В России растет спрос на генеалогические исследования. Стоимость таких услуг — от нескольких десятков тысяч до миллионов рублей. Причем платить приходится вне зависимости от результата. Как найти корни, не потеряв состояние, — разбиралось РИА Новости.
После распада СССР доступ в архивы стал в разы проще, часть документов рассекретили. Полистать их мог любой, но вытащить из тонны бумаг ценные сведения — специфическое умение.
За дело взялись историки. Желающим предлагали в том числе разобраться в родословной: изучали личные дела, ревизские сказки, переписные листы, метрические книги, росписи.
Работа нередко включала командировки по разным городам и даже странам. Стоимость услуг в начале нулевых составляла около 600 тысяч рублей.
Он, как и несколько других бизнесменов, пришел в эту сферу в 2010-м — понял, что генеалогия пользуется спросом, а полноценную услугу оказывать никто не готов.
На вооружение взяли американский подход: качественный сервис, оформление работ. Клиенту предлагали написать о его семье иллюстрированную книгу, снять фильм, сделать герб, даже открыть дом-музей. В зависимости от запросов ценник стартовал с 250 тысяч и заканчивался десятками миллионов рублей.
Позволить себе даже минимальный пакет услуг таких фирм до сих пор могут далеко не все. Однако активный пиар — в том числе через лекции и бесплатные онлайн-конструкторы для построения семейного древа — популяризирует генеалогические исследования.
К делу подключились волонтеры и власти. С 2015-го запустили ряд сервисов, на которых можно самостоятельно найти данные о близких: "Память народа" со сведениями об участниках Великой Отечественной войны, "Открытый список" с данными о жертвах репрессий, "Памяти героев Великой войны 1914-1918 годов" и другие.
Постепенно в российских архивах оцифровывали все больше документов, открывали электронные читальные залы.
Опрос Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) от 2018 года показал, что 93 процента россиян интересуются историей предков, а каждый второй ищет о них информацию.
В 2022-м, по данным Wordstat.yandex, поисковые запросы "семейное древо" и "история семьи" достигли максимальных показателей — около 80 и 140 тысяч в месяц соответственно.
Восстановление родословной отчасти напоминает работу детектива. Сперва опрос родственников, соседей, знакомых. Потом сбор любых документов — от свидетельств о рождении до писем и фотографий, а затем и обращение в архив — для восстановления всего пазла.
По данным ВЦИОМ, до последнего этапа большинство россиян пока не доходит.
Главное, идти туда, собрав вводные данные. У самого Виталия с этим были сложности. Все, что он знал: прадеда расстреляли в годы репрессий, а реабилитировали лишь спустя 20 лет.
Бабушка детали не помнила. Когда отца забрали, ей было всего шесть. Документов практически не осталось.
Дело сдвинулось с мертвой точки, когда Колтыгин попал в Музей истории ГУЛАГа. На одной из лекций узнал о проекте "Открытый список". На сайте нашлась короткая справка и о его родственнике.
С номером дела он отправился в ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации), где получил все материалы. Даже на прабабушку — она тоже оказалась жертвой репрессий. Это дало импульс для дальнейших поисков.
С каждым годом в Музей истории ГУЛАГа поступало все больше вопросов от детей и внуков репрессированных, и в 2018-м появился Центр документации, где каждому желающему бесплатно дают консультации и помогают получить копии справок и архивных документов.
Самое сложное, по словам историка, — понять, где именно хранится дело. Чаще всего запросы направляют в регионы по месту жительства арестованного. По архивным уголовным делам — в ФСБ, по административным на спецпоселенцев и депортированных — в МВД, по раскулаченным и лишенным избирательных прав — в госархивы.
Бывают и исключения. Еще в 90-е на волне демократизации часть уголовных дел также успели отдать госархивам. Например, из УФСБ России по Москве и Московской области их направили в ГА РФ. Официальный список нигде не найти, поэтому нередко за помощью к специалистам приходят и профессиональные генеалоги, работающие с заказом.
Для тех, кто впервые проводит исследование, любой запрос в архив — лотерея.
Достаточно пропустить пару слов — и вместо личного дела с фотографией и анкетой придет лишь краткая справка. Предугадывать желания посетителей здесь не обязаны. Тем более что наплыв гостей с каждым днем растет.
Наладить работу в каждом регионе пытаются по-разному. Пока одни архивы оцифровывают документы и открывают электронные залы, другие просто ограничивают доступ.
В Архангельске, по его словам, доступ к метрическим книгам (в них фиксировали даты рождения и смерти до 1918-го) и вовсе закрыли, признав их особо ценным фондом.
Из-за высокого спроса сроки выполнения заказов иногда доходят до года. Например, Павлу Вялых исследование в архангельском архиве обошлось в 30 тысяч рублей и заняло десять месяцев. В Воронежской области, куда он обращался по другой линии предков, запрос вообще не дал результатов.
"Прислали отписку, что документов нет, провести работу не могут. Причем когда я обратился к частному специалисту, то получил всю информацию", — вспоминает он.
По словам генеалогов, причина проста — у архивистов низкая зарплата, от производительности не зависит, поэтому они и не стараются.
Заставить участников рынка отказаться от коррупционной схемы, по мнению исследователя, поможет только государственное регулирование.
Собрать по десять процентов
Оказавшись в тупике, клиент встает перед выбором: либо надеяться на архив и провести в очереди не один месяц, либо идти к предприимчивому частнику.
Их на рынке сотни. Гарантий, что будет результат, никто не дает — несмотря на внушительный гонорар, который все равно придется заплатить. Сертификатов качества или стандартов в отрасли нет.
Если с компаниями хотя бы заключают договор, то с частными специалистами все обычно держится на честном слове. При этом за услуги они могут попросить до ста тысяч рублей. По словам самих генеалогов, предугадать результат работы всегда сложно, поэтому в стоимость обычно закладываются риски.
В случае если одни источники не помогли, генеалог переходит к другим. Этот принцип — базовый в работе исследователя.
"Даже в сельской местности человек за жизнь успевает засветиться в 50-60 документах: призыв в армию, суд с соседом, прошение. Собрав хотя бы десять процентов, уже можно реконструировать пазл", — уверен Артем Маратканов.
При этом, по мнению специалистов, около 80 процентов генеалогов, получив от архива ответ, что документы не найдены, завершают работу. Возмещение средств не практикуется.
Решить эту проблему специалисты пытаются не первый год. На ближайшем круглом столе "ГенЭкспо" планируют снова затронуть тему. "Мы с коллегами хотим создать гильдию коммерческих генеалогов и ввести некие стандарты и черные списки тех, кто портит карму другим участникам отрасли", — говорит Михаил Шевелев.
Пока секрет успеха самостоятельного исследования во многом зависит от свободного времени и везения.
Светлана Муллина из Самары взялась за него еще студенткой и тратила все свободное время. Помогал и муж — он уже восстановил историю рода до начала XVIII века, знал многие тонкости. Девушке повезло с архивом — все метрические книги в Самарской области оцифрованы. Читать можно было не выходя из дома. Первое время на это уходило по пять-шесть часов в день.
За семь лет, занимаясь исследованием без спешки, в свободное время, Светлана собрала сведения о семи поколениях предков. Зайти дальше без помощи профессионалов будет сложно, считает она.
Чтобы достичь "документального дна" (начала XVIII века), чаще всего нужны специальные знания. Однако, как признаются эксперты, главная ценность самостоятельного поиска — не в количестве обнаруженных ветвей. Куда важнее — само погружение в историю семьи и возможность передать это следующим поколениям.
