Владимир Миловидов: Запад хочет смягчить удар от эмбарго на нефть

Дальнейшее ужесточение антироссийских санкций становится небезопасным для мировой экономики, считает заместитель директора Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Владимир Миловидов. В интервью РИА Новости он рассказал, как Вашингтон и Брюссель просчитались, надеясь загнать Россию в ловушку, к чему приведет накапливающаяся в Европе усталость от Украины, и почему Запад не торопится устанавливать потолок цен на российскую нефть. Беседовал Серго Кухианидзе.

– Восьмой пакет санкций показал, что у Запада не сталось козырей, которые он так лихо вытаскивал в течение года из своего санкционного рукава. Так можно сказать?

– Думаю, нет. Понимаете, потенциальное количество экономических связей – логистических, финансовых – настолько многогранно в мире, что, в принципе, ограничивать и обрезать их в отношении России можно в общем-то до полной изоляции всех и вся. Другое дело, что затеянный Западом санкционный процесс уже сейчас обоюдоострый, и каждое новое движение по этому пути все больше и больше затрагивает интересы самого Запада, бьет не только по его бизнесу, но и гражданам.

Более того, надо иметь в виду еще одну вещь, которую на Западе не всегда признают, а в Америке просто отрицают, поскольку им это невыгодно. С политико-пропагандисткой точки зрения проще, естественно, во всем обвинить Москву, сделав из нее врага. Что последствия экономических санкций против России объективно наложились на последствия выхода стран из пандемии, которая серьезно исказила экономические отношения в мире. Все эти закрытия, локдауны, изменения логистических цепочек, структуры занятости, в том числе дистанционная работа не прошли бесследно. На сегодняшний день многие страны, в том числе США, все это чувствуют, испытывают нехватку рабочей силы, что ведет к росту заработных плат. Это подстегивает, в том числе, инфляцию. На самом деле, тенденция к росту цен наблюдалась с лета 2021 года, а не с началом специальной военной операции на Украине.

В совокупности все это создает ситуацию, при которой дальнейшее ужесточение антироссийских санкций становится небезопасным в целом для мировой экономики. Поэтому, объявляя все новые санкции – сейчас они готовятся уже к девятому пакету – Запад все больше сталкивается с нарастанием противоречий внутри себя.

– В Европе, скажем так, накапливается усталость от Украины, из-за которой и началась вся эта эпопея с санкциями, верно?

– У меня складывается впечатление, что Запад начинает осознавать, что здорово просчитался, принимая лавинообразно все жесткие меры в отношении нашей страны. Ведь каков был расчет? Загоняя с помощью санкций Россию в экономическую ловушку, заставить ее либо прекратить спецоперацию на Украине, либо усадить за стол переговоров, где можно было бы диктовать свои условия.

Но так сделать не вышло. Россия продолжает добиваться тех целей, о которых она заявила, ничего не прекращается. Возникшую ситуацию я бы сравнил с двумя бегунами, один из которых бежит на короткую дистанцию, а другой на длинную. Все больше видно, что стратегия России – это стратегия стайера со стратегическими целями и планами. А европейцы вместе с американцами оказались спринтерами. Они так резко рванули, что уже начинают выдыхаться, у них возникает усталость. Тебе сказали: беги на 100 метров, и ты побежал. А бежать-то надо, оказывается, не на 100 метров, а гораздо больше. И вот ты стоишь перед очередной стометровкой и думаешь: "Бежать дальше или как?" А сил-то нет, потому что ты уже выложился.

– Как это у Высоцкого, "я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, и спекся"…

– Вот-вот, рванул и спекся. Однако, при всем при этом замечу, что запас прочности у Запада, конечно, есть. Но нарастающие внутренние противоречия в ЕС и в США все сильнее дают о себе знать. Все больше оказывает давление экономический фактор: повсеместно растут цены на продукты питания, одежду, энергию, в Евросоюзе инфляция перевалила за 10%, в Штатах – выше 8%. Если брать Прибалтику, Восточную Европу, то там в отдельных странах она вообще уже под 25%.

– И к чему все это может привести?

– К тому, что рано или поздно на правительства начнется давление снизу, оно в общем-то уже происходит в некоторых странах, где люди выходят на демонстрации с призывами к властям прекратить вводить санкции против России и выделять многочисленные суммы на помощь Украине.

Поскольку такая политика властей негативно сказывается на бюджетах, она становится все более финансово обременительной. Не для всех стран этот процесс идет одинаково. Все они достаточно разные. И он не зависит от того, что кто-то любит Россию больше, а кто-то меньше. Все дело исключительно в деньгах. Люди начинают считать деньги и задумываться.

Понимаете, особенность Евросоюза состоит в том, что при всей их интеграции, а у них создано немало единых институтов, бюджетная политика у каждого государства своя. Вот почему страны ЕС находятся сегодня в разногласии друг с другом по целому ряду вещей – ограничивать или нет цены на газ, вести переговоры с Россией или нет и так далее.

Возьмем, например, озвученную на днях Урсулой фон дер Ляйен идею о создании некой единой системы закупки газа для Европы в мире вообще и у России в частности. Не у всех она вызывает одобрение. Если идея единой общеевропейской цены на газ оказалась приемлемой для финансово обеспеченных немцев, то людям, живущим в странах, что победнее, она не пришлась по душе. Кто им будет компенсировать расходы?

Или возьмем, к примеру, Венгрию. Если Будапешт сейчас пойдет на все те условия, которые диктует Брюссель, то Венгрия прекратит свое существование, как страна, так как у них просто кончатся деньги.

Словом, каждый на что-то рассчитывает, ищет свою выгоду, борется за свою новую роль в ЕС. Идет нешуточный накал противоречий. Плюс из-за океана пытается давить, строить козни дядюшка Сэм, у которого у самого в экономике швах. Все эти разногласия на самом деле весьма серьезны и в будущем могут привести не просто к глобальным, а к революционным переменам: либо к развалу Евросоюза, либо наоборот к тому, что каждая европейская страна потеряет в итоге суверенитет в финансовой сфере, поскольку будет создан единый бюджет Евросоюза.

– Неудивительно, что, несмотря на то, что коллективный Запад принял решение установить с 5 декабря потолок цен на российскую нефть, он ведь до сих пор не назвал никаких конкретных цифр…

– Да, остается меньше месяца, а цифра так и не названа. До сих пор фигурируют всякие предположения. То она будет покупаться по 60 долларов за баррель, то за 40, но никакой согласованной всеми сторонами цифры нет. Что не может не вызывать вопросы. Многие эксперты полагают, что таким образом Запад пытается смягчить последствия эмбарго на российскую нефть, с тем, чтобы, введя потолок, все-таки покупать ее у Москвы по некоей условной цене, которая будет приемлема для самой России. Американское казначейство даже объявило уже о том, что США будут покупать нашу нефть до января по старым, рыночным ценам.

– Не напрашивается ли вывод, что Запад в ситуации с российской нефтью хочет, как говорится, двух зайцев поймать…

– Мысль, что они ищут себе какие-то отступные, напрашивается. Например, раз Европа вводит потолок, то очевидно она пытается восстановить в полном объеме покупки российской нефти, но для этого тогда им придется отменить свои собственные ранее принятые санкции, отменить это эмбарго и найти какой-то другой путь. Короче говоря, ясности нет, сейчас в этой ситуации много всякого мутного…

– Какой уровень потолка будет для России приемлемым, не критичным для экономики?

– Вообще Россия уже заявила, что не будет продавать нефть по какой-то продиктованной ей цене. Но в принципе ваша постановка вопроса неверная. Понимаете, одно дело, когда цены падают в результате объективного экономического процесса. Это рынок, никуда тут не денешься, глобальный процесс. Все нефтяные компании во всех странах мира по существу оказываются в равных условиях и начинают приспосабливаться к изменившейся цене на нефть. Это – объективность. Вспомним 2007-2008 годы, когда цена на нефть опустилась до уровня 30 долларов за баррель. Российская нефтяная отрасль, тем не менее, тогда работала пусть с небольшой, но в целом, прибылью.

Совсем другое дело то, что происходит в настоящее время. Введение для одной марки нефти – российской Urals – какой-то особой цены разрушает весь нефтяной рынок. Это разрушает наши договоренности в рамках ОПЕК+. Это разрушает наши долгосрочные контракты. Это разрушает не только наши, но и их контракты. Ведь вдруг с бухты-барахты на рынке возникает дешевая нефть. Все продают ее по 90 долларов, а тут вдруг появляется, допустим, по 60. Разумеется, что любой разумный человек побежит покупать ту, что по 60.

Понятно, что к России выстраивается очередь. Но желающих много, всех удовлетворить мы не можем. Значит, начинаем договариваться. Я позволяю себе фантазировать, но в целом это – бредовая до предела ситуация, которая вредит всем больше, чем снижение цены как таковой, понимаете? Речь фактически идет о разрушении нефтяного рынка, катастрофические последствия которого из-за своих сиюминутных выгод Запад даже не представляет. Замес получится ужасный.

Поэтому нам не выгодно втягиваться в эту опаснейшую игру, которая уничтожает наши устоявшиеся экономические связи. Неудивительно, что представители Катара уже заявили, что, если Запад введет потолок цен на российский газ, то он свой газ тоже продавать не будет.

– Может, за оставшиеся дни Запад одумается и откатит – даст задний ход относительно потолка цен на нашу нефть?

– Вряд ли. Думаю, что уровень потолка будет в ближайшее время озвучен. Но скорее всего он будет обставлен какими-то сроками, условиями и так далее.

– А как будут вести себя в этой ситуации китайцы, индийцы и другие наши друзья? Не появится ли у них искушения покупать нашу нефть по той низкой цене, что установит Запад?

– Уверен, что нет. Они будут покупать российскую нефть по долгосрочным контрактам, которые существуют между нашими странами. Для всех серьезных участников финансового рынка всегда важен долгосрочный контракт.

– Как вы считаете, российская экономика адаптировалась к вызовам?

– Адаптируется. Это – во-первых. А во-вторых, и это – самое главное, о чем стоит сказать: наш внутренний рынок в силу всех тех процессов, что идут сейчас, очень сильно оторвался от глобального рынка. Мы стали более автономными, менее зависимы от других, от разных внешних экономических факторов. Если раньше мы зависели от любого колебания на мировых рынках, то сегодня даже санкции не сказываются на курсе рубля. Сейчас он определяется исключительно возможностями нашей экономики, нашим потребительским спросом.

По мере того, как будут сокращаться расчеты в долларах и прочей токсичной валюте, в России будет выстраиваться альтернативная валютная система. Не могу сказать, что в ней полностью будет отсутствовать доллар, но пакет валют станет иным. То есть, если раньше она вся была долларовая, то сейчас она будет все в большей степени зависеть от того, сколько в страну притекает юаней, индийских рупий, турецких лир, в том числе долларов и евро – это будет такой комбинированный процесс, который будет требовать, безусловно, движения к формированию новых соглашений, союзов с нашими дружественными странами. Но это долгосрочный процесс, но так или иначе дорога к нему уже по сути открыта.