Анатолий Попов: цены на жилье в России продолжат снижаться

Российский финансовый рынок выстоял под санкциями и помогает другим секторам адаптироваться к новым реалиям. Как бизнес в России справляется с трудностями уходящего года, и какие валюты сейчас пользуются спросом, где банки ждут лучших возможностей для наращивания кредитования, и когда растущий аппетит отечественных инвесторов начнет удовлетворяться новыми IPO, рассказал в интервью РИА Новости зампред правления Сбербанка Анатолий Попов.

– Жилищное строительство традиционно является драйвером для кредитного портфеля. Сохранится ли это в следующем году, или появятся новые?

– Оно будет оставаться и в следующем году. Но появятся и несколько новых драйверов роста.

Стоит отметить, что в сфере недвижимости уже почти реформа завершена – проектное финансирование полностью заместило старые механизмы, и значительного роста уже на этом рынке не будет, рынок вошел в свою стабильную фазу. У "Сбера" примерно половина этого рынка, мы традиционно себя чувствуем хорошо: за 11 месяцев прирост портфеля жилья составил 67%, а текущем портфеле девелоперов уже 2,9 триллиона рублей.

– Каких-то проблем в отрасли не наблюдалось? Строительство всегда чувствительно к кризисам.

– Понятно, что в момент кризиса рынок начинает замирать, потому что ипотека становится очень дорогой для заемщиков, да и люди не понимали, что делать. Раньше, когда был еще старый механизм финансирования застройщиков, в такие моменты они начинали сбрасывать резко цены, чтобы привлечь клиентов и иметь возможность финансировать стройку. Но этих средств все равно не хватало, проекты становились нерентабельными, и в конце получались проблемные дольщики.

В этот раз, благодаря эскроу, этого ничего не произошло. По всем договорам, по которым застройщики дисциплинированно исполняли свои темпы строительства, банки продолжили финансирование вне зависимости от спроса. По итогам этого года Минстрой отчитался о рекордном вводе квадратных метров, так что механизм доказал свою работоспособность.

– Говоря о стабилизации в секторе недвижимости, можно ли ожидать ее и по ценам на жилье?

– Новая конфигурация льготной программы на новостройки позволит сохранить спрос на первичное жилье, так что возможна некоторая корректировка цен.

– В рамках инфляции будут расти?

– Наверное, нет. Скорее, наоборот, продолжат снижаться. Здесь важно разделять две стоимости – без ипотеки и с ипотекой, потому что зачастую застройщики, которые предлагают маркетинговые ставки, предлагают квартиры по более высоким ценам, чтобы окупить свои издержки, связанные с сопровождением этого субсидированного кредита. Поэтому здесь возможно, то есть при ставке 8% продажи сохранятся на уровне текущего года, и что достаточно для того, чтобы застройщики поддерживали устойчивый денежный поток и могли своевременно обслуживать свои амбиции.

– Как изменился корпоративно-инвестиционный бизнес "Сбера" в этом году, на что вы ориентировали свои силы?

– Мы помогали людям и бизнесу адаптироваться к новым реалиям. Собственно, начали выдавать кредиты компаниям в юанях. Запустили в валютные депозиты в удаленных каналах, расширили список допустимых валют для конверсии, запустили платформу для работы с ценными бумагами.

Мы лидировали по господдержке: около 50 тысяч клиентов воспользовались льготными кредитами в Сбербанке, а портфель банка с использованием господдержки достиг почти трех триллионов рублей, это без учета государственных "кредитных каникул". При этом через нас прошла примерно половина всех средств, выделенных на поддержку системообразующим предприятиям.

– Какие темпы роста кредитования юридических лиц вы ждете по итогам года?

– Корпоративный кредитный портфель уже на конец ноября вырос на более чем 13% без учета валютной переоценки и составил 18,2 триллиона рублей. Так что по итогам года рост составит 13,5% без учета валютной переоценки. Специфика этого года, конечно, была в том, что на начало года у нас примерно 27% кредитного портфеля номинировалась в валютах недружественных стран, сейчас это уже меньше 10%.

– "Дружественных" вообще не было?

– Фактически у нас никогда не формировалась пассивная база, например, в юанях. Ее никогда не было ни в одном российском банке, на тот момент это являлось экзотикой. Сейчас юани, скорее, уже стандарт.

– Наблюдается ли спрос у компаний на какие-то другие популярные дружественные валюты?

– Мы, собственно, некое прокси от рынка, и рынок стремительно юанизируется. Остальные валюты дружественных стран не вызывают доверия у компаний, только очень смелые люди будут заключать контракты в турецкой лире.

Мы знаем, что и нефтегазовые компании, которые поставляют свои продукты в Китай, активно уже переходят на расчеты в национальных валютах, и фондовый рынок активно выпускает юаневые инструменты. Так что юань входит в ежедневный оборот в России и замещает таким образом доллар, евро и по механизмам сбережения, и механизмам размещения публичного долга, и механизмам расчета.

– Видите ли вы потребность в наращивании присутствия Сбербанка в других странах?

– Какого-то прямо серьезного – нет. Понятно, что все зависит от именно структуры экспорта и импорта. Например, Россия – традиционно сильный экспортер сельскохозяйственных товаров, но до этого есть традиционные рынки – Турции, Северной Африки, Персидского залива. Здесь механизмы остались прежними.

По другим товарам происходит большая переориентация. Наиболее большие возможности у компаний машиностроения, которые годами выстраивали свои производственные цепочки с использованием, как правило, европейских компонентов, здесь, конечно, срочно приходится переориентироваться на Китай, Индию, ну, и Турцию. Эти страны сейчас являются основными драйверами внешней торговли.

– Возвращаясь к новым драйверам кредитования, что это будет?

– Если говорить про новые возможности, то это рынок слияния и поглощения. Сейчас идет выход нерезидентов с рынка, у предприятий появляются новые собственники. Сделки часто осуществляются с привлечением банковского финансирования.

– Есть еще перспективные сегменты?

– Это замещение иностранного финансирования. Традиционно крупнейшие компании размещали свои долговые обязательства либо на международном рынке, выпуская еврооблигации, либо привлекали финансирование напрямую у иностранных банков или у синдиката с участием иностранных банков.

Очевидно, такие возможности сейчас ограничены. Но потребность в финансировании у крупных предприятий все равно сохраняются: они реализуют инвестиционные проекты. Так что замещение иностранного финансирования российским сейчас является серьезной возможностью.

– Недавно было первое за этот год IPO, как считаете, стоит ожидать новых размещений в следующем году?

– Когда на рынке такие низкие мультипликаторы для традиционных компаний – если мы возьмем наши "голубые фишки" – наверное, основные IPO впереди. Но можно видеть, что последнее IPO привлекло огромное количество индивидуальных инвесторов с маленькими чеками, то есть участвовали на совсем небольшие суммы. Это стало первым действительно массовым IPO, во многом благодаря тому, что люди понимают, во что инвестируют.

– Скорее, люди просто соскучились.

– Да, это подтверждает, что у российского инвестора есть большой интерес к рынку акций. Поэтому мы все-таки смотрим с оптимизмом в наступающий год и ожидаем большого количества первичных размещений.

– Какие сектора это могут быть – нишевые, как с недавним размещением, или более универсальные?

– Скорее всего, это будут компании технологических секторов, потому что они получат, наверное, более высокие оценки по отношению к компаниям из традиционного сектора.

– Были ли у клиентов банка в этом году крупные дефолты?

– У нас каких-то больших сложностей с кредитным портфелем нет, основные сложности формировались с международным бизнесом, выходом нас из различных международных структур. У нас за 11 месяцев доля просроченной задолженности по всему кредитному портфелю изменилась незначительно и составляет 2,3%, а по корпоративному портфелю – 1,9%.

– Какие сектора беспокоят больше всего?

– Наиболее вероятны трудности в сегменте коммерческой недвижимости, в первую очередь торговые центры. Это понятно: они только начали выходить из ковида и сейчас сталкиваются со структурной трансформацией. Уход международных брендов несколько подорвал интерес к походам в магазины, да и быстро их не заместишь.

С другой стороны, наступление электронной коммерции очень успешно идет. Например, если взять сектор электроники, то тут уже 60% покупок проходит в онлайн, соответственно, люди уже не пойдут за ней в торговый центр, а закажут дистанционно свой гаджет или подарок на Новый год. И здесь да, действительно, происходит структурная трансформация серьезная. И, конечно, для торговых центров это серьезный вызов.

Вторая проблемная сфера – это офисная недвижимость. В целом, на текущем этапе роста вакансий большого мы не наблюдаем, плюс сохраняется тренд на удаленку. Поэтому большого аппетита к риску по финансированию новой офисной недвижимости на текущий момент нет. Мы готовы будем финансировать проекты только очень высокого класса.

– Какая сейчас в банке доля кредитов с плавающей ставкой? И не изменился ли спрос на них после резкого роста ключевой?

– Ну, они выиграли на снижении. Поэтому я бы хотел просто напомнить, что текущий уровень ставки ниже, чем тот, который был в феврале, несмотря на небольшой период весной, сейчас предприятия выигрывают от плавающей ставки. Объём портфеля кредитов с плавающими ставками составляет 6,8 триллиона рублей.

– Участвовал Сбербанк в рекордных аукционах Минфина по размещению ОФЗ с переменным купоном?

– Да, Сбербанк поддерживает политику Минфина по увеличению объемов выпускаемых ОФЗ с плавающим купоном, так как в отличие от ОФЗ с фиксированным купоном они несут гораздо меньше процентного риска. Соответственно, учитывая конверсию клиентов из валют недружественных стран в рубли, наш баланс увеличивается, мы планируем планомерно наращивать наш буфер ликвидности с плавающим купоном.

– Какой сейчас у банка портфель ОФЗ? Последний раз, когда раскрывали, то цифра была – более трех триллионов рублей.

– Портфель по-прежнему более трех триллионов рублей. Какие-то бумаги в нем погасились, что-то мы купили на размещениях ОФЗ Минфином. В целом, портфель слегка подрос.

– Недавно Сбербанк запустил собственную платформу по выпуску цифровых финансовых активов (ЦФА), рассматривает ли банк возможность выпуска своих облигаций на ней? Можно ли сейчас оценить возможный объем рынка облигаций в виде цифровых активов в ближайшие несколько лет?

– Банк рассматривает различные варианты выпуска своих ЦФА, проводит исследования, насколько инвесторам это будет удобно и интересно. На текущий момент мы пилотируем нашу платформу, наращивая функционал.

Мы верим в этот формирующийся рынок: размер российского долгового рынка приближается к отметке в 40 триллионов рублей: из них 20 триллионов – это корпоративный долг, а 20 – государственный. Предположительно, часть корпоративных клиентов может перевести некоторую долю своего выпуска как раз на платформу ЦФА.

– Насколько большая эта доля?

– Около 5% в течение ближайших лет, если так, то объем рынка облигаций в виде цифровых активов составит более 100 миллиардов рублей. Но 5% – это такая консервативная оценка. Мы тоже рассматриваем возможность выпуска облигаций на своей платформе и будем предлагать такие опции нашим корпоративным клиентам.

– Когда допустите физлиц к этой платформе?

– В ближайшее время, в первом квартале.