Дело арестованных лобстеров. Кому, кроме Китая, нужна Австралия

С редкостным садизмом реагируют пекинские публицисты на очередную панику в Австралии: несколько тонн еще живых австралийских лобстеров застряли на китайской таможне. "Да у вас паранойя. Где вы видите торговую войну?" — усмехаются журналисты. Мало ли почему таможня недовольна. И что с того, что 94 процента этих замечательных животных из Австралии идут в Китай (речь о примерно 700 миллионах долларов в год), то есть тамошним рыбакам некуда их больше девать, новые рынки сразу не завоевываются. Вы просто подождите, дорогие австралийцы, вдруг все наладится.

Если Пекин все-таки ведет торговую войну с соседом, то она очень странная — ее называют призрачной. Она идет в основном на уровне слухов о том, что вот с этой пятницы в Китай не будут пускать (по любым удобным соображениям) еще австралийский хлопок, вино, говядину и ячмень. Правда, упоминаются также древесина, уголь, медный концентрат и руда, железная руда. И пшеница. Причем пока что речь о технических барьерах — например, о новых импортных тарифах, которые таможня как бы еще не зафиксировала, или о новых санитарных нормах. Но под удар попадает, пусть по большей части пока в разговорах, практически все, что раньше валом шло в Китай. А сейчас — вроде бы местным властям и таможням уже сообщили в устной форме, что скоро барьер опустится полностью. Но официально ничего не признается.

И надо признать, что у Пекина есть все основания для такого изящного выкручивания у австралийцев всего, что крутится. О чем те же публицисты прямо через запятую после разговоров о лобстерах, паранойе и прочем и говорят: странно получается — нынешнее правительство вашей страны наращивает враждебность к Китаю и одновременно требует от него покупать больше, например, вашей пшеницы? Вы там разберитесь у себя.

История с внезапно ставшей антикитайской Австралией — великолепная иллюстрация того, что сейчас происходит для решения вопроса завтрашнего устройства нашего мира. Кто в нем будет хозяином, кто и кому партнером, кому предстоит процветать, а кому тихо скатываться на периферию и к бедности.

Короткий взгляд на карту напоминает, что Австралия расположена в азиатско-тихоокеанском регионе, очень далеко от любых стран, которые считаются Западом. Взгляд на экономическую статистику подтверждает эту реальность: первый торговый партнер Австралии — Китай (притом что для Китая Австралия далеко не приоритет). Объем торговли — 172 миллиарда долларов, вдобавок баланс сводится в пользу Австралии на 51 миллиард. Двадцать девять лет непрерывного роста австралийской экономики были возможны прежде всего благодаря партнерству с Китаем.

А дальше произошла замечательная и очень характерная для нашей эпохи история: идеология взяла верх не просто над экономикой, а над логикой выживания страны. Или, точнее, эта идеология поставила вопрос о том, что такое выживание.

В Австралии две ключевых партии, лейбористы и либералы, почти полный аналог демократов и республиканцев в США. К первой партии тяготеют те идеологи и прочие мыслители, кто считает, что их страна — это часть АТР. Ко второй партии — сторонники идеи, что Австралия — форпост Запада в Азии. Пока это были просто разговоры, все шло неплохо.

Но в августе 2018 года к власти пришел премьер-министр Скотт Моррисон (либерал), который вдобавок считается самым популярным политиком за всю обозримую историю страны. И он с невиданной скоростью начал превращать страну не просто в форпост, а в главную антикитайскую силу региона. Он такой не один: недавно на слушаниях в парламенте Эрик Абетц, сенатор от Тасмании, бросил вызов трем австралийским гражданам китайского происхождения: а вы готовы здесь и сейчас "безусловно осудить диктатуру китайской коммунистической партии"?

Китайских австралийцев — 1,2 миллиона из 25 миллионов граждан, причем они могут быть выходцами с Тайваня, из Малайзии или Сингапура. Но сейчас идейная ярость либералов такова, что все эти люди находятся под подозрением — с соответствующими последствиями для атмосферы в стране. Доверие местных жителей к любым и всяким китайцам упало ровно вдвое согласно разным опросам. Везде ищут шпионов, агентов влияния, вмешивающихся в выборы и прочую политику.

Австралия с восторгом поддержала попытки администрации Дональда Трампа в США развести американскую и в целом экономику Запада с Китаем. То есть, попросту взяла курс на холодную войну с Китаем. Ключевой символ веры тут — технологии 5G, и Канберра демонстративно отказалась брать таковые у Пекина. А еще есть бешеная американская идея расследовать, не специально ли Китай выпустил в мир коронавирус и не он ли склонил этот самый мир к болезненным для экономики методам борьбы с пандемией. И Австралия оказалась чуть не первой в списке энтузиастов такого расследования. Вдобавок она пытается переманить на свою сторону близкие Пекину страны Юго-Восточной Азии и делает много иного не сильно дружественного.

Перед нами достаточно типичная ситуация мира, в котором Запад окончательно понял, что теперь придется жить на планете, где есть две первые и примерно равные экономики вместо одной. При этом вторая экономика, Китай, еще и идет к технологическому лидерству. То есть "век Запада" завершился не только по той причине, что его социальные технологии и прочая философия оказались не вполне пригодными для всего мира вообще. И у некоторых стран с такой философией выбор оказался довольно занятным: между экономическим выживанием и идейным комфортом.

С выживанием все понятно. Объем ВВП Австралии меньше, чем у китайской провинции Гуандун. Китай всерьез зависит разве что от австралийской железной руды, и то ситуация поправима. Товары, которые составили основу процветания Австралии, блокируются в США и не очень нужны Европе. Таким образом, делать из Китая угрозу означает превращение страны в нечто бедное и второстепенное.

Но никогда не надо сводить суть существования народов только к экономике и иным материальным вещам. Идеи бывают сильнее материи. Вопрос о том, "кто и что мы есть", иногда оказывается важнее прочих. Конечно, нынешний австралийский опыт — это гротеск, концентрированное и смешное отражение того же, что происходит с Европой и прочими, с той разницей, что Старый Свет все-таки достаточно велик, чтобы выжить, даже резко потеряв значение в мире. Но в любом случае имеет смысл отдать должное безумству храбрых, которым хочется быть настоящим Западом в мире, где этот Запад уже никого никуда не ведет.