Андрей Жолинский: психологии в спорте нужно уделять больше внимания

Главный врач Олимпийской команды России, директор Центра спортивной медицины ФМБА России Андрей Жолинский в интервью РИА Новости рассказал о здоровье спортсменов, возвращающихся из Токио, о том, как удалось избежать заражения коронавирусом на Играх, и что помогло олимпийцам достойно выступить на соревнованиях, а также о том, как проверяли российских атлетов на допинг, и какие нештатные ситуации были в Токио. Беседовала Людмила Белоножко.

– Андрей Владимирович, были ли выявлены у нашей делегации случаи коронавируса? Как, в целом, чувствуют себя спортсмены после завершения Игр?

– В целом, за все время проведения Олимпийских игр в нашей делегации был выявлен только один случай коронавируса – у Анны Чернышевой при прилете в Токио, у остальных членов делегаций – нет. За все время, по данным МОК, было выявлено 430 положительных случаев среди всех аккредитованных на Олимпийские игры лиц, и 32 случая – в Деревне. Слава Богу, нас в этом списке нет.

Что касается других заболеваний, то в нашей сборной на этих Олимпийских играх показатели по заболеваемости ниже среднестатистических. Как правило, на Играх у 10% спортсменов выявляют те или иные заболевания. Я хочу поблагодарить профессиональную команду всего медицинского штаба – всех врачей, массажистов, психологов, которые работали здесь в медицинском центре Деревни, на Олимпийских играх в командах, за слаженную и колоссальную работу.

– В этом году, конечно, особая ситуация, какие меры профилактики коронавируса принимались?

– Организаторами были созданы максимальные условия для обеспечения инфекционной безопасности на этих Олимпийских играх – и в Олимпийской деревне, и на спортивных объектах. Это касалось не только ношения масок, а также использования одноразовых перчаток, защитных экранов, санитайзеров, кроме того, каждый день все участники Олимпийских игр обязательно отчитывались о состоянии своего здоровья, для чего были созданы несколько приложений, а также проходили ежедневное тестирование на коронавирус. Как показала практика, этих мер стало достаточно, повторюсь, что внутри Деревни всего было диагностировано 32 случая заболевания, а это меньше, чем 0,02%.

– А спортсменам из разных видов спорта между собой можно было общаться?

– Конечно, естественно. Для этого и проводилось ежедневное тестирование, отслеживались контактные лица. Делегации часто пересекались в столовой, например. Однако, я хочу сказать, что жаркая погода и плотный график не давали время пообщаться спортсменам.

– А сколько спортсменов было привито от коронавируса, и какой вакциной их прививали?

– В ходе подготовки к летним Олимпийским играм вакцинация являлась приоритетным направлением нашей работы, нам необходимо было создать защитный иммунитет среди нашей делегации. Нам это удалось – 77% спортсменов были иммунизированны, это включая вакцинированных и переболевших в течение шести месяцев перед Олимпийскими играми. Вакцинация проводилась у нас централизованно, выездными бригадами ФМБА, на спортивных объектах, на базах подготовки и непосредственно в учреждениях ФМБА. Подавляющее большинство было привито "Гам-Ковид-Вак" ("Спутник V") или "КовиВаком", несколько спортсменов, которые проводили подготовку самостоятельно за рубежом, были привиты зарубежными вакцинами Pfizer или AstraZeneca. Побочных эффектов не отмечалось. Спортсмены не выключались из графика подготовки.

– А не отмечаете какую-то связь между вакцинацией и успехами выступления на Олимпиаде? Может быть, те, кто привиты, лучше выступали?

– Самая главная связь с вакцинацией – это то, что спортсмены не были массово отстранены по поводу заболевания. Это тяжелый удар для любого спортсмена, если бы его отстранили по причине выявления заболевания, и мы все это видели на примере Ани (Чернышевой – ред.), нашей каратистки.

– Все ли допинг-пробы у российских спортсменов были отрицательными?

– На сегодняшний день с уверенностью могу заявить, что все допинг-пробы, которые были взяты – отрицательные. Каждый член нашей сборной команды соблюдает антидопинговые правила на Олимпийских играх, весь медицинский персонал команды регулярно проходит обучение по антидопинговым правилам. Все прекрасно ориентированы в данном вопросе, а о спортсменах, которые никогда не выпьют воду из открытой бутылки, не съедят что-то лишнее и так далее, даже не стоит говорить.

– А что изменилось в допинг-контроле на этой Олимпиаде, стал ли он более строгий, чем раньше?

– Не сказал бы, что он стал более строгим. Проводится ежедневный отбор допинг-проб спортсменов-олимпийцев, постоянное информирование о месте своего нахождения, вплоть до номера комнаты в Олимпийской деревне, но это лишь небольшой перечень того, что сопровождает каждого члена делегации, каждого спортсмена на Олимпийских играх. Мы отдаем себе отчет в том, что внимание к нашей команде на данных Олимпийских играх остается беспрецедентно высоким, все мероприятия в отношении наших атлетов проводятся, скажем так, со скрупулезной тщательностью. В штабе Олимпийского комитета имеются высококвалифицированные специалисты, юристы, в том числе по вопросам допинга, которые в круглосуточном режиме оказывают необходимую помощь.

– А как медики готовят спортсменов? Какие витамины назначают, что едят олимпийцы, что в их рационе?

– Процесс подготовки спортсменов, он многогранен и разносторонен – разрабатываются персонифицированные программы, мероприятия по профилактике травматизма. Это большая, скрупулезная работа врача, спортсмена, тренера, всего коллектива. Важной составляющей, естественно, является питание. В целом, кроме сбалансированного питания, спортсмены принимают еще биологически активные добавки, компенсирующие затраты жиров, белков, углеводов, а также поливитамины. Но хочу сказать, что, находясь здесь уже почти месяц, начинаешь скучать по нашей пище, питание в Японии имеет свои особенности. Скажу так, не всем подходит, хотя выбор здесь достаточно обширный в столовой, и каждый спортсмен находит что-то для себя.

– То есть на Играх не индивидуальное питание у каждого спортсмена, а общая столовая?

– Конечно, общая столовая. Она огромная, выбор широчайший, начиная, естественно, от местной кухни японской, вегетарианской кухни, безглютеновой, халяль, европейской, итальянской, пицца, макароны, паста. Поначалу в столовую заходили, искали что-то, а сейчас уже все сориентировались, на обед 15 минут уходит. Кстати, надо отметить обилие фруктов. Арбузы, виноград, грейпфруты, дыни, свежие овощи – все в достатке.

– Вы уже чуть-чуть упомянули про климат Японии. А как в целом он сказался на состоянии спортсменов и на их выступлении?

– Климат, пожалуй, по ощущениям оказался неожиданностью. Наверное, те, кто был здесь, в Японии, больше никогда сюда в августе не поедут. Это самый жаркий месяц. Действительно, хоть спортсмены подготовлены, температура 35 градусов и влажность около 70% – это очень изнурительно. В этих условиях одной из важнейших составляющих успешного выступления спортсменов является сбалансированность водно-солевого обмена. С целью недопущения обезвоживания, тем более профилактика теплового удара.

Атлеты – профессионалы большие, прекрасно знают, как чередовать прием пищи. У нас собой были минеральные комплексы, изотоники, гипотоники, специальные продукты, жидкости, которые поддерживают водный баланс. Ну и повторюсь, что июль-август – самый жаркий месяц. Это не могло не сказаться на выступлениях, проходящих на открытом воздухе. И одним из таких негативных примеров стал солнечный удар у нашей серебряной медалистки Светланы Гомбоевой. Все в равных условиях, но может быть для тех, кто приехал из жарких стран, немножко попроще.

– Были ли получены какие-то значимые травмы на соревнованиях у спортсменов, которые помешали показать хороший результат, может во время тренировок или выступлений?

– Во время выступления у нас только две травмы, которые не позволили спортсменам выступать дальше – это наши легкоатлеты Дарья Клишина и Сергей Шубенков. Они находятся под наблюдением врачей. Однако в целом травматизм в нашей команде в Токио имел наименьшие показатели. У нас официально зарегистрировано 11 травм, и только две из них не позволили спортсменам выступать дальше.

– Были какие-то нештатные ситуации на этой олимпиаде? Какие? И как решали их?

– В начале Олимпийских игр мы столкнулись с проблемой доступности диагностических и лечебных мероприятий в поликлинике Олимпийской деревни. Ночью спортсменке нужно было провести ряд абсолютно простых инструментальных и лабораторных исследований. К сожалению, то, что у нас можно сделать буквально в любой поликлинике за несколько минут, здесь растянулось по времени на несколько часов. Хотя в поликлинике, кроме нас никого не было. Позже, благодаря взаимодействиям медицинского штаба нашей сборной с медицинской комиссией МОКа, она быстро исправилась.

Кроме того, несколько дней назад мы проснулись в 5.30 утра от необычного ощущения вибрации в комнате. А на утро стало известно, что в сорока километрах произошло землетрясение шесть баллов. Все остальное было штатным.

– Следите за своими коллегами-медиками из других сборных, может быть перенимаете их опыт, что интересного подчеркнули?

– Мы сами постоянно участвуем в конференциях и в симпозиумах по спортивной медицине. Но конкуренция ведь идет не только здесь на Олимпийских играх, не только на спортивной арене, но и также в совершенствовании методов восстановления и подготовки спортсменов. Ведь самое главное, что мы должны сделать, это за максимально короткий срок восстановить спортсмена к следующему старту. Поэтому не все последние достижения спортивной медицины разных стран доступны для общего ознакомления. Такие секреты у всех есть, каждый все равно для себя подбирает что-то самое лучшее, самое определенное, то, что работает. Но в то же время на всех крупных мероприятиях нам представляется уникальнейшая возможность – это общение с медицинским штабом организаторов.

– А какие-то конкретные примеры можете привести? Например, когда пловцы выходят на соревнования, видно, что некоторые банки ставят. Может нашим спортсменам тоже нужно?

– Банки, прессотерапия любая, лимфодренаж и так далее, конечно, применяются, но это не те новшества, которые можно привнести. К нам спортсмены приходят перед стартом, например, сделать охлаждающую терапию либо на прессотерапию, либо на лимфодренаж. И каждый спортсмен высокого класса точно сам знает, что ему нужно в тот или иной момент. Задача врача – подсказать, направить, улучшить результат. Ну а банки, если они помогают плыть, то хорошо, но вот у нас Евгений Рылов без банок проплыл успешно.

– Какие-то методы традиционной медицины используются при подготовке спортсменов? Может быть у китайских коллег что-то интересное подчерпнули?

– Лечение снадобьями и травами у всех на виду и банки те же самые, но это не означает, что это является секретом успеха. В современном спорте и в спорте высших достижений особое значение имеет именно технология отбора, подготовки и восстановления спортсменов. И в этом смысле использование традиционных методов – лишь часть общего процесса.

– С медицинской точки зрения, что думаете об участии в Играх трансгендеров?

– Вопрос сложный, конечно. С одной стороны до сих пор точного понимания, насколько меняется психология, мотивация у трансгендера, нет. До тех пор, пока участие трансгендеров не станет рутинной практикой, нет и статистики по их выступлениям, что сможет нам дать точное представление, является ли смена пола вариантом преимущества или его нет. Мы же видели, что бывший мужчина, который выступал в Токио, все-таки не смог одержать победу и выступить сильнее остальных спортсменок. Поэтому можно пока только фантазировать, что в случае смены пола спортсмены станут успешнее.

– Справедливо ли, что кому-то из спортсменов можно принимать лекарства, а кому-то нет? Вот, как вот гимнастке Байлз например.

– Сразу следует оговориться, что вообще в профессиональном спорте разрешение на прием лекарств, которые входят в список запрещенных, основывается не на принципах справедливости или несправедливости, а именно на результатах рассмотрения специальной комиссии, по запросам использования медицинского препарата. Подать запрос на терапевтическое использование препарата может абсолютно любой спортсмен по имеющимся на то показаниям. Поэтому, если она принимала, значит на то были показания, и оно было разрешено и одобрено комиссией.

– А что вообще думаете про психическое здоровье спортсменов? Все чаще звучат жалобы от ведущих атлетов.

– Психическое здоровье спортсменов на сегодняшний момент, наверное, должно выходить на первый план. Пока мало уделяется этому внимания, незаслуженно мало внимания, поскольку многие аспекты жизни профессионального спортсмена вообще кардинально отличаются от нашей жизни. Чаще всего спортивные врачи сталкиваются с хроническим стрессом, тревожными состояниями, предстартовыми волнениями, у кого-то есть расстройство пищевого поведения на этом фоне. По разным источникам эти состояния встречаются у трети спортсменов.

Кроме того, сами спортсмены начинают отстаивать свои права, и на фоне этого довольно непривычно звучат заявления о том, что теперь указания тренера, которые сделаны чуть-чуть с повышенным голосом, интонацией какой-то, могут быть расценены как вариант психологического давления и смогут стать поводом для расследования. То есть, если тренер команды, вдруг прикрикнул на кого-то, немножко повысил голос, то теперь спортсмен может расценивать это как психологическое давление и написать жалобу, будет повод для расследования. Нас МОК учит, что теперь так, для нас это, конечно, непривычно.

На психологию в спорте сейчас нужно обращать большое внимание. Я бы хотел отдельно поблагодарить наших психологов. На этих Олимпийских играх их было три. Например, кабинет нашего специалиста Жанны Симак вообще был полон всегда. Конечно, беседа с психологом перед стартом и системная работа на предолимпийском сборе могут стать ключевым фактором успеха на Играх.

– Как в целом вы оцениваете выступление наших спортсменов?

– Я могу оценивать только лишь с медицинской точки зрения. Самое главное, что все возвращаются здоровыми, за редким исключением, и, надеюсь, счастливыми. Главное, что спортсмены смогут продолжать спортивную карьеру и радовать нас на предстоящих Олимпийских играх.