“У этих совсем другое оружие”.

Последние недели Донецк подвергается особо жестоким артиллерийским обстрелам. ВСУ бьют и по окраинам, и по центру города — в основном из Авдеевки. Бойцы 1-го Армейского корпуса НМ ДНР уже девять месяцев пытаются взломать этот мощный укрепрайон. Об их буднях — в репортаже РИА Новости.

На передовом пункте управления (ППУ) интербригады “Пятнашка” где-то под Ясиноватой кипит боевая работа. Сразу же после приезда журналистов прилетают мины. Вэсэушники ведут огонь из 60-миллиметровых польских минометов. Главная особенность такого оружия — совсем не слышно выстрела.

Офицер, склонившись над поделенной на квадраты картой, передает координаты возможного местонахождения батареи ВСУ расчету автоматического гранатомета. И отдает приказ: "Три выстрела по вешке 17". "Принял", — хрипит в ответ рация.

Сразу же неподалеку раздается короткое стаккато АГС-17. "Недолет, подкорректируйте, еще три выстрела". Часть радиообмена на абхазском — родном языке многих военнослужащих бригады. Это сильно запутывает украинскую разведку.

Игра в "кошки-мышки" продолжается еще минут тридцать. Наконец по рации передают: цель поражена. Офицер благодарит бойцов за точную стрельбу, откидывается на стуле и устало потирает глаза.

“Нормально мы их взбодрили, теперь стрелять не будут до вечера. Но все равно будьте начеку, — напутствует на прощание. — Идите в середине строя, бойцы бегут — бегите за ними. Падают — тоже падаете. Опоры ЛЭП, отдельно стоящие деревья — не снимать. Это приметные объекты на местности. И следите, чтобы ППУ в кадр не попал. А-то вы опубликуете, и нам прилетит. Уже бывало такое".

Направляемся на позиции через лесопосадку. Листва опала, "зеленка" больше не укрывает от беспилотников. Солдаты начеку, постоянно поглядывают наверх и переговариваются вполголоса, чтобы вовремя услышать характерное жужжание.

Землю уже успело порядком подморозить, идти легко. Впрочем, есть и обратная сторона медали. Снаряд, попавший в глубокую грязь, при взрыве дает гораздо меньше осколков, чем рванувший на мерзлом грунте.

"Подобные нюансы нам никто не объяснял, это узнаешь только на личном опыте, — поясняет 26-летний доброволец с Дальнего Востока с позывным Камчатка. — На фронте с июля, успел освоить, наверное, все виды стрелкового оружия, которые тут есть. Я и автоматчик, и пулеметчик, и оператор БПЛА. Могу и с РПГ. Осенью был в отпуске, летал домой. Приехал грязный, осунувшийся, заросший. Трехлетняя дочка меня даже не узнала. Отоспался, отдохнул и обратно. Родня, конечно, против, но я настоял на своем. Не хочу пацанов бросать. Пойдем к ним на огонек заглянем".

Пробираемся через развалины частного сектора, тщательно глядя под ноги. Тут могут быть противопехотные мины ПФМ-1 "Лепесток". Очень коварные. Не убивают, но гарантированно отрывают ногу "по ботинок". На таких "сюрпризах" подорвались десятки человек.

Сворачиваем к едва заметной двери в подвальное помещение. Внутри тепло, в печке-буржуйке алеют угли. Под низким потолком — несколько двухъярусных кроватей. Там отдыхают бойцы после ночного дежурства. На громыхающие снаружи взрывы внимания не обращают. К постоянной канонаде на фронте привыкаешь очень быстро.

Боец с позывным Казань снимает с газовой горелки чайник и заваривает гостям ядреный кофе. “Всегда пью перед выходом, — говорит он. — Это уже своего рода традиция. Военные — вообще народ суеверный. Никогда не чистим оружие на позициях, перед ротацией не бреемся и не стрижемся. Я уже семь месяцев в “Пятнашке”. Шел добровольцем именно сюда. Тут очень толковые командиры — заботятся о бойцах, зря под пули и обстрелы не подставляют".

Самое яркое впечатление за время службы — первый бой. Били из артиллерии, вступали в перестрелки. Признается, что было страшно, "но потом улыбка полдня с лица не сходила".

Камчатке что-то передают по рации. Он сосредоточенно слушает, кивает и поворачивается к журналистам: “Дальше идти уже опасно, работают диверсионно-разведывательные группы. Сверху на них посмотрим”.

Боец раскладывает на небольшом пятачке квадрокоптер и укрывается вместе со всеми под навесом в 50 метрах. "Птичка" поднимается в воздух.

На пульте оператора украинские позиции как на ладони. По сути, Авдеевка — сплошные руины и развалины, ставшие укрепленным бастионом. Разветвленная сеть траншей, железобетонные доты, блиндажи, капониры для боевой техники, минометные ямы. На крышах уцелевших зданий сидят наблюдатели и корректируют огонь артиллерии. Все простреливается снайперами. Биться лбом об укреп можно до бесконечности. Поэтому донецкие военные пытаются окружить засевшую здесь группировку и отрезать от снабжения.

“Там мотивированные засели, — уточняет Камчатка. — Помимо прочих — "правосеки" (члены "Правого сектора"*. — Прим. ред.). Драться умеют и любят. Ну, тем интереснее с ними воевать. Поголовно вооружены западной "стрелковкой". Звучит совсем не так, как наши калибры 7,62 и 5,45 миллиметра. Наслушались за эти месяцы. В ближний огневой контакт приходится вступать регулярно".

Камчатка замолкает: дрон поймали средствами радиоэлектронной борьбы и пытаются угнать. Боец лихорадочно жмет на кнопки и джойстики. "Все, убежал", — выдыхает он и уходит встречать возвращающийся коптер.

“Их РЭБовцы заметно обозлились, — комментирует сцену боец с позывным Ямал. — Мы уже потеряли так не один дрон. Давят помехами и уводят к себе. Но и наши специалисты без дела не сидят".

Вообще здесь, говорит он, полная взаимозаменяемость: "все — универсальные солдаты". У бригады даже свои полигоны, где тренируют солдат.

Бойцы очень сплоченные. Камчатка, Казань, Ямал... В добровольческой интербригаде воюют парни со всех уголков России. Большинство первый боевой опыт получили именно тут.