"Лена умерла". Оставшегося сиротой сына врача скорой обделили выплатами

МОСКВА, 22 мар — РИА Новости, Людмила Будникова. В январе в Уфе скончалась от коронавируса врач скорой помощи Елена Гайнуллова. Через месяц умер ее муж Райфаил. У них остался девятилетний сын. Однако мальчику, лишившемуся родителей, в положенных госвыплатах отказали. Согласно регистру, который ведет Минздрав Башкирии, Елена контактировала с коронавирусными пациентами 11 декабря и 1 января. А с температурой слегла 2 января. Профзаболевание не зафиксировали, так как не совпадал инкубационный период, составляющий 14 дней. То есть врач скорой, у которой в разгар пандемии за суточное дежурство было порой по двадцать вызовов, подхватила опасную инфекцию не на работе. Родные Елены обратились в прокуратуру с просьбой проверить эпидемическое расследование.

"Как на войну"

Елене в жизни выпало немало испытаний. Дочь родилась с редким наследственным заболеванием — метахроматической лейкодистрофией, при которой возникают двигательные нарушения, развивается мышечная слабость. Поэтому в ординатуре она выбрала специализацию по ортопедии и травматологии. Как рассказывают родные, расставшись с мужем, Гайнуллова постоянно трудилась на двух работах. В 2008-м после переподготовки устроилась на Центральную подстанцию скорой помощи в Уфе. Выходила на суточные дежурства и одновременно подрабатывала в травматологическом отделении детской клинической больницы № 17.

Нагрузка — колоссальная. Мать Елены, Стелла Владимировна, вспоминает, что дозвониться до нее было трудно. Бригада не успевала вернуться с одного вызова, как тут же перебрасывали на другой. Ели на ходу, спали урывками.

Дочь Елены нуждалась в серьезном уходе. Девочка не вставала, дышала через трахеостому, ее кормили через носовой зонд. Болезнь прогрессировала. В 14-летнем возрасте она умерла. А через какое-то время Гайнулловой посчастливилось встретить родную душу. Хотя Райфаил был намного старше, они поженились. Вскоре в семье родился Стасик.

© Фото : предоставлено Лидией Валеевой

Елена Гайнуллова на работе

Работа на скорой всегда была связана с риском. По словам подруги Елены — фельдшера Лидии Валеевой, "шли на каждую смену как на войну". На любом вызове могли столкнуться с наркоманами, пьяными, бомжами или неадекватными людьми. Соответственно — с туберкулезом, ВИЧ, гепатитом и так далее. А когда началась эпидемия коронавируса, опасность подхватить заразу многократно возросла.

Как говорит Стелла Владимировна, дочь соблюдала все меры предосторожности, понимая, что у нее маленький ребенок и муж с кучей хронических заболеваний. Даже установила в квартире бактерицидный облучатель, обеззараживающий воздух. И родителям, которые жили через дорогу, настрого запретила выходить на улицу без крайней необходимости. Сама приносила им продукты. Подрабатывать детским травматологом перестала — чтобы не подвергать риску маленьких пациентов. Нагрузки на скорой тем временем возросли многократно.

Елена была врачом обычной линейной, а не эпидемической бригады. Но, замечает Лидия Валеева, выезжая на вызов, они не знали, к каким пациентам попадут. Бывало, медиков отправляли к бабушке с высоким давлением, а ее родственники болели ковидом. Нередко люди скрывали высокую температуру: боялись, что пришлют эпидембригаду в защитных костюмах. "Космонавтов" увидит весь двор, и потом соседи будут гнобить, отслеживая каждый шаг.

"Были уверены, что выкарабкается"

Близкие вспоминают: Елена почувствовала недомогание на Новый год. Первого января в восемь утра она заступила на суточное дежурство. Вернувшись домой, позвонила матери, сказала, что поднялась температура, попросила забрать Стасика. Собрала вещи сына, сложила в ранец тетради и учебники и выставила все в коридор, чтобы родители не заходили в квартиру. "Последнюю смену Лена сутки работала одна в неукомплектованной бригаде, ей не дали помощников. Плохо себя чувствуя, поднималась пешком на пятый этаж, — рассказывает Стелла Владимировна. — Шла и не знала, что ждет ее за порогом квартиры. В случае опасности и помочь было некому".

В понедельник, 4 января, Гайнуллова обратилась к участковому терапевту. Тот ее прослушал, выписал лекарства. Она начала их принимать, а вечером ей стало плохо, возникла одышка. Елена вызвала скорую, их с мужем увезли в больницу. Сделали КТ, ПЦР-исследование на коронавирус. У Елены — положительный тест и восьмипроцентное поражение легких, у Райфаила ничего не обнаружили. Вернулись домой. Три дня Елена лечилась сама. А 8 января, когда состояние резко ухудшилось, ее доставили в клиническую больницу № 8, перепрофилированную под ковидный госпиталь.

По словам коллег, в октябре, когда был медосмотр, у Лены выявили повышенный сахар в крови. В декабре она посетила эндокринолога, ей выписали таблетки, вроде помогло. "У нас многие переболели, у меня было 25 процентов поражения легких. Я подхватила вирус еще в октябре, — добавляет Лидия Валеева. — Потеряла вкус, обоняние, была ломота в мышцах. Целый месяц на больничном. Все были уверены, что и Лена выкарабкается".

Стелла Владимировна общалась с дочерью по телефону. Девятого января ближе к ночи Елена прислала СМС, поинтересовалась, как дела. Мать не увидела сообщение сразу, не ожидала, что дочь напишет так поздно. А на следующе утро она уже не брала трубку — госпитализировали в реанимацию. Четырнадцатого января Стелла Владимировна позвонила в специальную службу, которая информировала родных о состоянии пациентов, поинтересовалась, что нужно привезти. Ей сказали: хорошо бы бульон, а также преднизолон — копеечный препарат.

"Дочь была для нас всем"

Пятнадцатое января мать Гайнулловой помнит в мельчайших подробностях. Она отвела внука в школу, в десять утра приехала в больницу с передачей для дочери. Там говорят: к бульону нужно купить крекеров. Стелла Владимировна заглянула в ближайший магазин. Вернулась домой, заварила кофе. И тут в дверь позвонили. На пороге стояли две ее сестры. Они усадили Стеллу Владимировну в кресло и выдохнули: "Лена умерла".

В реанимации из-за нарастания сердечно-легочной недостаточности Гайнуллову перевели на ИВЛ в режиме принудительной вентиляции. А в семь утра ее сердце остановилось. Согласно посмертному эпикризу, у Елены было тотальное поражение легких — 98 процентов.

«

"Нам с дедом будто руки обрубили. Дочь была для нас всем. Бывало, заболит голова, звоним ей — прибежит, померяет давление и пульс, сделает укол. И днем спешила к нам на помощь, и ночью".

Гайнуллову похоронили 17 января. А через неделю с коронавирусом забрали в больницу ее отца. У него было 28 процентов поражения легких. Чуть позже с тем же диагнозом туда попала и мать, легкие поражены на 60 процентов. Как только Стелла Владимировна смогла обходиться без кислорода, уговорила медиков отпустить ее домой к внуку. Пенсионерка знала, что муж Лены Райфаил — больной, быт давался ему с трудом. Дочь каждый раз спешила с работы, чтобы поставить ему капельницу. Уходя на суточное дежурство, приводила сына к родителям.

Одиннадцатого февраля Стеллу Владимировну выписали, на следующий день пришел Райфаил. Он привел Стасика, сказал, что купил себе лекарства. Теща пообещала связаться с подругами дочери, чтобы те поставили ему капельницу. Но потом до Райфаила никто уже не мог дозвониться. Тесть отправился в их квартиру и обнаружил зятя на полу в ванной. Райфаил не дышал. Близкие Гайнулловой говорят, что после смерти жены он впал в депрессию, не следил за давлением и сахаром в крови. У него попросту опустились руки. Райфаил всю жизнь проработал в шахте, "оставил здоровье под землей", давление было под 200. Елена контролировала его состояние, делала уколы, возила на консультации, устраивала подлечиться в стационар.

Стасик после смерти родителей замкнулся. Не разговаривал, не отвечал на вопросы. Не расставался с фотографией мамы, часы напролет сидел с ее телефоном — забрать гаджет никто не пытался, ребенку надо как-то пережить горе.

«

"Он у нас маменькин сыночек. Любит, чтобы его обняли, приласкали, — говорит Стелла Владимировна. — Он до конца пока не осознал, что ее больше нет. Для него она просто ушла на работу".

Согласно указу президента, семьям врачей, погибшим из-за коронавирусной инфекции, полагается единовременная страховая компенсация в размере 2 752 452 рублей. Но родителям Елены и ее девятилетнему сыну в этом отказали. В пресс-службе Минздрава Башкортостана нам сообщили, что эпидемическое расследование проводили региональное управление Роспотребнадзора и Центр гигиены и эпидемиологии. Они направили запрос в Республиканскую станцию скорой медицинской помощи и центр медицины катастроф. Организация, где трудилась Гайнуллова, предоставила пакет документов, в том числе и табель, согласно которому доктор отработала во второй половине декабря четыре смены и одну смену в начале января. Восемнадцатого и 25 декабря она сдавала ПЦР-тест, оба раза был отрицательный результат. После этого она отработала смену 28 декабря и с 1 на 2 января.

Эпидемрасследование проводила комиссия из четырех человек. Они подготовили санитарно-гигиеническую характеристику условий труда и сделали вывод: "Установить факт инфицирования Елены Гайнулловой новой коронавирусной инфекцией COVID-19 по месту работы при оказании медицинской помощи пациентам не представляется возможным".

Далее документы, к которым добавились копия выписки из амбулаторной карты поликлиники № 2, копия протокола вскрытия, посмертный эпикриз из больницы № 8, справка о смерти, ушли в Уфимский научно–исследовательский институт медицины труда и экологии человека, где автоматически вынесли вердикт: "причинно-следственная связь заболевания с профессиональной деятельностью не установлена".

Пациентов, от которых Елена Гайнуллова могла бы заразиться коронавирусом, не обнаружили. При этом, замечают родственники, не учли, что был риск подхватить инфекцию от коллег, выезжавших на вызовы. К тому же 14-дневный инкубационный период любого инфекционного заболевания — среднестатистический показатель. Болезнь до конца еще не изучена. Как известно, есть и бессимптомный ковид. "Я считаю, раз мы медики, у нас должна быть какая-то презумпция заболевания именно на работе, если не доказано иное, — аргументирует фельдшер Валеева. — Гайнуллова не была ни на больничном, ни в отпуске. Весь декабрь работала, не пропускала смены, не сидела в кабинете, постоянно выезжала на вызовы".

© Фото : страница Елены Гайнулловой в соцсетях

Елена Гайнуллова

Лидия напоминает, что с ПЦР-тестами нередки сбои. Случалось, эпидембригада в спецкостюмах выезжала к "положительному" пациенту, перевозила его в стационар, где тест у него оказывался уже отрицательным. За полчаса больной "выздоравливал". Коллеги Елены считают, что на Республиканской станции скорой медпомощи и центре медицины катастроф могли скрыть пациентов с подтвержденным коронавирусом, которыми занималась доктор Гайнуллова. В пресс-службе Минздрава региона РИА Новости сообщили, что по данной ситуации организовали внутриведомственное расследование.

Температура у Елены поднялась 2 января. Эту дату и взяли за основу при эпидрасследовании. Инкубационный период ковида — до 14 дней. То есть контактировать с инфицированным пациентом она должна была в двадцатых числах декабря. Такого больного в регистре Минздрава нет. Но коллеги Гайнулловой обращают внимание, что 28 декабря она выезжала к пожилой пациентке в Республиканский геронтологический центр "Именлек" на улице Зорге. Вызов был по диагнозу "церебральный атеросклероз". Семидесятилетняя женщина от госпитализации отказалась. Но, что примечательно, потом в центре "Именлек" произошла вспышка ковида. Вирус обнаружили и у той женщины, к которой выезжала Гайнуллова. ПЦР-тест у нее взяли 8 января, а 12-го поступил положительный результат.

Стелла Терещенко подала заявление в прокуратуру, там начали проверку эпидемрасследования. После похорон зятя с высокой температурой и одышкой мать Елены повторно попала в ковидный госпиталь. Лежать пенсионерка могла только на животе: не было сил, чтобы перевернуться. Но, зная, что дома ждет внук, продолжала бороться, выполняла все рекомендации врачей.

На днях ее выписали из больницы. Стелла Владимировна пока ходит с трудом, однако намерена оформить опеку над Стасиком. Объясняет: их семья не просто бьется за страховую выплату — им обидно за дочь, которая почти 13 лет проработала на скорой. Сутки напролет помогала больным, переживала за пациентов, приходя домой, рассказывала о сложных случаях. Родные и коллеги Елены надеются доказать, что врач заразилась на работе. Даже если для этого придется обратиться в суд.