Павел Калякин: ПО для частных лиц и школ должно быть бесплатным

Российский бизнес, наконец, осознал масштаб проблемы перехода на отечественное программное обеспечение и начал профессиональный диалог с разработчиками. Сколько времени нужно крупной компании на замену программных решений, что общего между переходом бизнеса на работу "вбелую" и переходом на российское ПО, и почему выпускники со знанием Microsoftчерез два года будут никому не нужны, в интервью РИА Новости на площадке конференции "Цифровая индустрия промышленной России" (ЦИПР) рассказал генеральный директор крупнейшего отечественного разработчика офисных решений "МойОфис" Павел Калякин. Беседовала Мила Кузьмич.

– Стенды разработчиков на ЦИПР в этом году стали скучными: почти нет развлечений, сплошной софт и железо. Почему так?

– Это же хорошо. Конференция проводится в первую очередь для заказчиков, которые заинтересованы в переводе своих корпоративных инфраструктур на отечественные решения. Поэтому факт, что развлекательная повестка конференции уступила место по-настоящему деловой, показывает рост спроса на конкретные решения, которые нужны здесь и сейчас.

– Есть что показать уже в профессиональном плане?

– На ЦИПР-2023 многие вендоры представили свои совместные решения. Так, мы совместно с 10 крупными ИТ-компаниями показали автоматизированное рабочее место для государственных и коммерческих организаций. Подобные решения стали появляться в первую очередь в связи с увеличением спроса.

Заказчики стали серьезнее подходить к выбору импортонезависимых технологий. Одно дело, когда тебе постоянно говорят: надо переходить на российские решения. И совсем другое – когда иностранную систему, на которой годами работает твоя компания, резко отключают, и ты вынужден переходить от абстрактных рассуждений к практике. Можно сказать, что наконец-то состоялся переход к нормальному деловому профессиональному диалогу с заказчиками.

– Вы считаете, планы по переходу на отечественное ПО к 2025 году выполнимы? И какие главные проблемы вы здесь видите?

– Мы недавно анонсировали наши крупные проекты с "Росатомом", до этого – c ВТБ. Это сложные проекты, они требуют длительной проработки. По нашей практике, от начала обсуждения задачи по замещению отечественного ПО у столь крупных клиентов до момента, когда сотрудники организаций начинают непосредственно работать в новых продуктах, проходит примерно полтора года. Это время требуется для того, чтобы все проверить и протестировать, понять, совместимы ли программы с железом, и так далее.

Пока в той или иной компании работа по замене ИТ-решений на импортонезависимые аналоги не началась на практике, кажется, будто в этом процессе ничего сложного нет: установили новую операционную систему, поставили офисное ПО – легко. Но по факту все иначе. Сейчас у бизнеса и государственных организаций появилось осознание сложности и масштабности такой задачи, раньше же многие просто недооценивали ни многоступенчатость процесса, ни требуемые сроки.

Поскольку с 1 января 2025 года использовать иностранное ПО будет нельзя, то российским организациям надо двигаться быстрее.

– Частный бизнес тоже осознал это? Какие главные проблемы вы видите у компаний с замещением ПО?

– В коммерческом, особенно в малом и среднем бизнесе, основная история – это пиратство. Мы недавно организовывали встречу для ряда партнеров, которые в том числе работают с малым и средним бизнесом, и обсуждали эти вопросы. Все сходятся во мнении, что пиратство, равно как и параллельный импорт иностранного ПО – главная причина, тормозящая развитие российского ИТ-рынка.

– И что с этим делать?

– Заставлять соблюдать закон. Было же время, когда бизнес не платил налоги. Лишь когда государство начало принимать меры, компании стали работать "вбелую". Такая же ситуация и здесь.

– Но существуют ниши, где нет отечественного аналога, куда деваться? Например, в области сложного инженерного ПО. Вы считаете, реально полностью все импортное ПО заместить? И надо ли?

– Я считаю, что надо. Знаете, например, никто не сделал хуже для облачных технологий, чем сами же крупнейшие иностранные производители. Несколько лет назад вы наверняка пользовались известным облаком – удобно, красиво, хорошо. А сейчас что произошло? По факту бизнесу, который делал существенную ставку на использование зарубежных облачных технологий, платил за это большие деньги, взяли и выключили все в один момент. Когда все снова включится, обычные пользователи, вероятно, опять будут пользоваться иностранными решениями. А госкорпорации мыслят другими категориями. Они такие вещи не забывают.

– Но вы-то как разработчики в итоге – бенефициары этой истории? Вы вообще рассчитывали на такой поворот?

– Отцы-основатели "МойОфис" Андрей Чеглаков и Дмитрий Комиссаров – очень опытные визионеры. Они решили начать разрабатывать продукт в тот момент, когда программы импортозамещения еще даже не существовало.

"МойОфис" был создан 10 лет назад, чтобы бросить вызов мировым монополистам, и тогда все крутили у виска: вы сумасшедшие, иностранные решения надолго заняли эту нишу. Сейчас вышло так, что внезапно реализовались все негативные риски, о которых говорили много лет назад.

– Вы сказали, что когда-нибудь иностранные компании захотят вернуться. Если это произойдет, думаете, пользователи тоже к ним вернутся?

– Государственные структуры и организации, скорее всего, нет. Отзыв лицензий, отключение техподдержки и доступа к обновлениям так быстро никто не забудет. А вот бизнес – вполне может вернуться. Если люди, принимающие решения, будут исходить из точки зрения финансов и получат какое-то выгодное предложение, то велика вероятность, что они им воспользуются.

-Если, кстати, зайти на сайт Microsoft, там все по-прежнему на русском языке и доступные цены. Российское ПО может конкурировать с ними? Почему вы не публикуете свои цены?

– Мы принципиально различаемся. Microsoft принял для себя решение работать напрямую или максимально близко с конечным потребителем. Мы же решили работать через партнеров. И уже партнеры непосредственно определяют и формируют ценовую политику для конечного потребителя.

Мы со своей стороны уже семь лет не меняли цены и не планируем этого делать. Считаем, что в текущей ситуации это недопустимо.

Для частных пользователей и школ мы предлагаем продукты вообще бесплатно. Продукты для бизнеса – в разы выгоднее по цене.

– Насколько выросла выручка у вас за последний год? И как поменялась структура продаж – это госсектор в основном?

– Выручка выросла в четыре раза. С точки зрения фокуса, у нас есть небольшое преимущество в B2G. Когда я пришел на пост генерального директора, я даже был немного удивлен: думал, что наши потребители – только госорганы, а по факту – нет. У нас соотношение между государственными и негосударственными компаниями примерно 65 на 35.

– А люди, частные клиенты?

– У нас более 20 миллионов скачиваний продуктов для частных пользователей. Мы исходим из логики, что для домашнего использования наши решения бесплатные. Также они бесплатны для школ. Для нас это стратегическая задача. Тот же упомянутый ранее Microsoft, даже отключив возможность скачивания своих продуктов для корпоративных заказчиков, оставил решения доступными для школ.

– Чтобы приучать клиента с детства к своим продуктам?

– Да, это, по сути, формирование будущих потребителей. Эту мысль мы часто подчеркиваем в своих выступлениях. Срок перехода на отечественное ПО – до 2025 года. Это значит, что через два года выпускники, специалисты только со знанием продуктов Microsoft, будут никому не нужны. Поэтому наши решения бесплатны для школ и максимально доступны для вузов. По этой причине мы ведем большую работу с ними: они должны дать необходимый уровень знаний учащимся и по другим продуктам, с которыми им предстоит взаимодействовать, когда они выйдут на работу в крупные компании или госорганы.

– Может, нужно и школы обязать это делать?

– Я считаю, что да, на уровне государства было бы очень правильно заняться этим. Мы как раз пытаемся продвинуть эту повестку, потому что по факту сейчас никакой регуляторики в этом плане нет.

Сейчас, по нашей оценке, примерно 30% российских школ уже активно пользуются нашими решениями. На самом деле мы выступаем за альтернативу: пусть они и с Word умеют работать, и с чем хотят, но "МойОфис" они тоже должны знать.

– А в целом, какая у вас сейчас доля рынка в России? И какую вы хотите иметь?

– Сейчас примерно 10%. Наша цель, как любого производителя – в своей нише занимать половину. И исходя из этой логики, выстраиваем стратегию.

– Вы довольны своей продуктовой линейкой? Планируете ее как-то менять, расширять, добавлять какие-то новые продукты?

– Конечно, довольны. Мы работаем над единой платформой, где заказчик получает весь набор решений, которые нужны для офиса. И мы согласны с тем, что сейчас есть некоторый набор ниш, открытых на текущий момент, и закрыть их – это наша фокусная задача.

– Скажите честно, вы свои продукты полностью с нуля разрабатываете? Или используете какие-то готовые части?

– С момента основания компании мы много раз подчеркивали, что наши продукты – полностью российские, не "перепиленные". Это наше собственное ПО. В основе продуктов "МойОфис" лежит уникальное кросс-платформенное ядро – это более двух миллионов строк кода, написанного с нуля нашими сотрудниками.

В целом, использование каких-либо компонентов СПО – сложившаяся общемировая практика, все производители используют свободный код. Но все зависит от объема: одно дело, если вам требуются какие-то отдельные модули, и совсем другое – если ваш вклад в продукт заключается только в смене названия и изображения на ярлыке для запуска программы. Многие, к сожалению, выбирают второй путь.

– А в чем проблема – использовать то, что уже есть?

– Если вы используете решения, созданные на базе СПО, вы не можете быть уверены в безопасности этих продуктов. Мы и наши коллеги из "Лаборатории Касперского" не раз фиксировали ситуации, когда через СПО происходило заражение, или в нем содержались недекларируемые возможности. Поэтому наш путь – делать продукт с нуля.

– Насколько значима, на ваш взгляд, проблема отсутствия отечественного "железа"? И нужно ли нам самим делать еще и оборудование?

– Я считаю, конечно же, нужно. Отсутствие отечественного железа несет для нас риски. По-хорошему, все, что мы можем производить сами, мы должны делать.

– Для вас российский рынок сейчас основной? Экспорт развиваете?

– Сейчас мы не ведем активных продаж за рубежом, отдали это на откуп партнерам. Сейчас мы стремимся сделать максимально от нас зависящее для российского цифрового суверенитета. Но в пределах двух-трех лет мы придем к развитию экспорта.

– Где именно?

– Европа и Америка по очевидным причинам будут нам не рады, а во всех остальных местах, я думаю, шансы высокие. Евгений Касперский очень правильно говорит: чем хуже в той или иной стране знают английский язык, тем больший успех нам будет там сопутствовать. На самом деле, мы это даже видим банально по нашему мобильному приложению: более 3% его пользователей – из Аргентины, и расположенные рядом с ней страны также активно им пользуются. Поэтому наши направления – это Восток, Латинская Америка, Азия.

– Китай?

– Сейчас идет речь о том, что наладить взаимодействие с Китаем нужно на уровне правительства. Посмотрим, во что выльется эта инициатива. В Китае нам тоже никто не рад, и если мы их пустим к себе – будет неравная игра. А вся остальная Азия – почему бы и нет.

– Есть ли у вас кадровый голод, и как вы с ним боретесь?

– Есть, как и у других ИТ-компаний. У нас амбициозные планы по росту: в прошлом году мы набрали больше 400 человек и на треть увеличили штат. В следующем году мы планируем еще удвоиться. Основная сложность – это именно кадры, то есть поиск людей нужной нам квалификации. Несмотря на то, что мы не против удаленки, у нас отличный соцпакет и масса бонусов, находить высококвалифицированных специалистов все равно непросто и не всегда быстро.

– У вас есть сотрудники, которые работают из-за рубежа? Является ли это проблемой для вас?

– Нет, мы не поощряем работу за рубежом, при этом у нас не было с этим никаких проблем. Мы очень лояльно относимся к дистанционному формату, наши сотрудники могут выбирать удобный для них график, например, гибридный: несколько дней в офисе, несколько дней дома. В целом, работа из-за границы может нести определенные риски для компаний.