Алексей Мешков: во Франции борются не с Россией, а с простыми россиянами

Россия и Франция находятся в постоянном контакте с начала российской спецоперации на Украине; Париж, в отличие от многих других западных столиц, регулярно заявляет о необходимости продолжать вести диалог с Москвой. О том, может ли Франция реально способствовать завершению военных действий на Украине, стоит ли ожидать разморозки российско-французского сотрудничества, и почему французский бизнес остался в России после санкций, рассказал посол РФ во Франции Алексей Мешков в интервью корреспонденту РИА Новости в Париже Анастасии Ивановой.

— Российская военная операция на Украине продолжается уже более полугода. Франция остается из одной из немногих стран, которые продолжают вести диалог с РФ, президенты двух стран находятся в постоянном контакте. Можно ли расценивать Францию как реального игрока, который может содействовать завершению конфликта? И каких шагов Москва ждет от Парижа?

— Действительно, с момента начала нашей спецоперации телефонные контакты между президентами не прекращались, а также был разговор по линии министров иностранных дел. Но сегодня, говоря о западном мире, главный игрок находится не в Европе, он находится за океаном, поэтому европейские страны не могут играть какой-либо решающей роли в возможном процессе урегулирования. Кстати, у Германии и Франции был свой звездный час, когда они были гарантами минских соглашений. Они, к сожалению, ничего не сделали для их реализации, поэтому рассчитывать на какое-то глобальное участие Франции сегодня не приходится.

Вместе с тем, действительно, одним из элементов нашего диалога являются отдельные компоненты, связанные с происходящими событиями на Украине. Это вопросы, связанные с Запорожской АЭС, это вопросы, связанные с вывозом зерна, поэтому логичнее было бы рассчитывать на подключение Франции к решению каких-то конкретных вопросов.

— А какие тогда это могут быть вопросы? Гуманитарные?

— Пока гуманитарных никаких вопросов нет, так как единственное, что Франция делает – это поставляет вооружения, из которых убивают наших женщин и детей, я почему говорю "наших", потому что они уже наши, это Донбасс, это Запорожье. Так что пока гуманитарный термин к позиции Франции отнести нельзя.

— Вы упомянули о поставляемых Францией вооружениях. После объявлении в РФ частичной мобилизации и референдумов на востоке Украине Франция и ряд других западных стран заявили, что будут и дальше наращивать поставки оружия Киеву и участвовать в подготовке их военных. Как РФ оценивает такие заявления?

— Во-первых, надо понимать, опять же, возвращаясь к тому, кто играет первую скрипку. Где-то 15 лет назад у меня был интересный разговор с моим британским коллегой по вопросу Косово. И он сказал: "Если мы, британцы и американцы, скажем всему миру признать Косово – всем мир признает". А я его спросил: "А если возникнет ситуация, что нам надо будет кого-то признать?" Он сказал: "Тогда мы скажем вместе с американцами всему миру, и они не признают". Поэтому они слово свое сказали, и реакция ЕС неудивительная. Что касается поставок вооружений, мы категорически против, потому что это только затягивает конфликт, только ведет к тому, что появляются новые жертвы, в том числе среди мирного населения. И мы об этом прямо говорим. Я об этом говорил на соответствующей беседе в министерстве иностранных дел Франции. На днях, как вы знаете, вызывали по этому вопросу моего коллегу, французского посла в Москве. Мы очень внимательно следим за этими недружественными шагами.

— Президент Франции Эммануэль Макрон раскритиковал прошедшие референдумы о вхождении ЛНР, ДНР и двух областей в состав России, заявив, что Париж их никогда не признает. Стоит ли ожидать очередного витка ухудшения отношений и недружественных шагов со стороны Франции?

— Не европейцам решать, признавать им эти регионы или не признавать. Если старший брат им разрешит – они признают. Что касается Франции, ситуация еще более удивительная. Есть известный международный прецедент: когда на Коморских островах проходил референдум о независимости от Франции, на одном из островов – Майотте – большинство жителей проголосовало за то, чтобы остаться, и Франция на этом основании присоединила к себе этот остров, несмотря на то, что были различные резолюции, в том числе Генассамблеи ООН, по вопросу деколонизации Майотты, Поэтому тут у французских властей явное раздвоение сознания. Майотта после референдума может войти в состав Франции, а эти четыре региона – не могут. В чем принципиальная разница, я не вижу.

— Значит наши отношения будут деградировать?

— Отношения деградировать не будут, потому что им некуда деградировать. И реакция Запада была вполне предсказуемая. Это было видно после крымского референдума. Я бы сказал, что они отыгрывают свою политическую карту.

— Не могу не затронуть последние события – взрыв на Крымском мосту. В ходе брифинга МИД Франции отказался комментировать этот инцидент. Как вы оцениваете молчание Парижа?

— Ну вы понимаете, французы выработали для себя такую позицию: когда мы говорим: "Украинцы бомбят Запорожскую атомную станцию, украинцы ударили по Крымскому мосту", ответ такой: "Если бы Россия не начала спецоперацию, то этих ударов бы и не было". Вы сами понимаете полное отсутствие тут логики и, по сути, нежелание принимать участие в поисках мирных развязок. Поэтому удивителен на фоне заявления, если его можно называть заявлением, по Крымскому мосту, тот крик, который поднялся здесь в связи с российскими ударами по объектам инфраструктуры на Украине.

— А французский МИД не вызывал вас случайно и по этому поводу?

— Они прекрасно понимают, кто устроил теракт на Крымском мосту. Поэтому, естественно, у них нет интереса нас вызывать хотя бы за тем, чтобы поинтересоваться той информацией, которой мы владеем в связи с этим терактом.

— Несмотря на то, что после начала спецоперации многие западные компании отказались от сотрудничества с Россией и ушли с российского рынка, французские, такие как Auchan, Leroy Merlinи Danon, продолжают работу в РФ, несмотря на критику в свой адрес. На ваш взгляд, почему именно французский бизнес оказался самым упорным и остается в РФ? Есть ли сейчас контакты с французским бизнес-сообществом, и о чем они?

— Дело в том, что это серьезный вопрос цены. Крупному бизнесу сложнее, так как на него оказывается давление со стороны заокеанских партнеров, и те, у кого есть одновременно бизнес в США, они как правило сокращают и переформатируют свою работу у нас. А тот бизнес, который не связан с заокеанскими делами, он не хочет стрелять себе в ногу, и он развивается. У нас есть компании, такие как Auchan, у которой порядка 100 тысяч работников в России. Компании в области ритейла, они понимают: тот, кто ушел, вернуться будет ему очень сложно, если вообще возможно. Поэтому да, бизнес остается. Другое дело, как говорят некоторые банкиры, деньги любят тишину, поэтому в нынешних условиях многие бизнесмены, работающие с Россией, просто стараются не привлекать внимание недоброжелателей к своим компаниям.

— Если говорить о цифрах, насколько сократился товарооборот между РФ и Францией после нескольких пакетов санкций, введенных ЕС с февраля?

— Дело в том, что товарооборот не сократился, а увеличился. Но это связано, прежде всего, с ростом цен на энергоносители, а по некоторым другим, достаточно важным позициям, действительно было сокращение. Но в общем плане – товарооборот вырос. Сейчас конкретные цифры по понятным причинам не приводятся, но товарооборот вырос.

— Есть ли сейчас сферы сотрудничества между нашими странами, где возобновляется работа – например, культура, образование? Если нет, то предпринимаются ли попытки с обеих сторон эту работу восстановить?

— Пока в основном сотрудничество помимо бизнеса, о котором мы говорили, приостановлено. Особенно сильный удар был нанесен по области культуры, по области образования, по студенческим обменам. И пока какого-то желания со стороны французов размораживать эту работу мы не видим. Но это не означает, что мы сидим на месте. Вы знаете, что в самом Париже у нас два крупных культурных центра, которые проводят регулярную работу, выставки, но делать это стало значительно сложнее. Некоторые традиционные наши проекты свернуты. Например, в этом году было бы 30 лет кинофестивалю в Онфлере, который проходит всегда осенью. Сейчас власти Онфлера этот фестиваль, надеюсь, временно, но закрыли.

— Планируются ли до конца года какие-то культурные мероприятия?

— У нас они проходят каждый день. Сейчас проходят выставки в нашем культурном центре на Бранли, в октябре будет выступление известного российского пианиста, организованное вместе с министерством культуры России. Не так давно проходил съезд российского географического общества во Франции – в центре Россотрудничества. На октябрь планируются еще несколько выставок – и художников, и прикладного искусства.

— Что касается политического диалога, в ближайшее время запланированы какие-то контакты по линии президентов, МИД или Минобороны?

— Нет, специально подготовленных контактов нет, но они происходят достаточно регулярно, и связаны с общей обстановкой. Как я и говорил, были разговоры президентов, министров иностранных дел, министров обороны. Эта линия для общения сохраняется, но больше в ситуационном режиме.

— В апреле Франция выслала более 40 российских дипломатов. Как это отразилось на работе посольства РФ в Париже?

— Вы сами понимаете, что сейчас для всех непростые времена, поэтому жаловаться не приходится. Конечно, это создало массу дополнительных неудобств, но мы работаем и работаем в регулярном режиме, продолжает активно действовать наш консульский отдел, но, конечно, высылками отношения между странами не развивают.

— Франция не поддержала запрет на выдачу туристических виз россиянам, заявив, что не намерена рушить связи с русским народом. Можно ли это считать позитивным сигналом для будущего двусторонних отношений?

— Я еще раз хочу сказать, что не все готовы себе постоянно наносить вред. Вы прекрасно знаете, что Франция – это одна из крупнейших стран по приему туристов в мире. И российский турист был всегда одним из самых элитных, если можно так сказать, туристов во Франции, и потеря российских туристов уже нанесла достаточно сильный удар по местному бизнесу – будь то на юге, будь то в горах, поэтому французы совершенно не заинтересованы вообще в прекращении этих обменов, тем более, что сегодня это и так стало сильно затруднено, так как нет прямого авиационного сообщения, ужесточены ЕС правила по выдаче туристических виз. Но мы, со своей стороны, всегда готовы принимать французских туристов, мы никаких ограничений не вводили.

— После начала военной операции во Франции были случаи заморозки счетов российских граждан, проживающих в этой стране, также сообщалось об отказах в выдаче виз студентам. Поступали ли в посольство РФ новые жалобы от россиян о случаях дискриминации?

— Действительно, это все сохраняется. Я возвращаюсь к мысли о том, что это делается с оглядкой на старшего брата. Как вы знаете, десяток лет назад некоторые французские банки попали под жесткие американские санкции, и теперь они действительно дуют на воду, чтобы в очередной раз не обжечься, закрывают счета не только российским гражданам, но и членам смешанных семей, когда закрывают семейный счет только из-за того, что у француза жена русская. Были случаи намеков на выход из российского гражданства с тем, чтобы сохранить свой счет в банке.

Двадцать второго августа порядка 70 наших сограждан подали жалобу в прокуратуру за дискриминацию по национальному признаку. Процесс пока ни шатко, ни валко идет, но ситуация я бы не сказал, что улучшилась. Я уже не говорю о том, что максимально затруднены переводы денежных средств из России во Францию, причем иногда удар идет по чисто гуманитарным проектам, в которых заинтересованы обе стороны.

— Помимо заморозки счетов, были ли еще какие-то жалобы от россиян?

— Были жалобы и на неадекватное отношение к детям в школах, хотя теперь их стало меньше. Во французском обществе постепенно растет понимание того, что не все так просто, особенно, когда они сталкиваются с поведением украинских беженцев здесь, то они начинают понимать разницу. Такие вещи есть, но они не всегда касаются только наших граждан. Недавно узнали, что одной французской журналистке, которая сняла несколько вполне объективных репортажей в Донбассе, по сути нигде не дают работать, в том числе в университете, где она преподавала долгие годы. То есть идет полный запрет на все русское.

— Недавно Франция отказалась выдать визы руководителям "Роскосмоса", в результате участие в конгрессе и встречи были сорваны. Есть ли еще какие-то мероприятия, где участие российской стороны было сорвано из-за подобных причин?

— Есть такие мероприятия. Например, на этой неделе будет сельскохозяйственная выставка (CIAL Paris) в Париже. Во-первых, российским представителям просто даже не дали возможности онлайн зарегистрироваться для участия в этой выставке, а на наши прямые обращения к организаторам было прямо сказано, что российских посетителей на выставке не ждут.

— Значит до виз даже дело даже не дошло, так как их не пригласили?

— Да, и не только не пригласили, даже мы с вами не сможем попасть на эту выставку, потому что мы – русские. То есть идет преследование чисто по национальному признаку.

— Вы поднимали этот вопрос в МИД Франции?

— Конечно, мы постоянно этот вопрос поднимаем и здесь, и в Москве с представителями французского посольства. Но, к сожалению, это общая логика современного политического класса ЕС. То есть фактически игнорируются все элементарные права человека в борьбе против россиян. Борются не с Россией, борются с простыми россиянами, вне зависимости от их политических, религиозных или каких-либо других убеждений.

— То есть никакой реакции от Парижа не было?

— Нет. По этим вопросам мы разговариваем со стенкой.