся мнение, его тут же нужно отодвинуть.

Для меня стало откровением, когда мы избирались в СПЧ ООН, сколько времени и энергии они потратили, лишь бы не пускать Эритрею в Совет по правам человека. Почему? У нас есть право работать, желание работать. Мы стали членом ООН, и нам не дают избираться в комиссии, институты ООН. Они не посылают молодым и перспективным африканским странам сигнала, который бы говорил: "ООН открыта для вас". ООН открыта для вас только, если вам говорят: "добро пожаловать".

– Как вы считаете, международное право одинаково действует для бедных и богатых стран?

– Нет. Зависит от ситуации. У нас были два решения суда: одно решение арбитража по островам Ханиш, а другое решение по границе между Эритреей и Эфиопией. Эти решения могут не устраивать кого-то на 100%, но они были справедливыми. В этом смысле международное право может работать – если нет вмешательства третьих сторон. Потому что даже в случае с Пограничной комиссией о делимитации эфиопо-эритрейской границы вмешательство было – госдеп пытался внести правки в решение, указывать членам, что делать, и где должна проходить линия демаркации. Если вмешательства нет, думаю, международное право может нас всех объединять.

– Эритрея была соавтором проекта российской резолюции с призывом к генсеку ООН создать комиссию для расследования диверсии на газопроводах "Северного потока". Лишь Россия, Китай и Бразилия голосовали за резолюцию. Остальные воздержались, и она не была принята. О чем говорит такой результат?

– Думаю они (воздержавшиеся страны – ред.) боятся. Во всех новостях: "Сеймур Херш, разоблачение лжи". Иногда хочется, чтобы Совбез проявил ответственность, исполнил свои моральные и юридические обязательства, но этого не происходит. Потому что там политизируют вопросы. Державы, обладающие правом вето, мощные экономики способны пугать остальных, действуют по принципу услуга за услугу: "я сделаю тебе это, а за это сделаешь мне то". Поэтому и звучат призывы к реформе Совета безопасности – он не делает того, что должен согласно мандату и в соответствии с Уставом ООН.

Я не была удивлена. Все зависит от того, кто входит в состав Совбеза. Я не могу сказать, что все (члены Совбеза – ред.) приходят каждое утро в Совбез с готовностью работать и придерживаться правил. Все идут туда, чтобы заключать сделки.

– Вы сказали, что они боялись. Чего они боялись?

– Конечно, они боятся: что помощь перекроют, перестанут давать деньги из МВФ, оказывать помощь от Всемирного Банка, что пойдут плохие публикации в прессе. Есть много инструментов, чтобы пригрозить стране. И очень мало инструментов, чтобы стимулировать людей к правильным поступкам. Даже если, кто-то хочет поступить хорошо, некоторые из этих стран склоняются в сторону плохого – потому что к этому их стимулируют.

– Несмотря на то, что резолюция не была принята, считаете ли вы, что ООН должна все-таки провести международное независимое расследование?

– Им следует провести расследование. Думаю, оно восстановило бы авторитет ООН – системы ООН и самого Совета безопасности. Оно бы выявило виновников. Этот вопрос не должны замести под ковер. Это огромные экономические потери для всех них, для всех людей, живущих на территории соответствующих сторон. Думаю, в будущем они пожалеют, что не дали ход расследованию, чтобы виновники были найдены и такое бы не повторилось. Если не наказать преступника сегодня, завтра он сделает то же самое. Даже соседним странам, будь то Норвегия, Швеция, другие государства – России нужна правда. И правда всплывет. Но я не хочу, чтобы она проявилась через 30 лет. Момент истины нужен сейчас. Сегодня на людей льются антироссийские сюжеты по любому поводу. Сегодня ты не можешь даже сказать "я люблю русскую икру". Все эта неновая потребность демонизировать Россию и все российское в долгосрочной перспективе навредит вам же (Западу – ред.) через 20-30 лет. Так что во имя всех людей, лучше сегодня получить справедливое решение проблем, чем если спустя 30 лет мне скажут "кстати, Сеймур (Херш – ред.) был прав".

– То есть, вы полагаете, он прав?

– Я не думаю, что он выдумал что-нибудь. Он журналист-расследователь. Он способен проводить расследования. Они не демонизировали его в прошлом, когда он публиковал свои расследования. Так зачем это делать сейчас? Ему нет смысла обманывать, выдумывать. В этом противостоянии у него нет выгоды.

– Германия, Швеция, Дания проводят свои расследования произошедшей на "Северном потоке" диверсии. Но до сих пор не представили итогов. Как думаете, почему так происходит?

– Может быть, они выяснили что-то, о чем не хотят говорить? Я считаю, если ты проводишь расследование, то почему не показать результаты всему миру? Я знаю, они (Швеция – ред.) хотят вступить в НАТО. У них есть другие проблемы, и они пытаются выиграть время – это уловки, чтобы выиграть время. Политики постоянно используют эти трюки. Но в долгосрочной перспективе, если правда не проявится сразу, она вернется и будет тебя преследовать. Правда здесь и сейчас воспринимается лучше. Будь она против вас или за вас – правда сегодня намного лучше, чем если она выявится через 20-30 лет. Потому что тогда вы уже не сможете спасти свой авторитет.

– У меня вопрос об отношениях Запада и Африки. У вас нет впечатления, что все еще сохраняются попытки колониального поведения со стороны Запада в отношении африканских государств? Вспоминаются слова Жозепа Борреля про сад, в то же время представители госдепа активно посещают Африку. Как вы можете сопоставить эти два факта?

– Думаю, африканцы не упускают из вида, что этот неоколониализм происходит, и что он не настолько ушел в прошлое, как рабство. Но теперь они (Запад – ред.) используют финансовую систему, международные институты, они используют ООН, используют Совет безопасности, банки, Бреттон-Вудские институты, чтобы точно также контролировать экономики Африки. Мы платим дорогущие счета за эти кредиты, которые идут от Всемирного банка и МВФ. Нам не разрешено производить наше сырье и производить его в Африке, где создавались бы рабочие места для наших людей, для молодежи. Мы вынуждены экспортировать на Запад, когда они обрабатывают его (сырье – ред.) на своих заводах и присылают нам по высоким ценам, а мы покупаем собственные материалы.

Континент наделен таким большим количеством ресурсов: золотом, калием, нефтью и плодородными землями – способными прокормить всю Африку. И все же Африка остается самой нищей. Это потому, что система неравноправна, система создана для того, чтобы продолжать удерживать африканцев на низком уровне развития или в состоянии недоразвитости, отсутствия мира, в состоянии конфликтов.

Помню, по-моему, в 2000 году Мадлен Олбрайт (экс-госсекретарь США – ред.) сказала что-то о том, что "нужно контролировать транснациональную преступность из Африки и терроризм из Африки". Я никогда не слышала о терроризме в Африке. Его там не было никогда. Кто принимает наркотики в Африке? Это не входит в (африканскую – ред.) культуру, это не присуще (африканскому – ред.) народу. Все наркокартели здесь (в Америке – ред.). А сегодня это (наркотики – ред.) в Белом доме. Это не африканцы принимают наркотики. И африканцы не террористы. Посмотрите на проблему терроризма. Сегодня Африка стала центром терроризма. Террористическая активность во всей Африке. Как это произошло? ИГИЛ*, "Аш-Шабаб"* (террористические группировки, запрещены в РФ – ред.) – это все чужие изобретения. Их никогда не было там. Они не были частью нашей культуры, нашей системы, нашего народа. И вдруг нас стали разорять эти маленькие группы, которые захватывают правительства, деревни, создают хаос и нестабильность.

А затем они (Запад – ред.) приходят в облике спасителей. Дескать, мы спасем вас, мы проведем контртеррористическую операцию в Африке. Они привозят свои военные силы и захватывают наши территории, и даже правительства больше не могут управлять. Они сделали почти невозможным для правительств в Африке управлять своими странами, потому что они повсюду занимаются диктатом по всем вопросам. Но, я думаю, теперь африканцы стали мудрее. Африканцы поднимаются и начинают говорить: довольно эксплуатации. И, возможно, пришло время для африканцев заглянуть в себя и спросить, почему мы позволяли это делать. Некоторые руководители должны быть привлечены к ответу за определенные вещи, которые они разрешали делать "во имя демократии", во имя всех этих красивых сладких слов, которыми нас осыпают.

Может быть, более молодое поколение африканцев просыпается и является более сознательным (чем его предшественники – ред.). Думаю, сейчас больше гордости и патриотизма среди африканцев и молодого поколения, которое составляет почти 60-70% населения. Мы не пойдем на старые колониальные методы взаимодействия с нами. Взаимодействуйте с нами с уважением.

– Что Эритрея и вообще африканские страны думают по поводу ситуации с застрявшими в Европе 260000 тоннами удобрений, которые Россия готова передать бедным странам безвозмездно? Вас это беспокоит?

– Эритрея не использует удобрения. Но это маленькая страна, так что она может позволить себе это. Для более крупных стран – Эфиопии, Нигерии, Мали, Судана, конечно, важно иметь удобрения. У них крупные населения. Их непросто прокормить. Этот вопрос политизирован. Причины удерживать эти удобрения (в Европе – ред.) нет. Это захват. Это игра жизнями людей. С одной стороны, вы (западные страны – ред.) говорите, что вы беспокоитесь об Африке и хотите, чтобы Африка была накормленной. И в ваших руках возможность высвободить удобрения, чтобы африканцы могли себя прокормить. С другой стороны – вы не делаете этого. Так что я думаю, что в какой-то момент они (представители Запада – ред.) должны заглянуть в себя. Поступки говорят громче слов.

– На этой неделе пройдет саммит "Россия-Африка". Президент РФ Владимир Путин пригласил лидера Эритреи Исайяса Афеворки. Как я понимаю, готовятся соглашения. Вы знаете что-либо об этих соглашениях?

– Я не знаю деталей. Я знаю, что в Эритрее есть определенные возможности в сфере инвестиций, в чем заинтересована Россия. Среди них добыча калия, горнодобывающая сфера. Но я уверена, что, если он (президент Эритреи – ред.) приедет (на саммит "Россия-Африка" – ред.), то будут конкретные результаты. Он человек дела. Будет прямой эффект для российско-эритрейских отношений.

Не думаю, что есть кто-либо, кто мог бы поставить под сомнение силу российско-эритрейских отношений. Мы делимся взаимной поддержкой, политической поддержкой, у нас одинаковое понимание мировой политики. Думаю, в данный момент к российским инвесторам больше доверия, чем к каким-либо другим, западным. Наши отношения давние. И они могут только укрепляться по мере того, как мы будем находить все больше точек соприкосновения.

* Запрещенная в России террористическая организация