Корреспондент РИА Новости побывала в ауле, чтобы узнать, как горцам удалось его возродить.

От Махачкалы до Шары ехать почти четыре часа. На подходе — серпантин и отвесные скалы. Здесь живут лакцы — коренной народ Северного Кавказа. Их дома стоят на относительно ровной местности, что большая редкость для горных районов.

Аул раньше славился лудильщиками: мужчины чистили медную посуду и обрабатывали оловом для защиты от коррозии. Сейчас тут только двое мастеров.

«Нас называют последними из могикан», — улыбается Омар Гаджимурадов. В этом году ему исполнилось 88. Говорит на лакском, неплохо знает армянский и азербайджанский — часто выезжал на заработки в Закавказье.

«Объединялись в группы, по четыре-пять человек. Ходили по домам — контакты наладили еще отцы и деды. Бывали и в Армении, и в Азербайджане, и в Карабахе, — вспоминает Омар. — В 1990-х, когда разразилась карабахская война, лишились заказов. Вскоре и профессия стала невостребованной. Пошли в колхоз».

После распада СССР из Шары — многолюдного и процветающего села с тысячелетней историей — начали массово уезжать. Те, кто остались, занялись животноводством и садоводством — это по-прежнему главный источник дохода местных. Фрукты, молоко, сметану, сыр и свежее мясо продают в соседних аулах, возят и в Махачкалу.

«Наш деликатес — лакская колбаса», — обводит рукой двор, увешанный связками засушенной говядины, 64-летний Абдулкадир. Килограмм — 850 рублей.

«Растушевать, пустить через мясорубку, добавить соль, перец, тмин. Можно еще говяжий жир. Затем фарш — в кишки животного, предварительно промыв их, и просушить на свежем воздухе семь-десять дней», — описывает процесс Абдулкадир.

Он чабан с подросткового возраста. В теплое время года коровы и овцы пасутся в горах, зимой их нужно перегонять вниз на летние пастбища. Переход — минимум 15 дней.

«Сейчас проще: не нужно все таскать на себе и ишаках. Загрузил в машину и поехал. Нынче никто не хочет браться за это дело, а зря. Например, с тысячи ягнят можно получить несколько миллионов рублей», — объясняет собеседник. И добавляет: хорошо бы открыть в Шаре колбасный цех — людям будет где работать.

В ауле постоянно живут почти 200 человек, летом — около 700. Бывшие шаринцы приезжают отвлечься от городской суеты. Бывают и туристы.

Без местных активистов в селе никого бы не осталось. Наблюдая за соседними селениями, люди поняли: помощи от властей не дождешься. Взяли все в свои руки. Собрали деньги на трехкилометровый водопровод. Раньше вода текла по асбестовым трубам, проложенным еще в 1950-е. По санитарным правилам она непригодна для питья.

«Это было 15 лет назад. Проблема с водой в селе, как и во всем Дагестане, очень острая, — говорит депутат райсобрания Курбан Халидов. — Зимой замерзает, приходится таскать из родника. У кого есть возможность, устанавливают под домами септики, где вода скапливается все лето».

Трудности и с электричеством: из-за устаревших сетей вместо положенных 220 вольт подают только 140. Сильный ветер или ливень — и света нет.

«Нерешенных вопросов хватало. Больше всего беспокоила общая атмосфера, — объясняет глава Шары Мирослав Ибрагимов. — Когда пришел на должность 11 лет назад, люди были разделены на несколько тухумов (общин). Они пытались давить друг на друга. Забыли, что мы — единый джамаат (коллектив)».

Самым сложным было собрать кланы под одной крышей. Удалось это в один из последних дней Курбан-байрама, когда жители пришли на кладбище помолиться за усопших. «Попросил не расходиться, а пойти в Дом культуры. Пригрозил, что посчитаю каждого, — рассказывает руководитель. — В тот день мы оставили все разногласия в прошлом. С тех пор ситуация кардинально изменилась».

Сперва решили создать условия для молодежи. На месте свалки и заброшенного колхозного сада построили футбольный стадион. С деньгами помогли состоятельные бывшие шаринцы. Участвовали и местные. Тогда и организовали «общую кассу».

Деньги тратили лишь на стройматериалы. Спецтехнику безвозмездно пригнали частники, которые по соседству ремонтировали дорогу. Арену открыли в 2016-м. Расходы за два года — 12 миллионов. Теперь здесь регулярно проходят районные и республиканские турниры.

«Следом построили банкетный зал — для свадеб. На торжество собираются минимум пятьсот человек. Все должно быть на высшем уровне. Раньше ездили в Махачкалу, а теперь празднуем дома. Не так помпезно, но зато с душой», — говорит Ибрагимов.

Отремонтировали школу. Она отапливалась печкой-буржуйкой, полы провисали, на стенах — трещины. Сейчас здание как новое.

Освежили и дом культуры, закупили аудио- и видеоаппаратуру. «Всего не перечислишь, — отмахивается Мирослав. — Даже субботники возродили — собираемся каждые выходные. Обсуждаем будущие проекты, работаем над нынешними. Мы — единый джамаат. Если не сбавим обороты, люди к нам потянутся».

Пока в село вернулись единицы. Среди них Эльдар Ятуев. Он переехал в Нижневартовск, выучился на стоматолога, работал там. «В Шаре сложно найти семью, в которой нет хотя бы одного зубного. В какой-то момент все поголовно пошли в эту профессию», — отмечает он.

За долгие годы так и не привык к городской суете. Этим летом вместе с женой и детьми вернулся домой. Открыл стоматологический кабинет в райцентре Кумухе, в семи километрах от Шары. «Там много развивающих кружков для детей. Поэтому не думаю, что они чем-то обделены. Кроме того, все друг друга в лицо знают — не страшно отпускать детей на улицу одних», — поясняет собеседник.

Криминала в районе действительно нет. За три года службы местный участковый Магомед Рамазанов зафиксировал всего один инцидент: житель соседнего села украл у шаринца корову — из-за тяжелого материального положения. Получил год условно.

«Люди сперва обращаются ко мне за советом. Приходят прямо домой, в том числе и посреди ночи. Сначала стараемся сами все уладить. Заявление — крайняя мера», — говорит Рамазанов. Самая распространенная жалоба — сточные воды. Не все могут купить современный септик. А простая яма переполняется отходами, и соседские участки затапливает.

В местной школе 43 ученика. Директор Мариян Ибрагимова вспоминает: в 2002-м, когда только устроилась учителем истории, было 120.

«Классы небольшие — по два-четыре ребенка. Ребят бывает сложно подстегнуть к учебе — нет конкуренции и, соответственно, активности, — объясняет она. — Хотя условия у нас прекрасные — интернет, нетбуки, интерактивные доски. Осваиваем цифровые технологии при помощи очков виртуальной реальности и 3D-принтера. Не в каждом селе такое».

Помимо основных предметов, раз в неделю преподают лакский. «Нас учили русскому, сейчас благодаря смартфонам им владеют уже дошкольники. Но мы стараемся сделать все, чтобы они знали о своих корнях», — подчеркивает Мариян.

Головная боль местных — дорога от Кумуха до Шары. В 2020-м дагестанская организация «Мостоотряд-99» приступила к строительству двух мостов на участке Шовкра — Шара. Глубина каньона — 130 метров. Но работы заморозили из-за трещин в скалах. Горцы не отчаиваются: будут подыскивать другие участки.

Другой важный вопрос — мусор. На окраине аула, прямо на склоне горы — стихийная свалка. До сих пор не получилось организовать вывоз отходов. Впрочем, это проблема республиканского масштаба: в Дагестане ни одного мусороперерабатывающего завода.

Теперь на обращения жителей Шары в райадминистрации реагируют моментально. Пообещали модернизировать водопровод: проект уже готов, проводят экспертизы.

Кроме того, скоро в Шаре будет пожарная часть. Пока в Лакском районе всего один отряд — в Кумухе. В случае ЧП спасатели не смогут по серпантину оперативно оттуда приехать. В МЧС согласились, но требуется помещение для спецтехники. Его строят за счет сельского фонда.

Появится и новый фельдшерско-акушерский пункт. «Это на средства федерального бюджета. От местных властей не дождешься. Бились, бились — без толку. Сдвинулось с мертвой точки только после обращений в Москву», — говорит заведующая ФАП Айшат Вагидова. Она устроилась сюда сразу после медучилища — 40 лет назад.

Признается: хоть село небольшое, в одиночку очень тяжело. У каждого сельчанина есть ее номер — звонят в любое время суток. «Просила еще человека, хотя бы на полставки. Много времени уходит на бумажную волокиту, часто езжу отчитываться в Кумух. Кто-то же должен оставаться на месте», — аргументирует медик.

Здание еще советское — полы прогнили, стеллажи для лекарств покосились, отопления нет, проводка замыкает и может загореться. Последний ремонт делали пять лет назад, и то в основном на сельские деньги. Несмотря на непростые условия, бросать дело всей жизни 62-летняя Вагидова не собирается: «Односельчане покоя не дадут. Да и работу свою очень люблю».

Республиканские власти не поддерживают жителей горных аулов из-за коррупции и кумовства, считает сотрудник администрации Лакского района Билал Муртазалиев. В этом году Дагестан участвует в 12 национальных проектах, из федерального бюджета выделили больше 22 миллиардов.

«За первые семь месяцев не освоили больше десяти миллиардов — значит, деньги придется вернуть обратно в Москву. Нам выделяют средства на дороги, образование, здравоохранение… А мы не можем их потратить по назначению! — возмущается он. — Схожая ситуация была и в прошлом году. Тянут до последнего, создают только видимость. Недавно в соседнем селе сдали дорогу, на которую якобы потратили 14 миллионов. Работы там — на пять, не больше. А дорога опасная — серпантин по крутому склону. Распространены «откаты» и другие коррупционные схемы. Все об этом знают, но ничего не делают».

Муртазалиев уверен, что обязательный общественный контроль поможет: отчитываться по нацпроектами муниципальные и республиканские власти должны ежемесячно.

«Хорошо бы еще полностью обновить кадры, — добавляет депутат Курбан Халидов. — На местах сидят люди некомпетентные, которые элементарно не понимают, как грамотно выстроить конкурсную процедуру».

Насчет будущего собеседники не загадывают. «Пока есть фонд — держимся», — продолжает Билал. — Общую кассу пополняем по мере сил». Например, пенсионерка Патимат Ибрагимова старается вносить не меньше тысячи.

Вот уже 46 лет она работает продавцом в сельпо. Раз в месяц арендует грузовик и едет за продуктами в Махачкалу. «Раньше и мебель, и бытовую технику заказывали. Теперь сами все это покупают в городе. У меня товары первой необходимости — молочка, фрукты и овощи, хозтовары, сладости», — перечисляет Патимат, одновременно обслуживая покупателей.

Берут и в долг, для этого у нее есть специальная тетрадь. «Тут одни пенсионеры, они всегда возвращают в срок. Молодым принципиально не даю», — говорит продавец. Работу очень любит, а из деревни ей уехать никогда не хотелось. «Посмотрите, какие у нас виды, — указывает рукой. — Как такое бросишь?»