Семейный секрет: как россияне обходят тайну усыновления

МОСКВА, 8 фев — РИА Новости, Святослав Петров. Житель Мурманска Константин Шалин несколько лет безуспешно ищет младшую сестру. В девяностые мать отдала девочку в дом малютки. Воссоединиться мешает закон о тайне усыновления. Чтобы раскрыть такие данные, нужно согласие усыновителей. Как его получить — неизвестно. Эксперты считают эту норму устаревшей и предлагают отменить.

Константину Шалину было десять, когда родилась сестра Диана. Их мать — Жанна Романчева — долго скрывала беременность. Кто отец девочки, кроме самой Жанны, никто не знал.

Воспитанием Константина в основном занималась бабушка — Галина Шеремет. Мать почти все время пропадала на работе. Брать на себя второго ребенка Галина не хотела.

"Она была авторитарной по натуре. Заявила, что не будет следить за Дианой, убеждала маму отказаться от дочери, — вспоминает Константин.— Кроме того, бабушке, как человеку старой формации, не нравилось, что в маленьком городке поползут слухи о безотцовщине. Мать ее воле особо не сопротивлялась".

Жанна отдала девочку в дом малютки в Апатитах.

«

"Больше мы ее так и не увидели. Ходили с бабушкой, а нас не пустили. Я тогда принес куклу и свою фотографию. Не знаю, передали ли ей мой подарок, но верю, что да", — рассказывает Константин.

Через несколько месяцев Галина смягчилась и решила удочерить внучку. Однако Диану уже забрали в приемную семью. Чиновники сообщили, что ребенка взяли иностранцы.

Анонимная надежда

Константин не оставляет надежду найти сестру даже спустя почти 25 лет. Знает о ней совсем мало: родилась летом или осенью 1997-го, звали тогда Диана Викторовна Романчева.
Искал в соцсетях, в тематических группах и форумах. Несколько лет назад обратился в "Жди меня", но никаких новостей не появилось.

© Фото : из семейного архива

Галина Шеремет и Константин Шалин

Отправлял и официальный запрос — в Министерство образования и науки Мурманской области. Чиновники отказались дать информацию, сославшись на закон о тайне усыновления и защиту персональных данных.

В ответе ведомства указано: требуется согласие приемных родителей. Как его получить — неизвестно.

«

"Не думаю, что чиновники связывались с новой семьей Дианы, — говорит Константин. — Закон в этом смысле, как замкнутый круг — я же их спросить не могу, потому что понятия не имею, кто эти люди".

Обращался и к юристам, заплатил 20 тысяч рублей, но они ничем не помогли.

"Еще такими делами занимаются частные детективы, — добавляет он. — Тоже берут немало, а гарантий не дают".

Несколько недель назад мелькнула надежда — в почтовом ящике Жанна нашла анонимное письмо. Неизвестный сообщал — дочь жива. И зачем-то спрашивал, собирается ли мать ее разыскивать. Константин предполагает, что сестра до сих пор в России, а может, даже где-то рядом.

Он убежден: закон должен давать возможность близким родственникам и самим усыновленным получать информацию друг о друге.

"Например, можно разрешить это после достижения приемными детьми 21 года, — объясняет мужчина. — Конечно, с этической точки зрения ситуация непростая: не каждый захочет услышать, что он неродной. С другой стороны, в сознательном возрасте человек способен спокойно такое воспринять. Я был ребенком и повлиять на происходящее не мог. В итоге — заложник обстоятельств, лишен общения с сестрой. Как минимум я хочу знать, что с ней все в порядке. Да и мать до сих пор переживает".

Мы были так рады увидеться

Чудеса в таких историях случаются. Двадцативосьмилетняя Любовь Васильева из Россоши искала родственников больше десяти лет. В семье было пятеро детей. Всех отдали в детские дома, а потом — в приемные семьи.

© Фото : предоставлено Любовью Васильевой

Любовь Васильева

Любовь вела поиски через соцсети, обращалась в тематические группы и редакции телепередач. Только в конце 2017-го на публикацию в воронежском СМИ откликнулись приемные родители брата и сестры.

«

"Брат, оказывается, давно узнал, что усыновлен — от случайных людей, — вспоминает Любовь. — А вот сестра не в курсе была, пришлось ей рассказать перед нашей встречей. Мы были так рады увидеться. С тех пор поддерживаем связь".

Сложнее было найти младшего брата Максима — его в семилетнем возрасте усыновила семья из Италии. Любовь создала на Facebook специальную страницу, и в итоге через одиннадцать лет разлуки он написал сестре.

"Сказал, что мечтает приехать в Россию и ему не очень хорошо у приемных родителей. Мы пока лично не общались. Надеюсь, рано или поздно он доберется", — говорит Любовь.

Суд его знает

Как часто россияне идут в суд, чтобы отменить тайну усыновления, точно не известно. По статистике, такие заявления попадают в общий раздел "Прочее", без конкретизации.

В среднем, если смотреть на публикующиеся в открытых источниках документы, исков подают около десяти в год. Удовлетворяют максимум один-два. При схожих обстоятельствах суд может вынести разные решения. К примеру, в одном случае смерть приемных родителей принимают как основание для того, чтобы раскрыть тайну усыновления. В другом — ссылаются на то, что волю умерших невозможно установить, и потому отказывают.

Шансов на победу больше, если информация нужна для медицинских целей. Так, в 2018 году Верховный суд удовлетворил обращение Ольги Ледешковой, которая искала биологическую мать. Врачи выявили у 37-летней женщины генетическое заболевание. Ледешкова объяснила, что может стать инвалидом, если не узнает, кто ее родные.

В 2020-м Конституционный суд разрешил раскрывать тайну усыновления в интересах потомков. В постановлении говорится: сведения о генетическом происхождении могут понадобиться для предотвращения наследственных заболеваний или чтобы избежать браков с кровными родственниками.

Тем не менее к законодательным изменениям эти решения пока не привели.

Устаревший закон

Закон о тайне усыновления — консервативный. Его приняли еще в 1969-м и с тех пор содержание, по сути, не корректировали.

Сопредседатель экспертного совета Госдумы по вопросам семьи Галина Семья считает, что закон пора вообще отменить — общество к этому уже готово.

«

"Россия — одна из немногих стран, где тайну усыновления сохраняют пожизненно. К примеру, в США с подростком общается социальный работник — спрашивает, в курсе ли он, что усыновлен. В Белоруссии вопрос отдают на усмотрение приемных родителей", — говорит Семья.

По ее мнению, держать происхождение в секрете — значит вредить и детям, и усыновителям.

"Взрослые в стрессе из-за опасений, что тайна раскроется. Ребенок, скорее всего, получит психологическую травму, если узнает правду от посторонних или догадается сам. В подростковом возрасте реакция на такую новость может быть совсем непредсказуемой. Чем раньше родители сообщают, что они приемные, тем лучше. Маленьким детям вообще все равно — им главное, что есть мама с папой, которые их любят", — считает Семья.

Адвокат по семейному и ювенальному праву Антон Жаров тоже называет тайну усыновления отжившей правовой нормой.

"Подход бывает разный, — поясняет он. — Одно дело — скрывать все от окружающих. Но от самого ребенка происхождение держат в тайне только в России и Узбекистане. В итоге приемные дети ничего не могут узнать о настоящих матери и отце".

Жаров добавляет: у родственников усыновленного тоже нет официальных вариантов поиска.

Несмотря на рекомендации юристов и общественников отменить в России старую норму, законодатели, наоборот, предлагают ужесточить наказание за ее нарушение. Так, в сентябре 2020-го в Госдуму внесли законопроект о десятикратном увеличении штрафов за разглашение информации с ограниченным доступом. К ней относится и тайна усыновления.