Арест с пристрастием:
почему в СИЗО сажают без разбора
Четверть российских изоляторов переполнена. Насильников и убийц в стране больше не стало. Но наравне с ними за решетку — в крайне суровые условия — отправляют мелких правонарушителей. При этом многие из них в итоге получают условные сроки. Почему судам и следствию невыгодно оставлять подозреваемых на воле — в материале РИА Новости.
Без лишних слов
Иван Игнатов (имя изменено) в прошлом офицер Вооруженных сил России. Службу пришлось оставить из-за ранения — занялся бизнесом и открыл в Москве свое предприятие. Процветающая фирма, отличная деловая репутация, жена, дети — все было прекрасно. Пока на пороге не появились следователи.
Контрагент, с которым Игнатов недавно заключил соглашение, решил, что его обманули. После проверки против отставного офицера возбудили уголовное дело о мошенничестве.
По словам адвоката Игнатова Владимира Постанюка, еще в ходе проверки стороны встретились и во всем разобрались, а его подзащитный возместил ущерб. Тем не менее следователь отправил подозреваемого за решетку.
В 2019 году в УКП ввели поправки, по которым для ареста обвиняемых в мошенничестве, уклонении от уплаты налогов и других "предпринимательских" преступлениях нужны исключительные основания. Но в случае с Игнатовым про это никто не вспомнил.
Заключение под стражу — самая жесткая мера, которую разрешено применять, если подозреваемый может сбежать, продолжить совершать преступления или мешать работе органов. В суде следователь должен четко объяснить, почему он сделал вывод о необходимости запереть человека в изоляторе. На практике все часто ограничивается туманными фразами: "не явился с повинной" или "способен предупредить возможных соучастников".
Примерно так было и в деле Игнатова. Суд не принял во внимание ни отсутствие судимости, ни положительную репутацию, ни то, что у него малолетний ребенок и пожилые родители.
Коридор в Следственном изоляторе № 2 управления Федеральной службы исполнения наказаний по Москве
В СИЗО бизнесмен провел больше пяти месяцев. Адвокат Постанюк пытался доказать, что никакой опасности для общества его подзащитный не представляет — Игнатов даже признал факт мошенничества. Единственное, в чем предприниматель и следствие не могли сойтись, — умышленный характер преступления. Отставной офицер уверял, что поступил так по стечению обстоятельств и не хотел никого обманывать.
Суд признал его виновным, однако учел доводы защиты и решил не изолировать человека от общества. Отсидев почти полгода за решеткой, Игнатов получил два года лишения свободы условно. На свободу вышел только после вынесения приговора.
Выгодное предложение
C критикой того, что мера пресечения оказывается существенно строже самого наказания, недавно выступил председатель ВС России Вячеслав Лебедев. По его словам, в прошлом году удовлетворили 90% ходатайств об аресте.
"Суды не в полной мере реализуют возможность избрания мер пресечения, не связанных с заключением под стражу. <..> Возникает вопрос, почему лица, имеющие постоянное место жительства и не имеющие судимостей, содержались под стражей, учитывая, что нередко им впоследствии назначали наказания, не связанные с лишением свободы”, — заявил Лебедев на пленарном заседании Совета судей России.
По словам юристов, ответ крайне прост. С одной стороны, силовики тем самым перестраховываются — так за подозреваемым точно не придется бегать. Кроме того, заключение — эффективный метод психологического давления. И правозащитники, и адвокаты, и сами заключенные в один голос твердят: таких тяжелых условий, как в изоляторе, нет даже в колониях.
Перебои с отоплением и водой, ночные проверки, жесткий распорядок дня, переполненные камеры — все это угнетает человека. И когда следователь предлагает выйти под домашний арест, например, признав вину или подписав нужные показания, многие соглашаются.
В такую ситуацию попал бизнесмен Сергей Темин (имя изменено). Прежде чем дело закрыли за отсутствием состава преступления, он провел в заключении полгода.
Сначала предпринимателя обвинили в двух эпизодах коммерческого подкупа. И сразу же потребовали ареста на время следствия. Темин не успел найти адвоката, а бесплатный государственный защитник не стал активно отстаивать его позицию. В итоге он оказался в СИЗО.
Шло время, и следователь все чаще предлагал сделку: ты признаешь вину, а я отпущу тебя под домашний арест. Бизнесмен, убежденный в своей невиновности, уже думал согласиться. Отговорила новый адвокат.
"Следователи часто используют меру пресечения в качестве объекта торга. При этом пока в моей практике не было случаев, чтобы потом они сдержали слово и отпустили человека", — рассказывает управляющий партнер адвокатского бюро ЗКС Татьяна Ножкина.
Юрист объяснила подзащитному, что в его деле нет даже состава преступления, и добилась переквалификации обвинения на статью о покушении на мошенничество. После этого Темина отпустили под домашний арест, а позже и вовсе ограничились подпиской о невыезде.
Это скорее исключение из правил. Чаще всего из СИЗО выйти невозможно. По крайней мере, до приговора.
Подсудимый во время судебного заседания
Автоматическое продление подключено
По официальным данным, в 2021-м суды удовлетворили 97% ходатайств о продлении срока содержания под стражей.
"В моей более чем 20-летней практике подозреваемых всего два раза отпускали из-под ареста", — говорит адвокат Рустам Чернов.
По его словам, многие юристы, начиная работать с клиентом, который уже находится под стражей, предупреждают, что не будут решать этот вопрос. Добиться успеха практически нереально, а от основной задачи — обеспечить справедливый приговор — отвлекает.
На недавнем пленарном заседании Вячеслав Лебедев критиковал коллег и за это. Главный судья России напомнил, что решение об аресте не может продляться автоматически.
"Пленум Верховного суда обращал внимание на то, что в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления любой тяжести суд обязан обсудить возможность применения более мягкой меры пресечения, чем заключение под стражу, вне зависимости от стадии производства по уголовному делу”, — отметил он.
Если на бумаге для мягкой меры достаточно всего нескольких факторов, на деле избежать СИЗО не помогает даже добровольная явка в полицию.
Повинную голову меч сечет
В декабре 2021-го из банка в городе Ачинске пропали 23 миллиона рублей. Быстро нашлась подозреваемая — 30-летняя кассирша Анна Григорьева.
Анна Григорьева
Камера наблюдения запечатлела, как женщина открывает сейфы, складывает деньги в коробки и уносит с собой. Сразу после этого Григорьева пропала.
Возбудили уголовное дело по статье 160 УК ("Присвоение или растрата"). Друзья не могли поверить, что их веселая и отзывчивая Аня способна совершить такое и сбежать, бросив пожилых родителей. В банке она проработала восемь лет, была на хорошем счету.
Спустя неделю кассирша сама пришла в полицию — созналась в содеянном. Как уточнили в МВД, тут помогла ее мать. Она была в контакте с беглянкой и по просьбе оперативников уговорила ее сдаться.
Обращая внимание на явку с повинной и отсутствие какой-либо общественной опасности преступления, защитник ачинской кассирши настаивал на домашнем аресте. Следствие же перечислило классический набор аргументов: Григорьева может уничтожить улики или скрыться, опасаясь грозящих ей десяти лет лишения свободы. В итоге — арест.
"Нужно понимать, что стража — это не наказание, а метод контроля, — отмечает адвокат Дмитрий Зацаринский. — Зачастую домашнего ареста вполне достаточно. У органов ФСИН есть возможность присматривать за подследственным и уже в случае нарушения поместить в СИЗО".
Пока же, судя по статистике, суды вспоминают об этом очень редко. В 2021-м под домашний арест отправили чуть больше трех тысяч человек, а отпустили под залог всего 32 подозреваемых.
При этом, как подчеркивают специалисты организации "Деловая Россия", для государства переполненные СИЗО невыгодны даже финансово: в месяц на каждого задержанного тратится порядка 12 тысяч рублей.
Находясь на свободе, те же предприниматели могли бы продолжать бизнес, обеспечивая поступление налогов в бюджет и занятость сотрудников.
"У ФСИН достаточно браслетов для мониторинга лиц, содержащихся под домашним арестом. Жизни и здоровью окружающих бизнесмены, обвиняемые в экономических преступлениях, не угрожают, а вопрос влияния на следствие решается путем избрания дополнительной меры", — уверена руководитель экспертного центра по уголовно-правовой политике организации Екатерина Авдеева.
Оборудование системы электронного мониторинга подконтрольных лиц ФСИН России.
Сидят без работы
"Арестный уклон" правосудия виден и по тому, как мало применяют наказания, не связанные с лишением свободы.
С 2011-го в России предусмотрены принудительные работы как альтернатива колонии. Осужденные заселяются в общежития при исправительном центре, трудятся на предприятиях и получают заработную плату. От пяти до 20 процентов идет государству.
Чаще всего суды наказывают работами за кражи и неуплату средств на содержание детей. Но попасть в исправительные центры могут и уже осужденные за тяжкие преступления, если им смягчат наказание.
Впрочем, происходит это очень редко. К принудительным работам в среднем приговаривают только в одном случае из шестисот.
А в некоторых регионах суды вообще не назначают такой вид наказания из-за того, что человека негде разместить.
"Напомню, отсутствие исправительного центра или невозможность размещения осужденного в имеющемся исправительном центре не может служить основанием для отказа в назначении наказания в виде принудительных работ", — отметил председатель Верховного суда.
При этом почему мест не хватает — неясно. Впрочем, эту проблему, очевидно, быстро решат. По данным ФСИН, такие учреждения уже есть в большинстве регионов. К 1 января 2022 года на учете в них состояли 10 712 человек. Это почти в два раза больше, чем в 2020-м.
В конце января президент России Владимир Путин поручил выделить дополнительные средства на расширение сети центров, так что вскоре они появятся по всей стране.
08:00 02.06.2022
(обновлено: 12:38 02.06.2022)