Валерий Федоров: отношение россиян к СВО определилось еще в марте

Отношение россиян к специальной военной операции на Украине определилось еще к середине марта, и с тех пор на позицию граждан радикально не влияет даже продолжающаяся информационная война, при этом сама спецоперация и нагрянувший экономический кризис значительно поменяли привычки большинства, например, россияне стали меньше тратить, больше копить и выбирать внутренние туристические маршруты для отдыха, рассказал в интервью РИА Новости генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров.

— Изменилось ли отношение россиян к специальной военной операции? Какие настроения в обществе?

— Оно изменилось где-то в течение трех-четырех недель — с конца февраля по середину марта. Я бы сказал, что тогда оно определилось. Начинали мы с соотношения примерно 65% поддержки, 25% неподдержки, несогласия со спецоперацией — это результаты опроса за 25 февраля. В середине марта вышли на другие цифры — там 74-75% поддержки и порядка 15-17% несогласия. Порядка 10% опрошенных за это время сменили свою позицию, те, кто был против или затруднялись ответить, перешли на позицию поддержки. Это было почти полгода назад.

Сегодня цифры радикально не меняются. То есть это говорит о том, что ключевое размежевание произошло, каждый занял свою позицию и этой позиции придерживается. И информационная война, которая продолжается полным ходом, не меняет это соотношение радикальным образом. Чтобы что-то поменялось всерьез, нужно явно какое-то событие, которое было бы сопоставимо по масштабу с событиями весны, то есть это начало спецоперации, запуск санкций против России и так далее.

— Высказывают ли россияне прогнозы по окончании СВО?

— Да, мы регулярно спрашиваем, когда она закончится. Тут тренд тоже сформировался достаточно давно. Если в самом начале господствовало мнение, что все пройдет очень быстро, то затем начала расти группа, которая полагает, что это займет несколько месяцев, потом займет около полугода, потом, что это и следующий год — зайдет в 2023. Так что по мере продолжения спецоперации мнения меняются, все уже поняли, что это всерьез и надолго, это не мгновенный бросок, это растянутая по времени история.

— Как повлияла СВО на стиль жизни и привычки россиян в свете ухода из РФ ряда привычных брендов?

— Поменяла, потому что у нас кроме спецоперации еще экономический кризис начался. Сначала прогнозы были на этот год снижение на 10% ВВП, потом минус 8%, сейчас минус 6%. То есть прогнозы становятся менее пессимистичными, но все равно это кризис, то есть минус 6% ВВП — это сильно, серьезно, особенно на фоне того, что в 2021 году был рост...

То есть кризисные явления в экономике они, конечно, очевидны: высокий рост цен, уход ряда компаний, у которых заводы, пароходы, рабочие места и это, конечно, сказывается.

Как это сказывается? Люди стараются меньше тратить, больше накапливать, но и, кроме того, была импульсная реакция. Но она была весной, сейчас мы ее не наблюдаем. Она состояла в том, что "уходят бренды, значит скорее всего будет дефицит на потребительском рынке, поэтому надо сейчас закупить по максимуму все, что нам точно понадобиться". И там в марте были ажиотажные покупки, народ покупал соль, рис, туалетную бумагу, но это обычное явление для начальной фазы любого кризиса. В начале пандемии была та же самая история — весной 2020 года, но это достаточно быстро проходит, в этот раз тоже прошло. Так что есть сокращение потребления, но оно связано с тем, что народ осознал серьезность экономической ситуации, готовится к худшему, старается тратить по минимуму — только на самое необходимое.

В то же время летом мы видим разворот тренда, то есть самые апокалиптические прогнозы не сбылись, бренды уходят, торговля продолжается, находятся аналоги, какие-то отечественные или из других стран, параллельный импорт запустился. В общем паника прошла, страха стало меньше, и мы видим, что народ начинает действовать чуть более уверенно, вновь начинает кредиты брать, вновь начинает тратить чуть больше, чем раньше. Так что происходит такое постепенное привыкание, адаптация, потребительский спрос помаленьку начинает восстанавливаться.

— Стали ли искать замещение привычным маркам?

— Все параллельно идет. Нет одного золотого ключика. Во-первых, ищут возможность покупать то, что покупали, другими способами, прежде всего через интернет-продажи. То есть у нас в этом году резкий рост интернет-коммерции, он связан с тем, что, когда бренды закрывают свои магазины, через сайты торговля продолжается, либо продолжается торговля не через сайты самих производителей, а через маркетплейсы.

Во-вторых, люди пытаются закупать за границей то, что сюда больше не поставляют, в ходе туризма или пользуются услугами байеров, или как-то еще. Например, дорогие сумочки теперь в Москве не купишь, но можно их купить в Дубаи или связавшись с тем, кто там живёт, заказать и тебе это привезут. Конечно, будет стоить дороже, но, если тебе без этой сумочки не жить, то ты, наверное, готов переплачивать.

Ну и третий ход, конечно, поиск аналогов, необязательно российских, это могут быть турецкие, китайские, вьетнамские и другие. Это тоже идёт все полным ходом.

А про российские — спрос-то есть, главное, чтобы предложение было. С предложением пока все нездорово, нужно время для бизнесменов, чтобы создать производство соответствующее, развернуть дистрибьюторские сети, бренды новые запустить, этим занимаются предприниматели. Значит постепенно-постепенно будет.

— Как относятся к возможной отмене шенгена для всех россиян?

— Плохо относятся. А как можно относиться к санкциям? К любым санкциям народ относится плохо. Другое дело, что у нас шенгеном абсолютное меньшинство россиян пользовалось. У нас основной туризм не в страны Шенгена шел, а в страны попроще, подешевле — Египет, Турция, Китай. Это и до последних санкций было известно. Плюс, напомню, пандемия два года была, поэтому без всякой отмены виз возможности по выездному туризму, бизнес-поездкам были крайне ограничены. Можно сказать, что это сыграло роль адаптационного периода.

Конечно, отношение плохое, не хотим новых ограничений ни в коем случае, но говорить о том, что это трагедия для страны, и что это приведет к резкому социальному недовольству, социальному взрыву — нет, конечно, не приведет.

У нас основное число туристов — это внутренние туристы, и они переключились уже на этот внутренний туризм не в этом году, а еще два года назад. Темпы роста внутреннего туризма очень высокие, цены очень высокие, именно потому, что спрос есть, а предложение пока недотягивает, но постепенно бизнес туда идет, строит гостиницы, открывает рестораны, прокладывает новые туристические маршруты, раскручивает. Все это мы видим каждый день.

— Насколько россияне готовы изменить вектор своих туристических пристрастий?

— Во-первых, туризм в Европу всегда был дорогим. У нас самый массовый туризм не в дорогую Европу был всегда, а на дешевые пляжи. Отдых на "лазурке" влетит в копеечку, поэтому на самом деле Турция не случайно была нашей и остаётся всероссийской здравницей, потому что это наилучшее предложение с точки зрения стоимости и эффективности — большие отели, большая емкость, система "все включено", близко, позитивное отношение, невысокие цены, большое количество маршрутов и так далее.

Во-вторых, пандемия. Было больно, страшно и непривычно в 2020 году, но к 2022 как-то с этим адаптировались.

Теперь, разумеется, как бы новый этап. Все больше палок в колеса, все меньше рейсов, рейсы в обход идут, цены выросли на все, но это такой элемент общей инфляции, не только российской, а общемировой, весь мир вступил в эпоху высокой инфляции, все дорожает.

Но плюс есть опасения относительно того, что нас там не рады видеть, это тоже действует на очень многих. Неприятно ехать туда, где тебя могут бойкотировать, обижать, отказываться с тобой говорить по-русски, даже если умеют, но почему-то не хотят. Это тоже очень сильно действует. Поэтому, да, мы видим значимое снижение выездного туризма в страны Европы. Но при этом те, кто хочет, кто без этого себя не мыслит, они по-прежнему туда едут — и в Италию, и в Испанию, и во Франции, в Прибалтику даже.

Собственно говоря, когда эстонские вожди выступали с этой инициативой, аргумент был такой: "что за дела, мы тут боремся со всеми, а все наши курорты заполнены русскими". Но те, кому это сильно нужно и у кого есть на это деньги, они по-прежнему туда едут, но понятно, что это абсолютное меньшинство из всех россиян.

Россияне в такой ситуации выбирают отпуск в России, либо вообще отказываются от отпуска, исходя из той же самой стратегии, что лучше сейчас поэкономить, чем отдохнуть. Лучше пропустить даже этот летний сезон, но быть готовым ко всяким неожиданностям, к кризису и так далее.