Эта Европа сломалась: кто заплатит за новый миграционный кризис

Есть три обстоятельства места и времени, когда и человека, и постиндустриальный социум проверяют на прочность по-настоящему: природные бедствия, техногенные катастрофы и миграционный кризис.

Когда в считанные мгновения как государственные структуры, так и обычные граждане должны мгновенно стряхнуть шелуху эгоизма и осторожности, ответив постучавшемуся в дверь фатуму с достоинством и спокойствием.

Сегодня для объединенной Европы прозвучал тот самый набат, взывающий к городу и миру, чтобы каждый представитель "золотого миллиарда" хотя бы обратил внимание на происходящее на границах сообщества.

ООН сообщает, что не менее десяти миллионов человек, жителей Украины, либо стали перемещенными лицами в своей стране, либо бежали за границу.

Гордящаяся своим гуманизмом и уважением к человеку, каждому человеку, объединенная Европа должна — теоретически — подтвердить эти воодушевляющие (как считают те, кто ими бравирует) лозунги делом.

То есть — если совсем просто — объединенная Европа сейчас, прямо вот в эти самые минуты должна открывать свои объятия тем, кто в том числе и в результате ее, объединенной Европы, равнодушия к другим странам и другим народам лишился дома. И своей родины, что бы под этим словом ни подразумевалось.

Итак, свыше трех миллионов украинцев, главным образом женщин, детей и стариков, оказались на континенте обетованном, о котором известно, что там — сплошная демократия, много свобод, личных и общественных, ну и молочные реки текут в кисельных берегах. Как же без этого.

Все вышеперечисленное — то, что принято об объединенной Европе говорить.

А вот какова реальность.

Но вначале — небольшой исторический экскурс.

Перенесемся на семь лет назад.

Кровавый конфликт в Сирии, развязанный не без помощи ЕС и под знаменами защиты, как обычно, "прав человека", целью которого (сейчас это никто и не скрывает) было смещение законной власти в Дамаске, согнал со своих мест миллионы граждан. Живших в своей стране, на своей земле, согласно своим обычаям и традициям, и говоривших на своем или на своих языках. Эти люди правдами и неправдами пытались прорваться в Европу. У Европы, как мы все помним, вначале случился обморок, и границы сообщества оказались запертыми на замок. Потребовалось достаточно много времени, заявлений, заседаний, пока наконец под политическим весом тогдашнего канцлера Германии Меркель ворота демократической объединенной Европы поддались и открылись.

Стоит заметить, что без пафоса, тихо и спокойно, в категорически (как считают европейские прогрессисты) недемократической Саудовской Аравии было принято практически в два раза больше беженцев из Сирии. Не отстало и другое ближневосточное королевство — Иордания, приютив по-соседски несколько миллионов сирийцев. Этих людей не просто мгновенно приняли, им почти автоматически были выданы соответствующие документы, чтобы они могли работать, учиться и строить новую жизнь на новом месте и в новых предлагаемых обстоятельствах.

Прием сирийцев в Европе, непосредственно в метагосударстве под названием Евросоюз, вызвал, с другой стороны, такие последствия, что само существование сообщества оказалось в какой-то момент под угрозой.

Поскольку столь приснопамятный Brexit случился именно потому, что больше половины подданных короны — другой, не абсолютной, как в Саудовской Аравии, а конституционной и демократической — видеть в сирийцах равных себе и принять их, как полагается принимать равных, на чем настаивал Брюссель, отказались. Тут же проголосовав за выход из ЕС.

Беженцев не хотели тогда принимать ни Польша, ни страны Балтии. Помните?

Ну как же, ведь тогда еще, чтобы иметь на эти государства меры воздействия, ЕС предложил законодательно ввести обязательные квоты по приему тех, кто, скажем это еще раз, вынужден был бежать из своей страны, частично превращенной — в том числе в результате поведения Евросоюза — в кровавую и беззаконную кашу под "эгидой ИГ*".

Распихав кое-как сирийцев по дешевому социальному жилью, вручив им пособия, ВНЖ и думая, что на этом проблема решена, Евросоюз надеялся перевести дух, как полгода назад США и их союзники на континенте вынуждены были позорно драпать из Афганистана. Бросая тех, кто им поверил. И вывозя лишь тех, кто давал возможность похвастаться, используя спасенных как фон для демонстрации своего псевдогуманизма.

Текущий кризис с приемом уже украинских беженцев не имеет прецедентов в современной истории Европы не только потому, что их количество измеряется миллионами, но и потому, что объединенной Европе придется иметь дело с самыми слабыми и незащищенными. Казалось бы, есть все возможности у мощного континента показать все, на что он способен, продемонстрировав всю широту своей коллективной души.

И вот несколько черт, эту душу характеризующих.

Первой застонала Польша, сказав, что ее возможности практически исчерпаны. Не слишком усердствуют и страны Балтии: "Мы и так не слишком богаты, а тут — такое..."

В Венгрии сами волонтеры говорят (иногда социальные сети — не такое уж и зло, как принято думать), что, помыкавшись и потыкавшись, какие-то беженцы готовы вернуться обратно домой. Не все, но вектор этот по-своему характерен.

Пока беженцев еще принимают две самые богатые страны ЕС — Франция и ФРГ. Это если скользить взглядом по воодушевленным отчетам. Если же присмотреться, то можно узнать, что прием приемом, но сроки радушия ограничены. Согласно принятому решению, приехавших готовы принимать (терпеть?) три года. Ускоренное получение легального статуса означает, что защита действует год, затем ее нужно продлевать. Дважды. Оба раза по году. Что людям делать потом, не знает никто.

Имущественно ситуация выглядит хорошо тоже исключительно на бумаге: беженцам полагается пособие в размере менее 20 евро в день — если есть ребенок, на обоих. Если детей больше, то сумма увеличивается, но ненамного. И даже если представить, что жилье бесплатно, то все равно эти деньги — чтобы не умереть с голоду.

Остается, конечно, возможность найти работу. И она в Германии и во Франции, если к поиску подойти без претензий, имеется. Правда, вряд ли ее можно назвать "работой мечты", как и сомнительно, что платить за нее будут столько же, сколько платят местным. Не потому, что европейцы — такие уж скупердяи, а потому, что таково тут в принципе положение вещей. Так здесь ценят, с позволения сказать, чужой труд.

Марокканские каменщики и фрезеровщики (во Франции), как и турецкие мусорщики и уборщицы (в Германии), наверняка могут дополнить эту картину маслом своими красочными штрихами.

Итак, последовательно провалив экзамен на гуманизм еще семь лет назад, потом продемонстрировав собственные страхи и фобии в период пандемии, Европа и в этот раз, судя по всему, пытается сохранить лицо, сделав хорошую мину при неважной игре ("мы вас примем, но на три года и на минимальный для нас кошт"), одновременно ступая широким шагом в сторону гуманитарного банкротства.

С другой стороны, предать вовремя — это, как говорилось в старом анекдоте, не означает нарушения обязательств, а показывает наличие дара предвидения.

Как бы то ни было, и в сегодняшнем яростном мире для Европы человеческие жизни вновь оказались разменной монетой для ее тщеславия и ничем не ограниченного эгоизма.

*Террористическая организация, запрещенная в России.