«Такого еще не было»:
как женщина испытывает атомные подлодки
Мария Марикян
Яна Смирнова работает инженером-конструктором судоремонтного завода «Нерпа» под Мурманском и ей есть что рассказать.
Корреспондент РИА Новости встретилась с первой женщиной в истории российского военного флота, которая лично отправилась в море на испытания отремонтированного подводного ракетного атомохода, чтобы выяснить, чем конкретно она занимается и как сумела отвоевать себе место в сугубо мужском коллективе.
Секретная бухта
Завод «Нерпа» находится в Снежногорске, который относится к закрытому административно-территориальному образованию Александровск. Чтобы попасть сюда, специальный пропуск нужно оформлять за месяц. Документы проверяют основательно: в ЗАТО расположены объекты особой государственной важности. «Нерпа» в их числе.
У входа на предприятие нас с фотографом тщательно досматривают. По ту сторону проходной видим Яну — она небольшого роста, спортивного телосложения, в спецодежде. Машет нам каской и терпеливо ждет, пока мы минуем «кордоны».
— Еще не были у нас? Тогда давайте пройдемся по территории, покажу, чем мы живем!
Направляемся к самому первому цеху — трубомедницкому. Именно с него еще в 1970-х начинали строить завод. Тут ремонтировали дизельные субмарины, а в 1974-м пришла первая атомная. Их тут чинят, переоборудуют и модернизируют. «Нерпа» занимается и надводными судами, а также утилизирует корабли и подлодки, выведенные из боевого состава.
Если смотреть на море, справа от первого цеха — бухта Кут. Очень укромное место: со всех сторон — сопки. Благодаря теплому течению Гольфстрим бухта не замерзает и круглый год открыта для кораблей. А в конце зимы и ранней весной в нее регулярно заплывают нерпы — отсюда и название завода. И чем они крупнее в новом сезоне, тем удачливее год для судоремонтников, — такая примета.
«Здесь размещаются наши «заказы», — Яна обводит рукой акваторию. Всего завод вернул в строй более ста субмарин и надводных кораблей. — А вот главная достопримечательность: первая атомная подводная лодка «К-3». В 2005-м ее доставили для утилизации, но общими усилиями удалось отстоять легенду флота».
Цеха разбросаны вдоль всей бухты. В механоремонтном токари и фрезеровщики изготавливают и обрабатывают множество деталей. Корпусный обложен стопками металлических «пластов» разной длины и ширины — там сварщики собирают «туловища» кораблей. Затем все это отправляют в главный цех — эллинг — ангар высотой с девятиэтажный дом. В среднем подлодка живет около тридцати лет, затем — утилизация. С годами накапливается так называемая усталость, некоторые механизмы и агрегаты постепенно выходят из строя. Основная задача судоремонтников — максимально продлить срок службы корабля.
«Это особое искусство, — объясняет Смирнова. — При среднем ремонте восстанавливаем ресурс процентов на восемьдесят. Иногда модернизируем корабли с последующим их переводом из одного класса в другой. Например, специально для ВМФ переоборудовали бывший сухогруз «Яуза» под грузопассажирское судно ледового класса».
Есть одно железное правило: не спускать судно со стапелей по понедельникам — этот день у моряков и корабелов считается невезучим.
«Мой второй дом»
Масштабы впечатляют: на территории завода поместится 143 футбольных поля. Рабочих — около двух тысяч, в советские времена было втрое больше. Соответственно, объем производства был выше. Однако и сейчас заводчане не сидят без дела.
Когда проходим между цехами, Яна показывает, где ее кабинет — в небольшой пристройке рядом с эллингом. Посторонним туда вход воспрещен, поэтому Смирнова ведет нас в заводской музей, который находится за контрольно-пропускным пунктом предприятия.
Заходим в «гостевую». Смирнова, не снимая куртки, усаживается на край кресла. То и дело поглядывает на часы, проверяет телефон — нет ли пропущенных звонков от коллег. Признается, что никогда не планировала оказаться в этих краях. Родом она из Пермской области. В детстве часто бывала с родителями в Мурманске — отца-инженера командировали в разные города.
«Школьные годы прошли в Норильске, — вспоминает Яна. — Отец работал на местном горно-металлургическом комбинате, иногда брал меня с собой. Я с большим любопытством наблюдала за производственным процессом. Дома у меня был свой уголок, где я постоянно возилась с железом: что-то вытачивала, мастерила. В школе на занятиях по труду девочек отправляли в швейную мастерскую, мальчиков — в механическую. Шить мне было не очень интересно, а вот починить машинку — другое дело».
После школы Яна перебралась в Северную столицу, окончила Санкт-Петербургский морской технический университет, специальность — инженер-механик. На «Нерпу» попала случайно: «Одногруппник устраивался на завод, позвал за компанию. В 93-м написала письмо с просьбой принять на работу. Успешно прошла собеседование. Взяли на ставку инженера-конструктора. С тех пор я здесь — теперь это мой дом. С товарищем, к слову, мы трудимся бок о бок до сих пор».
Смирнова сразу себя хорошо зарекомендовала, ей доверяли все более ответственные задачи. За несколько лет доросла до замначальника инженерного центра.
На вопрос, какой заказ запомнился больше всего, отвечает не раздумывая. В 2013-м в «Нерпу» отправили на модернизацию АПЛ третьего поколения «Вепрь» из так называемой «звериной» дивизии, укомплектованной многоцелевыми атомоходами проекта 971 «Щука-Б». Их еще именуют «охотниками» — в походе эти подлодки оберегают ракетные крейсера от нежелательных встреч с субмаринами и надводными кораблями противника.
По словам Яны, с проектом такого масштаба коллектив столкнулся впервые. По крупицам собирали информацию, разрабатывали программу и методики испытаний. Множество технических решений принимали в тесном взаимодействии со специалистами контрагентских организаций — не обошлось и без горячих споров.
Решающий этап послеремонтных работ — ходовые испытания. Чтобы проверить, как функционируют системы и механизмы лодки, в море отправляют экипаж и сдаточную команду (в нее входят представители завода — руководители программы и рабочие-механики). Сотрудников инженерного центра в «автономку», как правило, не пускают, но для Яны Смирновой сделали исключение.
«Одно дело видеть все в схемах и чертежах, над которыми корпели днями и ночами, другое — в действии. Я сама разрабатывала программу, а значит, и испытать ее должна на себе, — считает она. — Каждый, кто идет в море, готов к любому исходу. Все понимают: промах может стоить жизни. Но о плохом никто не думает — каждый выполняет свои задачи».
Посвящение в подводники
Объявив о намерении уйти под воду, Яна ввергла коллег, руководство завода и военных в ступор — в истории российского флота еще ни разу не отправляли женщину на испытания атомной подводной лодки. Однако шанс поучаствовать в отборе ей все же предоставили: «Ни о каких поблажках не могло быть и речи — водолазную подготовку в учебно-тренировочном комплексе проходила наравне со всеми. Начали в 2019-м — в течение года выполняли разные задания. Главное — медкомиссия, там все серьезно — так готовят в космос. Мы отрабатывали различные навыки, которые могут пригодиться на подлодке. Потом — зачет».
Самое сложное — преодолеть торпедный аппарат, узкую трубу длиной около 20 метров, погруженную в воду. Зачастую в экстренных ситуациях только через нее можно эвакуироваться.
«За мной пристально наблюдали, — отмечает Яна. — Было ясно: если дам слабину — никуда не попаду. А этого я не могла допустить. Никаких компромиссов: положено — значит положено. Было непросто, но я справилась».
В феврале 2020-го «Вепрь» ушел в море — на 52 дня. Экипаж, по словам Смирновой, сделал все, чтобы ей было комфортно на борту. Поселили в лучшую каюту, выделили личное время для душа. В остальном — как у всех.
«Кормили очень плотно. На завтрак, обед и ужин в кают-компанию приходят обязательно в чистой повседневной форме — это такая традиция. Старались держать себя в форме — ходили по коридорам, занимались физкультурой, — делится подробностями Яна. — Заниматься механизмами приходилось и днем и ночью — все зависело от того, что именно испытывали».
Этот поход запомнился всем — впервые на борту боевого корабля отметили Восьмое марта. По громкой связи Смирнову вызвали в центральный пост, поздравили, вручили подарок. Командир велел в этот день исключить из речи нецензурные слова — «приказ экипажем был выполнен достойно». В другие дни никто обычно в выражениях не стесняется — «мысли формулируют кратко и емко».
Испытания завершились в середине марта. В целом остались довольны. «Вепрь» Смирнова не забудет еще и потому, что ее официально посвятили в подводники.
«Все было традиционно — нужно было выпить где-то пол-литра забортной воды. А затем поцеловать раскачивающуюся кувалду, не разбив при этом губу или зубы, — смеется Яна. — Мне повезло — офицер придержал ее, я сама к ней устремилась. Затем командир торжественно вручил свидетельство. Что примечательно — церемония состоялась 19 марта, в день моряка-подводника».
Последний путь «Курска»
Если о модернизации судов Яна рассказывает с воодушевлением, то об их утилизации — как о потере близких. Корабли разбирают на части, крупные элементы режут на металл, который отправляют на нужды завода. А блоки, ядерные реакторы с извлеченной активной зоной вывозят на «кладбище подводных лодок» — береговое хранилище в Сайда-Губе Мурманской области.
Там же находится и блок с «Курска», затонувшего в Баренцевом море. Никто из экипажа — 118 человек — тогда не выжил.
Разоружали и утилизировали подлодку на «Нерпе» — Смирнова принимала в этом непосредственное участие и помнит все от и до. Первым делом ракетоносец надо было обезвредить — демонтировать контейнеры и извлечь из них семь крылатых ракет «Гранит». Вместе с директором «Нерпы» Павлом Стеблиным и другими заводчанами Яна отправилась разоружать аварийный «Курск». Некоторые из местных, узнав об этом, уехали из города — боялись второго Чернобыля. Но все прошло штатно.
Следом приступили к выгрузке активной зоны. По словам Смирновой, было непросто не только технически, но и морально. События с «Курском» все воспринимали как личную трагедию. У нерповцев и собственный список жертв затонувшей подлодки: 119-й — водитель судопоезда, который пять суток не уходил с поста при перегрузке ядерного топлива — не выдержало сердце. Сменщики были, но бросать работу отказывался. Директор Павел Стеблин скончался от инфаркта — он 120-й.
«Именно благодаря усилиям Стеблина, который простоял у руля 13 лет, завод выдержал тяжелые 90-е, — убеждена Яна. — Сформировался костяк коллектива, сохранились мощности. У нас работают настоящие трудяги, патриоты своего дела. С годами сложились традиции, которыми мы очень дорожим. Это наша малая родина, и мы ради нее готовы на все».
Этой осенью Яне исполнится пятьдесят три. О размеренной жизни в четырех стенах она даже и не думает. За годы работы в «Нерпе» через ее руки прошло около пятидесяти субмарин и надводных кораблей. Впереди еще много проектов. Она не любит оглядываться назад и считает, что самые сложные задачи — те, которые еще только предстоит решить.
Сейчас в работе у Смирновой несколько заказов. Среди них — еще один представитель «звериной дивизии». Яна надеется, что, как только закончится ремонт, ей снова удастся попасть на ходовые испытания.
