Эльбрус Кутрашев: США мешают кооперации России и Ирака в военной сфере

Иракцам нравится российское и советское вооружение больше, чем дорогое западное, однако военно-техническому сотрудничеству Москвы и Багдада стараются помешать, заявил посол России в Ираке Эльбрус Кутрашев. В интервью специальному корреспонденту РИА Новости Антону Быстрову дипломат рассказал о том, кто стоит за этими попытками, как страны совместно противодействуют террористической угрозе, и может ли РФ стать посредником в урегулировании пограничного обострения между Ираком, Ираном и Турцией.

– Эльбрус Кириллович, после формирования нового правительства в Ираке и преодоления политического кризиса у вас состоялись контакты с новым иракским руководством. Расскажите о своих встречах с его представителями, подтвердил ли Багдад свою готовность к дальнейшему развитию отношений с Москвой?

– После формирования правительства нужно познакомиться со всеми его членами и использовать эти встречи как площадку для обозначения основных интересующих нас тем. Сначала была встреча с президентом Абдуллатыфом Рашидом – поговорили в очень позитивной атмосфере, получили от него подтверждение заинтересованности Ирака в развитии двусторонних отношений. Еще более важной в практическом плане была встреча с новым премьер-министром Мухаммадом ас-Судани.

Удалось пообщаться с несколькими министрами его кабинета и обсудить с ними важнейшие вопросы, по итогам которых пришли к определенным результатам. Некоторые вопросы, которые нас интересовали, частично решены, по другим наметилась позитивная динамика.

– Было ли это обычным декларативным заявлением нового руководства, или же действительно Багдад видит в сотрудничестве с Москвой в перспективе один из факторов своего благополучия, стабильности и намерен вывести отношения на новый уровень?

– Главное, на что настроено иракское правительство, – проводить сбалансированную внешнюю политику. Это означает готовность развивать отношения с нами, а не только с теми странами, кто исторически навязывает им свое присутствие в той или иной мере. Это не просто декларативные заявления, а программа действий. Но, как говорят на Ближнем Востоке – шайтан в деталях. Задача в нашей повседневной работе эти детали оттачивать.

Иракский народ помнит, что Россия никогда Ираку ничего плохого не делала. Наоборот, с добром вспоминает период нашего сотрудничества во времена СССР. Мало того, в последующие трудные годы Россия сильно помогла ему. Мы фактически обнулили долги иракцев перед Советским Союзом. В самый сложный момент войны с террористической группировкой "Исламское государство*" (запрещена в РФ) оказали Багдаду неоценимую военную помощь.

В ходе наших контактов речь шла о темах, которые иракцам хорошо известны и которые касаются продвижения наших торгово-экономических интересов, защиты интересов наших компаний в этой стране, развития сотрудничества в разных областях, в том числе в военно-технической сфере. Об окончательных результатах говорить рано, все в процессе.

– Как тогда продвигается работа с расширением военной кооперации и не является ли иностранное присутствие, в частности сил НАТО, на территории Ирака фактором, сдерживающим такое сотрудничество?

– С иракцами в военной сфере мы прекрасно сотрудничали во времена СССР. Потом эта работа застопорилась из-за санкций, которые были введены против Ирака после вторжения в Кувейт в 1990 году. Эти санкции закончились со свержением режима Саддама Хусейна и появлением нового Ирака.

Иракцам нравится советское, российское вооружение, потому что оно им хорошо знакомо. У нас вдобавок конкурентоспособные цены. В этом смысле, конечно, если бы нам и иракцам не мешали американцы и их союзники, это сотрудничество, думаю, продвинулось бы до уровня, который был при СССР. Но недобросовестная конкуренция имеет место: США мешают нормальной работе, навязывают иракцам свое вооружение и сервисные услуги. Главное, что не нравится нашим иракским друзьям, – стоимость и расходы на обслуживание американского оружия, которые в четыре раза дороже российского.

Мало того, американцы не позволяют иракцам, выражаясь по-простому, заглядывать в оборудование поставляемой техники. Они также замыкают все обслуживание на себе. Даже появляются подозрения, не спрятано ли внутри то, что никому нельзя показывать, в том числе потребителю.

Что касается НАТО, то здесь имеется его консультативная миссия. В принципе, она нам не мешает. Нам мешает здесь доминирующая роль, которую американцы навязали этой стране. Справедливости ради замечу, что не все иракцы против присутствия США в их нынешнем качестве. Ситуация в стране весьма неоднозначная. Оккупации в чистом виде уже давно нет, но есть вмешательство во внутренние дела. Оно нацелено в том числе на недопущение сотрудничества Ирака с теми, кто не угоден Вашингтону и его союзникам.

– Ранее состоялся телефонный разговор президента РФ Владимира Путина с премьером Ирака Мухаммадом ас-Судани. В этой связи планируется ли активизация политического диалога сторон, прорабатываются ли визиты официальных лиц Ирака, в частности самого премьера, а также главы МИД Ирака Фуада Хусейна в Россию?

– У нас интерес в том, чтобы обмен визитами на высшем уровне активизировался. Пока конкретных вещей я назвать не могу, решения прорабатываются. Иракское правительство сейчас находится в непростом положении. Все нынешние визиты нового премьера связаны с посещением соседних стран для решения срочных вопросов. Как только иракцы справятся со своими текущими проблемами, будем заниматься вопросами нашего с ними диалога на высшем политическом уровне, включая визиты.

Я как посол буду всячески ратовать за то, чтобы обмен визитами на высшем и высоком уровне в наступающем году был активным. Пока могу обозначить это как намерение.

– На ваш взгляд, с избранием нового руководства ситуация в Ираке стабилизировалась, или же пока обстановка в стране достаточно шаткая, и Багдад может столкнуться с новым политическим кризисом?

– В принципе Ирак находится в состоянии перманентного внутреннего кризиса как минимум с 2003 года. Тогда страну оккупировали США и, как слон в посудной лавке все здесь переломали. После чего начали создавать новую систему, главной задачей которой было сделать так, чтобы Ирак никогда не стал сильной региональной державой.

Если говорить про иракский кризис, то он периодически становится то более острым, то менее острым, пребывая в разных фазах. Очередная началась в 2019 году, когда в результате беспорядков и уличных манифестаций было свергнуто правительство Аделя Абд аль-Махди.

Произошло это под аплодисменты западников, которым не понравилось, что Багдад самостоятельно пошел на сближение с Китаем. А иракская жизнь вступила в фазу очередной большей нестабильности. После было сформировано правительство Мустафы Каземи – компромиссной фигуры. Его задачей было провести досрочные выборы, что он и сделал.

Однако выборы, которые состоялись в октябре 2021 года, не только не решили иракские проблемы, а наоборот открыли страницу годичного кризиса в стране. С политической точки зрения – самого глубокого за весь предыдущий период истории Ирака. Более тяжелым, наверное, был кризис, связанный с войной с ИГ* (запрещена в РФ), но на то она и война.

Были серьезные опасения, что все может закончиться гражданской войной. Однако здравый смысл возобладал, и иракцы смогли договориться. Особенно когда внешние силы на определенном этапе перестали мешать. Под последними подразумевается целый ряд стран: США, Великобритания, Иран, а также Турция и некоторые государства Персидского залива.

Новое правительство, конечно, не идеальное. Сформировано на тех же принципах, на которых создавались предыдущие, но главное – оно есть. Возглавляет его премьер-министр, который вместе со своей командой министров хорошо понимают, что права на ошибку у них нет. Все в Ираке, даже оппозиция, вздохнули с облегчением – затянувшийся кризис вроде бы миновал. Есть надежды, что основные социально-экономические проблемы страны правительство сможет решить. Готовы этому всячески содействовать.

– Иракские территории достаточно часто подвергаются обстрелам со стороны соседних Турции и Ирана. В этой связи обращалось ли руководство Ирака к России как стороне с тесными контактами как с Анкарой, так и с Тегераном с просьбой помочь урегулировать этот вопрос?

– Ситуацию на севере Ирака – в Курдском автономном районе – нужно рассматривать в плоскости как региональной ситуации, так и внутриполитической обстановки в самом Ираке, Турции, Иране и Сирии. Плюс учитывать деструктивный внешний фактор в лице США.

Обстрелы приграничья – это полбеды. Связаны они во многом с тем, что ситуация там не очень хорошо контролируется властями Ирака. В частности, из-за сложного рельефа местности на севере страны и особого статуса находящейся там автономии.

Со стороны Турции на север Ирака зашли и прочно обосновались отряды "Рабочей партии Курдистана". Анкара использует это как предлог для ударов, а также для того, чтобы держать на иракской стороне границы довольно серьезные силы. Но основная мишень для турецкого удара, как представляется, – не столько Ирак, сколько Заевфратье в Сирии, которое не контролируется Дамаском.

Иранцы на территорию Ирака не заходили, но наносили удары. Раньше, как утверждалось, по неким базам "Моссада". Сейчас по объектам иранской оппозиции, которая в этих районах присутствует минимум со времен ирано-иракской войны. В Ираке очень недовольны такими действиями соседей. С другой стороны, впечатление, что признают резонность хотя бы части соответствующих претензий. Показательно то, что заявляет иракское руководство по данному поводу – мол, иракская территория не должна быть источником угрозы для соседей.

Эти проблемы надо решать либо через взаимный двусторонний диалог, либо через обращение в международные инстанции. Ирак предпочитает решать все проблемы на двусторонней основе. Отсюда можно сделать вывод, что какие-то варианты решения здесь видят.

– Все же возможно ли посредничество Москвы при решении Багдадом этих вопросов c Тегераном и Анкарой?

– Таких обращений не было. У иракцев прекрасные связи с Анкарой и с Тегераном. Посредники для переговоров им особо не нужны, они прекрасно между собой все решат.

Мало того, с этими странами иракцев связывают колоссальный товарооборот и очень серьезная экономическая взаимозависимость. Так, у Ирака самая протяженная граница с Ираном, но даже с Турцией, с которой граница меньше, товарообмен огромный. И прежде всего, с Иракским Курдистаном.

Так что все неоднозначно: иракцы не могут позволить себе объявить соседей агрессорами и устроить в ответ холодную войну. Самим плохо будет. Поэтому преобладает настрой как-то все проблемы решать. Тем более, что есть вещи, которые являются реальностью. Прежде всего то, что на территории Ирака действуют иностранные незаконные вооруженные формирования, с которыми он сам не может справиться.

– Функционирует ли еще четырехсторонний центр (РФ-Сирия-Ирак-Иран) в Багдаде по противодействию ИГИЛ*?

– Да, функционирует и весьма успешно. Там сидят представители военных ведомств и обмениваются информацией по деятельности ИГ* в Ираке, а также в Сирии. Обсуждают, что в этой связи делать дальше.

– Не фиксирует ли этот центр активизацию группировки или же с "Исламским государством"* покончено в Ираке?

– ИГИЛ* жив, его подполье действует и в Ираке, и в Сирии. Конечно, масштабы уже не те. Это раньше террористы контролировали значительные территории и проводили экспансию. Однако и в подполье они опасны: временами осуществляют довольно серьезные вылазки.

Против игиловцев* на территории Ирака проводятся операции разнообразного формата и масштаба. Иногда это чисто полицейские операции, в результате которых задерживают подозреваемых. Иногда практически общевойсковые – с задействованием армии и Народного ополчения Ирака. Доходит и до крупных боестолкновений.

В целом группировка уже не может выступать как сила "на земле". Но в силу того, что сохраняется ее социальная база и источники финансирования, рано утверждать, что опасность возвращения ИГ* миновала.

Если группировке удастся возродиться, мало не покажется. Так что над недопущением этого работа ведется. В том числе поэтому в Багдаде и функционирует упомянутый четырехсторонний центр.

– Ранее в Россию вернулись три россиянки, отбывшие наказание в иракских тюрьмах за содействие терроризму. Сколько еще россиянок остаются в иракских тюрьмах?

– Касаемо конкретно этих вернувшихся, они – наглядный пример того, как ломаются человеческие судьбы. По сути, речь о том, что родители их привезли в Ирак, когда они были подростками, и выдали замуж за боевиков ИГ*. В 2017 году после разгрома ИГ* девушек осудили. Они еще тогда оставались несовершеннолетними.

Вся вина осужденных россиянок в том, что они были женами боевиков. Поэтому их посадили за пособничество – это очень важный момент. Если бы за ними были какие-то деяния террористического плана, приговорили бы к высшей мере наказания. За терроризм в Ираке казнят. Тем более, что в то время здесь с игиловцами* не церемонились.

К моменту моего приезда в Ирак в тюрьме было всего 63 осужденных. Раньше было немного больше – некоторых освободили и вернули в Россию. Те, кто проходили как взрослые, получили за пособничество по 15, а несовершеннолетние – по пять лет. Сейчас их осталось 59 – одна скончалась из-за проблем со здоровьем, трех освободили.

Хочется упомянуть Анну Кузнецову, которая была уполномоченной при президенте по правам ребенка. Под ее руководством межведомственной группой сотрудников МИДа, министерства обороны и других органов была проведена работа по возвращению на Родину сотен детей из семей боевиков ИГ* российского происхождения. Всех вывезли, остались только их матери, отбывающие сроки. Такая же масштабная операция была проведена и в Сирии.

Был разработан целый алгоритм действий. Для подтверждения родства и гражданства в Ирак и Сирию приезжали специалисты. У детей брали кровь, сверяли с ДНК родственников из России. На этой основе принимались судебные решения о принятии в гражданство. После чего этих детей привозили в Россию. Вся работа велась в рамках исполнения соответствующего указания президента РФ Владимира Путина.

* Террористическая организация, запрещенная в России