"Страной должны управлять патриоты". Но как их определить?

Есть разница между общим принципом и законодательным его воплощением. Закон не должен допускать множества толкований. Например, еще в прошлом месяце — да, собственно, и в прошлом году тоже — множество официальных лиц в Китае начали объяснять, что специальным административным районом страны, Гонконгом, должны управлять только патриоты, а не те, кто устраивал акции протеста, — и прежде всего это касается выборных членов местного парламента. Идея в целом понятная, но как перевести этот давно назревший (особенно после уличных погромов 2019 года) принцип на язык закона? Как определить патриотов и какие конкретно акции должны вести к дисквалификации избранника или назначенного чиновника? Кстати — интересный вопрос для любой страны, тут возможен полезный прецедент.

На недавно завершившейся сессии федерального китайского парламента было принято только общее, рамочное постановление: декларация о том, что такой закон — по сути, реформа избирательной системы — в течение года должен быть. Все остальное — это активная дискуссия по всему Китаю. О том самом, кто такой патриот, что такое патриотизм и что в стране по этой части происходит.

Правда, дискутируют не только в Китае. Люди, лишенные чувства юмора, — а это G7, ЕС и отдельно Великобритания и США — не убереглись от того, чтобы не выразить по поводу будущего закона решительный протест и пригрозить санкциями. То есть эта группа стран считает, что управлять государствами и территориями — по крайней мере, Китаем — могут также и непатриоты, люди, страну или город сильно не любящие. Поздравим Пекин с этим достижением антизападной пропаганды, для которого он, собственно, ничего и не делал.

Поздравив, посмотрим на то, как идут внутрикитайские дискуссии на эту тему. Есть неожиданности. Понятно, что и там казенные патриоты говорят речи насчет необходимости все новых патриотических фильмов или курсов в школах… Но это, наверное, неизбежно. А вот что реально неожиданно — это открытие по части того, что новое поколение (родившееся как минимум после 1990 года) оказалось патриотичнее прежних.

Вот и глава государства Си Цзиньпин заявляет, что это поколение другое и когда человек из указанных возрастных рамок оказывается за рубежом, то там ощущает себя равным всем прочим людям. То есть, переведем, комплексом неполноценности перед иностранцами нынешний молодой китаец не страдает.

Китайский национализм/патриотизм образца XIX-XX века — штука сложная. Страна раздирается революциями и войнами, раскалывается на части, ее прибрежные куски отгрызаются колонизаторами (вот тот же Гонконг, но не только он)… И по всему миру, где живут потомки Желтого императора, находятся уязвленные патриоты, назойливо напоминающие иностранцам о том, сколько лет какой цивилизации. Знамениты истории китайцев, обожающих говорить на настоящем оксфордском английском и учить англичан их языку, например, тому, что слово Chinaman оскорбительное, а Chinese — нет (на самом деле это полные синонимы). В общем, картина была печальная, хотя понятная.

Но сейчас мы имеем дело с поколением, чьи деды жили в стране, где в 1949-м (год основания КНР) средняя продолжительность жизни была 35 лет, а ВВП на душу населения — в 1500 раз меньше, чем сейчас. А молодые люди этого поколения обитают в державе, где прожить можно в среднем 77,3 года при почти пяти тысячах долларов на человека в год. И это, повторим, не цифры из учебника, но реальность личного опыта дедов и внуков. А деньги, вообще-то, вполне сопрягаются с национальной гордостью, если они есть.

Поэтому в опросах типа "Считаете ли вы себя патриотами?" именно 20-30-летние оказываются лидерами. Когда их просят оценить собственный патриотизм по шкале из десяти баллов, получается 9,57, причем в последние пару лет этот показатель еще и рос.

Заметим, среднее поколение — их родителей — в 90-е годы было несколько другим. Уязвленный патриотизм еще наличествовал, он затем вылился в потребительский бум — охоту за самыми престижными марками одежды и прочей парфюмерии по всем магазинам самой страны и Европы с США. Тогда же появились первые злобные интернет-патриоты, дышавшие ненавистью ко всему зарубежному. Сейчас в интернете происходят иные вещи.

Например, девушка Пэн Цзинсюань приехала в Бордо изучать европейскую музыку. Есть подозрения, что начиналась эта история опять же с денег, которых слегка не хватило, — и она вышла на улицу Бордо поиграть там для публики на гучжэне (родственник наших гуслей). Французам понравилось, но внезапно на родине возникло целое сообщество, восторгающееся ее видео, — миллионы просмотров. Комментарии, никакой властью не спонсируемые, именно что патриотичные, с рассуждениями о глобальном измерении китайской культуры. И вот она продолжает там играть, записывая себя снова и снова…

Вряд ли можно считать стопроцентной инициативой властей почти аналогичную историю, которая совсем не про гусли. А про протесты в Гонконге. В 2019 году сложилось громадное сетевое сообщество студентов из Китая, обучающихся за рубежом, которые сначала дружно стыдили гонконгских соотечественников за их нескончаемые выходы на демонстрации, а потом некоторые из этого сообщества начали устраивать пикеты уже в реале, по всему миру. В Австралии, например, или в Англии.

Гонконг и его общество — нестандартная штука для страны, многим там нравится ощущать себя особыми, глобальными китайцами. Но дело в том, что на той же территории поколениями жили и другие люди, которые не очень радовались полному отсутствию демократии в колониальные времена, когда правил назначаемый из Лондона британский губернатор. Протесты в Гонконге втянули в себя сотни тысяч человек, но живут там семь с половиной миллионов, и большинству надоел этот нескончаемый шум за окном, убивающий бизнес.

Поэтому сейчас все патриотические (они же — прокитайские) силы Гонконга не желают, чтобы протесты случились опять. И они начали устраивать буквально по всем районам территории акции, требуя вот того самого закона — про то, что управлять тут могут только патриоты. Оживилось множество организаций, начиная с лоббистов туристического бизнеса и заканчивая знаменитой "Защитим нашу полицию".

Но закона на эту тему пока не видно. Более того, возникает ощущение, что, как говорил товарищ Троцкий, "цель — ничто, движение — все". То есть смысл происходящего не в том, чтобы выработать какой-то конечный продукт (закон) и на этом успокоиться. Патриотизм — штука живая. Смысл вот в этой дискуссии, которая должна заставить всех постоянно думать, где лежит грань между патриотизмом и подрывной деятельностью и как эту грань всегда поддерживать в чистоте и порядке.