Стриптизерши попробуют националистов: это изменит судьбу Франции

Сегодня во Франции проходит первый тур региональных выборов (второй назначен на 27-е). Несмотря на то, что по стране наконец-то ослабляют карантинные меры, а погода радует теплом и солнышком, электорат пребывает в крайней депрессии. Население всеми способами выражает свою разочарованность в выборной демократии, ее механизмах, а самое главное — в результатах работы руководства.

"Политики, они ведь как? Только изберутся, как начинают думать только о своей карьере, о людях они уже не думают", — делится предвыборными ожиданиями с журналистом "Евроньюс" продавщица на вещевом рынке Лиона.

Эксперты предсказывают рекордно низкую явку. Это означает, что никаких сенсаций деморализованный электорат организовать правящему классу не сумеет. Однако в последние месяцы в региональных выборах наметилась оригинальная интрига.

Национальное объединение Марин Ле Пен (бывший "Нацфронт") имеет серьезные шансы выиграть первый тур выборов в нескольких крупных регионах страны. Правящие круги почувствовали угрозу со стороны этой оппозиционной партии и сплотили ряды.

Традиционно левые французские партии заранее сливались с региональных выборов там, где народ в массе поддерживал Ле Пен и ее соратников. Они уступали дорогу представителям умеренных правых партий, а те исправно перетягивали на себя голоса. В результате такого сговора члены "Нацфронта" зачастую проигрывали выборы даже там, где все им вроде бы благоприятствовало.

Сегодня уровень поддержки "Национального объединения" на местах настолько высок, что традиционные предвыборные махинации могут уже не сработать. Поэтому, например, в регионе "Прованс — Альпы — Лазурный берег" правящая партия Макрона, состоящая из леваков и социалистов, вступила в совершенно нетрадиционный союз со своими как бы политическими противниками из правой партии "Республиканцы". И все ради того, чтобы объединенными силами дать бой кандидату от "Национального объединения"— известному политику, экс-министру в правительстве Николя Саркози Тьерри Мариани.

Впечатляет тот открытый цинизм, с которым французский истеблишмент сплачивает ряды, лишь бы не дать прорваться во власть альтернативному кандидату. Десятилетиями правые и левые партии изображают перед публикой борьбу нанайских мальчиков, пикируясь по самым разным вопросам. Но как только дело доходит до удержания власти — этот театр отставляют в сторону. Единственную партию, хоть как-то пытающуюся ответить на запросы простых французов, беспощадно шельмуют, демонизируют, а теперь вот вообще пытаются разгромить с помощью совершенно невиданного "лево-правого" объединения.

Может показаться странным, что именно юг Франции так поддерживает Марин Ле Пен и ее товарищей. В представлении масс Лазурный берег — это царство роскоши, Каннский фестиваль, "ах, этот май, ах, эта Ницца".

Однако действительность сложнее, а "Прованс — Альпы — Лазурный берег" — это натуральный регион контрастов. Безумным социальным расслоением он живо напоминает Калифорнию.

Вся роскошь тонким слоем размазана по первой береговой линии плюс еще несколько сверхбогатых анклавов. А так в массе своей люди живут скромно, отовариваются в продуктовых дискаунтерах, а вещи и одежду покупают на гигантских рынках, где торгуют контрабандой и контрафактом. Тысячи выпускников Университета Ниццы сразу после выпуска покидают регион в поисках работы.

На полях Прованса в адских условиях трудятся за мелкий прайс гастарбайтеры. Криминальные кланы — бесконечно, с кровавыми разборками — делят Ниццу, Канн и Марсель. У подавляющего большинства цветной молодежи единственный шанс выйти в люди — это податься в одну из местных банд, промышляющих наркотиками, сутенерством, контрабандой.

Про городские власти и полицию сплетничают, будто они с потрохами куплены местными авторитетами и открыто работают на крестных отцов. Весь этот нескончаемый типично южный коррупционный бедлам подпитывается десятками тысяч мигрантов, ежегодно пополняющих ряды местной бедноты.

Туристы всего этого не видят, конечно. Как не видят они той антиутопии, в которую за последние двадцать лет превратился Марсель, стремительно деградировавший от изящного европейского города в африканско-арабский криминальный анклав.

Традиционно на юге Франции селились пенсионеры. Сегодня размер пенсии начинается от 645 евро в месяц. Раньше этого с лихвой хватало на еду и "коммуналку". В сезон многих выручал туризм. Люди сдавали квартиры, комнаты, деревянные домики в километрах от моря, буквально все, что могли, и это давало им еще несколько тысяч евро.

Несколько десятков евро в день можно было заработать, продавая в сезон безделушки на блошиных рынках. Пенсионеры и сегодня сидят там со своими старыми фарфоровыми статуэтками и пожелтевшими открытками, вот только туристов практически нет.

Пандемия коронавируса прихлопнула все источники дополнительных доходов. В преддверии выборов журналист газеты Guardian поговорил с местным жителем, 83-летним Полем. Каждый день он приезжает на своей машине из Ниццы в Канн и раскладывает свой немудрящий "антиквариат" на местном блошином рынке. Сегодня ему удается зарабатывать не больше 10-15 евро в день — как раз хватает на бензин.

"Надвигается большой экономический кризис, — делится пенсионер своими тревогами. Криминал на подъеме, полиции нет. Все вокруг меня говорят: а чего бы нам не попробовать Ле Пен?"

Невесело складывается жизнь и работающего на юге француза. Во-первых, деиндустриализация этих мест привела к тому, что работа есть только в турсекторе. Малейший сбой в отрасли — и вот уже сотни тысяч продавцов, официантов, горничных, портье, инструкторов по дайвингу и стриптизерш сидят без копейки.

Во-вторых, перекос в системе пособий приводит к тому, что безработная мать-одиночка из Марокко с тремя детьми может получать на руки больше денег, чем работающая француженка с одним ребенком.

В-третьих, реальные зарплаты давно не растут, в отличие, например, от арендных ставок. Дешевое социальное жилье достается только "расово правильным" гражданам — в то время как коренные французы, снимающие жилье у частников, платят полноценную аренду, а она неумолимо увеличивается.

Пандемия продемонстрировала, что даже в благополучной Европе есть обширные регионы, где жизнь мало чем отличается от депрессивных моногородов в российской глубинке. Разве что климат получше. Юг Италии, португальская и испанская провинция — это абсолютно бесперспективные области, молодежь оттуда бежит, пожилые люди не понимают, как будут выживать, и никто не видит будущего. Юг Франции катится в ту же яму.

За последний год к стремительному обнищанию французов добавился еще и невиданный уровень криминала. Этнические банды и раньше паслись на Лазурном берегу как у себя дома. Но в последнее время тут пошли еще и теракты: убийство в соборе Ниццы, резня в Авиньоне, многочисленные нападения на полицейских, на евреев. А ведь в памяти еще и чудовищное массовое убийство на Английской набережной в 2016 году. И все это делали мигранты, о необходимости контролировать которых годами твердит Марин Ле Пен.

Немудрено, что предельно демонизированная усилиями левых партия Ле Пен выглядит для многих как луч света в темном царстве. Лазурный берег всегда был вотчиной консерваторов. Сегодня электорат традиционных правых партий стремительно перетекает в сторону "Национального объединения". За соратников Ле Пен готовы голосовать те, кто раньше голосовал за Саркози. Идеи, казавшиеся излишне радикальными — ограничить приток мигрантов, обеспечивать на приоритетной основе пособиями и дешевым жильем коренных французов, — сегодня выглядят как единственная надежда на спасение.

Недавно уровень общенационального пессимизма был продемонстрирован с пугающей наглядностью. Во время общения Эммануэля Макрона с народом огорченный представитель народных масс ударил президента страны по лицу. Куда уж дальше-то, казалось бы.

Но меньше чем через год выборы главы государства. Возможно, весной 2022-го Марин Ле Пен нанесет действующему президенту еще более сильный удар.