Чулпан Хаматова: не люблю ответственность, ограничивающую ресурсы актера

Чулпан Хаматова 1 октября отметит 45-летний юбилей. В преддверии торжества корреспондент РИА Новости поговорила с актрисой о лучшем дне рождения в жизни, работе над ролями Елизаветы Глинки и Раисы Горбачевой, трагедии Михаила Ефремова и ситуации в театре "Современник". Беседовала Анна Горбашова.

— Чулпан, как вы планируете отметить юбилей?

— С утра до вечера у меня будут репетиции, а вечером отметим как-то с семьей. Но подарок я уже придумала. Я хочу, чтобы все добрые пожелания и внимание, которые обрушиваются обычно на меня в этот день, материализовались в помощь больным детям – подопечным нашего фонда "Подари жизнь". Если все, кто хочет меня поздравить, сделает мне такой подарок, я буду абсолютно счастлива! Поздравить меня можно на специальной платформе фонда, которая называется "Друзья фонда "Подари жизнь", там я завела свою кампанию по сбору пожертвований. Это очень удобно и популярно во всем мире — когда любой желающий может не просто перевести пожертвования в фонд, а придумать свою фандрайзинговую акцию, тем самым привлекая к помощи своих друзей. Повод можно выбрать совершенно любой – челлендж, свадьба, ярмарка. Я решила воспользоваться этой возможностью на свой день рождения и вместо подарков попросить пожертвования. Надеюсь, что весь день буду получать уведомления о поздравлениях и улыбаться от этого.

— Какой у вас был самый веселый день рождения или самый неожиданный?

— Это было мое 20-летие на съемках фильма Вадима Юсуповича Абдрашитова "Время танцора" в Сочи. Эти съемки вообще были отдельно стоящими по сравнению с другими. Вадим Юсупович — человек старой закалки, он очень следил, чтобы группа была цельная, чтобы все проводили много времени вместе. Каждый вечер после съемок мы собирались, репетировали следующую сцену. Во время ужина пели, читали стихи, и мне казалось, что кино снимается именно так. А потом выяснилось, что это совсем не так — после съемок все расходятся по номерам или уезжают домой, по одиночке учат роли и песен не поют. Эти два с половиной месяца съемок были каким-то фейерверком счастья и веселья.

— А вы веселый человек?

— Я считаю, что веселый. У меня есть чувство юмора на восприятие чужих шуток, но большая проблема с их продюсированием самостоятельно внутри себя.

— Если судить по интервью, ваша веселость не очевидна...

— Я не люблю давать интервью, потому что я не считаю, что могу сказать что-то такое, что поможет людям. Мне скучно, журналисту скучно, я понимаю, что он не виноват – это его работа, задает стандартные вопросы, а личным я делиться не люблю и не считаю важным.

— Скоро выходит в прокат фильм "Доктор Лиза", получивший на "Кинотавре" приз зрительских симпатий. Вы сразу же согласились сыграть Елизавету Глинку?

— Мне позвонил муж Лизы Глеб Глебович Глинка с этим предложением, я дала принципиальное согласие в том случае, если мне понравится сценарий. Потом еще год сценарий переделывали.

— Что вам не понравилось в сценарии?

— Хотелось, чтобы образ Лизы был менее схематичным, условным, чтобы она была разной, как в жизни: сильной и слабой, ироничной, яркой и неоднозначной. Она была живым, страстным человеком. В этом смысле при работе над сценарием нам очень помог Глеб Глебович, делился личными воспоминаниями.

— Вы похожи с доктором Лизой?

— Мы разные и внешне, и внутренне. Безусловно, нас связывает занятие благотворительностью, с той разницей, что ее работа в фонде "Справедливая помощь" была ее профессией, а для меня работа в фонде "Подари жизнь" – это волонтерство, а профессия у меня другая.

— Трудно играть реального человека, которого вы знали и все знали, давит ли груз ответственности перед родными, друзьями и коллегами Глинки?

— На самом деле, когда ты играешь человека, которого знал лично, примерно то же самое: фантазируешь, какой будет характер, как она будет говорить, как двигаться, реагировать, как она спит и ест. Сделать плохо и неубедительно, конечно, будет стыдно перед близкими. Я вообще не люблю такую ответственность, которая как-то ограничивает актерские ресурсы. Я не люблю сдавать экзамен, а здесь получается, что все-таки из уважения к близким нужно немножко оглядываться. Потом я себе сказала: "Перестань это делать, это вымышленный персонаж — кинообраз". Это бред — делать слепок с Лизы, все равно неживая материя, примерно как разница между фотографией и живописью.

— Далеко не все воспринимали доктора Лизу исключительно как ангела во плоти, были на нее и нападки, и вы тоже это на себе неоднократно ощущали. Вы расстраиваетесь, когда читаете о себе какие-то гадости в сети, реагируете на нападки интернет-троллей?

— Я стараюсь не читать, но все равно читают либо дети, либо друзья, либо я сама зачем-то засуну нос в социальные сети, непонятно зачем. Не реагировать невозможно, я же живой человек. Расстраиваюсь не столько по поводу себя самой, а по поводу того, что как это возможно вообще. Мне хочется выяснить, что сподвигнуло этого человека так написать, какая его боль, какая недолюбленность.

— Вам, человеку тотально занятому, легко ли было пережить месяцы карантина в замкнутом пространстве, когда встала вся работа – в кино, в театре, в фонде?

— Я изолировалась с детьми на даче у брата. Первое время я очень радовалась, что могу побыть с семьей, а потом вдруг осознала, что я настолько привыкла жить в параллельных мирах — репетировать роли, играть роли, что это уже часть меня и этой части я оказалась лишена. Было много каких-то съемок через Zoom, мы записывали для фонда онлайн-встречи, но это совершенно не моя природа, начиная с того, что я абсолютно не умею пользоваться всеми этими приложениями для прямых эфиров.

Чуть попозже мы уже начали репетировать в Zoom, разбирать тексты. Конечно, это не может быть полноценной репетицией, в Zoom ты не так чувствуешь партнера, не понимаешь, в глаза ему смотреть или в камеру, все-таки наша профессия — это живое общение.

© РИА Новости / Владимир Песня

Перейти в медиабанк

Во время виртуального сбора труппы театра, посвященного 64-летию основания "Современника"

— Как сейчас складывается ситуация в театре "Современник"?

— Прекрасно, все работают, репетируют, много новых постановок, очень много проектов планируется, думаю, что так или иначе все получат роли и погрузятся в работу.

— После смерти Галины Борисовны Волчек многие СМИ и источники, близкие к театру, прочили вас или Сергея Гармаша на ее место, но пришел Виктор Рыжаков, Гармаш написал открытое письмо с претензиями и из театра ушел. Насколько верны были эти слухи относительно вас?

— У Галины Борисовны была такая идея, чтобы мы вместе с Сережей Гармашом стали помощниками худрука. Сережа отвечал за творчество, я — за ремонт театра, так как я уже прошла эту школу, когда государство выделило деньги на строительство клиники Рогачева, а фонд в каких-то процессах помогал, у меня было много контактов и серьезных связей. Я поняла, что в этом качестве могу быть очень полезна. А потом произошла одна ситуация и обстоятельства сложились так, что я уже не могла полностью нести ответственность. Я пришла и отказалась от должности, так как в таком качестве я была совершенно бессмысленна на этом посту.

А когда случилось дело Кирилла Серебренникова, я окончательно поняла, что не хочу быть руководителем никакого театра. Кроме несвободы, которая витает сегодня в воздухе, у меня еще такой характер, что я не умею говорить нет. Для того чтобы руководить театром, нужно быть человеком, который может сжигать мосты, а я совершенно не такая.

— Что вы сейчас репетируете в "Современнике"?

© РИА Новости / Сергей Пятаков

Перейти в медиабанк

Актеры Чулпан Хаматова и Сергей Юшкевич в сцене из спектакля "Враги: история любви" в театре "Современник"

— В "Современнике" в сентябре я сыграла два раза "Враги. История любви" и буду играть его дальше в репертуаре. Ведутся переговоры по поводу нового спектакля с Женей Арье. Сейчас репетирую в Театре Наций спектакль "Горбачев", я играю Раису Максимовну Горбачеву, а Женя Миронов – Михаила Сергеевича Горбачева. Если все сложится, в середине октября будет выпуск спектакля.

— С Раисой Максимовной вы были знакомы лично? В свое время люди воспринимали ее очень неоднозначно — всегда рядом с мужем, модница, это не могло не раздражать, жен первых секретарей никто никогда не видел, а тут она на первом плане.

— С Раисой Максимовной я не встречались, только с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Я его любила и люблю, полюбила еще больше после личного знакомства. А раздражение, про которое вы говорите, это от того, что люди не успели понять, какими они оба были личностями. Например, у меня была соседка, которая, как только появлялась Раиса Максимовна, просто сходила с ума от злобы, и я не понимала почему, возможно, из-за неустроенности, зависти. Думаю, срабатывали те же рецепторы, которые сейчас были так прекрасно продемонстрированы в истории с Мишей Ефремовым.

— Что вас потрясло в реакции общества на эту трагедию?

— Это огромное горе: погибли два человека, это так и есть. Все это происходило в таком ожесточении общества, потере каких бы то ни было человеческих качеств. Ни милосердия в этом не было, ни соучастия, ни сочувствия — это было чудовищно. Я считаю, это опасный показатель, опасная черта, через которую наше российское общество переступило. Когда с такой яростью бьют лежачего, добивают его камнями, мне кажется, что есть какой-то комплекс психологических проблем у этих людей. И это повод задуматься всем нам.

— Какие у вас есть ближайшие планы на съемки в кино?

— Пока их нет. В кино я снимаюсь немного, это просто год такой выдался — сначала сериал "Зулейха открывает глаза", сейчас выходит "Доктор Лиза", еще были съемки "Петровы в гриппе". Я все-таки больше театральная актриса. В театре нельзя ничего смонтировать так, что ты будешь потом сидеть на премьере и удивляться. В театре все играют по правилам, а в кино ты делаешь расчет на один эмоциональный момент, тебе кажется, что он отлично сработает, а потом оказывается, что его и нет в картине. Но съемки в кино я тоже очень люблю, это новые знакомства, открытия, экспедиции и свежие впечатления.