Рейтинг@Mail.ru
"В России страшно…" Зачем успешные швейцарцы поселились под Калугой - РИА Новости, 26.08.2020
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

«В России страшно…» 

Зачем успешные швейцарцы поселились под Калугой

Мария Семенова

В Калужской области, вдалеке от больших дорог работает молочная ферма, которой руководят выходцы из Европы. В деревне Горбенки они уже больше десяти лет, один из них встретил любовь на собственном предприятии: женился на доярке, у супругов подрастают дети. Большую часть дня хозяева проводят в калошах и перепачканной одежде, бок о бок с шестью сотнями коров. Зарисовки с русско-швейцарской фермы — в репортаже РИА Новости.

«За молодыми сложно ухаживать»

Путь до хозяйства не близок. Общественным транспортом можно добраться только до соседнего поселка Товарково, дальше лишь на такси, то и дело проваливаясь в ямы на проселочной дороге.

Загородная дорога
Загородная дорога

Ферму ни с чем не перепутаешь: еще издалека замечаешь стадо коров. Сразу за синим дорожным знаком с надписью «Горбенки» — ангары. Нас встречают владельцы — Флориан Райхлин и Марсель Бухер. То, что они не местные, ясно по акценту и путанице в родах и падежах, но в остальном швейцарцы абсолютно органично вписываются в окружающую действительность. Оба в рабочей одежде, Марсель — в резиновых сапогах, Флориан — в кроксах.

Флориан с собственной продукцией
Флориан с собственной продукцией

На свежем воздухе в маленьких вольерах — молодняк, питающийся еще молоком. Телят разлучают с матерью на следующий день после рождения. У каждого — отдельный участок с навесом, где можно укрыться от дождя или солнца. У всех в ушах бирки с номером, цифры уходят за 1700. Флориан объясняет: нумерацию ведут с 2013 года.

«У нас 520 коров, еще около 600 — молодняк. Первые три недели они живут в отдельных домиках, потом идут в групповые вольеры. За молодыми сложно ухаживать: тут лучшие люди нужны, которые понимают, что к чему. Это самое тяжелое время, когда теленок только появился на свет. Его нужно два раза в день поить хорошим молоком, смотреть, чтобы не заболел. Они потому и отдельно —  так легче следить. Вон там совсем маленькие, вчера  родились», — указывает на дальние «домики» Марсель Бухер.

«Ходят где хотят»

По соседству с малышами — групповой вольер. Дальше — коровники, один пустой (все в поле), во втором переминаются с ноги на ногу буренки. Здесь держат животных, которые дают больше всего молока: их не выпускают на пастбище, только три раза в день на дойку.

Вольер для телят старше трех недель
Вольер для телят старше трех недель

Продуктивность напрямую связана с количеством потомства. Кстати, из-за этого возраст коров тут измеряют не в годах, а в телятах.

«Больше всего молока (швейцарцы произносят с ударением на первую «о») дает буренка после третьих родов — обычно у нас на ферме живут пять лактаций. Но самая старшая уже двенадцатого принесла. Наша цель — чтобы было много таких животных», — объясняет Марсель.

Посреди коровника — широкий проход, по бокам набросано сено, это так называемый кормовой стол. Внутри ангара все перемещаются свободно.

— У нас буренки ходят как хотят: поесть, в «кровать», где песок и удобно лежать. Тут много поилок, чесалок, животные не стоят целый день в одном месте. Так для них лучше, — говорит Бухер. 

— Чем комфортнее корове, тем больше молока дает, — поддерживает Флориан. 

— А если держать в грязи, продукта не получишь.

На каждой — ошейник с чипом: он считывается при входе в доильный зал, показатели заносят в специальную таблицу.

«Если удой сильно падает, значит, с животным что-то не так. Приходит ветеринар, проверяет температуру», — рассказывая, Марсель то и дело треплет скотину по голове. Буренки в ответ лижут ему руки шершавыми языками. Швейцарца такие слюнявые проявления любви ничуть не смущают.

Летом коровник открыт всем ветрам, в сильную жару включают вентиляторы. Зимой опускают шторы, закрывают ворота. «Коровы холод любят больше, чем зной. Зимой больше молока дают», — отмечает Марсель.

За состоянием животных следят
За состоянием животных следят постоянно

Рядом с хлевом — солидный запас сена. «Это еще маленькая кучка, — Флориан машет рукой в сторону огромной пирамиды из катушек, выложенных в четыре слоя. — В другой стороне тоже запасы есть, зимой очень много сена нужно. Кое-что еще с поля не убрали, а так хватит до следующей весны».

«Тяжело с первотелами»  

Тем временем двери ангара открываются, коров выводят — по огороженной забором дороге они идут в дойный зал. Скот заводят в узкие проходы на возвышении, внизу суетятся доярки — присоединяют специальный аппарат с насосом.

Коровы
Коровы в коровнике

Марсель демонстрирует прибор учета: «Вот, показывает, сколько молока дала корова, во сколько пришла на дойку». Насосы равномерно гудят. Женщины в рабочих фартуках быстро переходят от буренки к буренке, ситуацию контролирует ветврач. На несколько минут отвлекаем улыбчивую Валентину.

Она родилась и выросла в деревне, к обращению со скотиной привыкла с детства — у родителей было хозяйство.

«У нас проблематично с рабочими местами, самое ближайшее — в Калуге. Я раньше в магазине трудилась, сейчас дояркой — хотя никогда этим не занималась вот так, на производстве. Привыкнуть надо было, поначалу побаивалась: первотелы неспокойные бывают, пугливые, бьются, к ним надо найти подход. У нас много любимчиков. Есть ручные коровы, которые любят ласку, бегут, чтобы их погладили».

Валентина возвращается к работе, а мы выходим через дверь в конце зала и оказываемся перед огромной серебристой цистерной — сюда попадает молоко. Дойка всего поголовья займет четыре с половиной часа. Ее закончит уже следующая смена — Валентина и ее напарницы через полтора часа уйдут домой.

Доярка Валентина за работой
Доярка Валентина за работой

Всего на ферме работают пятьдесят человек. Для деревни, где, согласно всероссийской переписи 2010 года, живут 24 человека, хозяйство швейцарцев — фактически градообразующее предприятие. Сотрудники — трактористы, строители, доярки, ветврачи, зоотехники, бухгалтеры, водители, слесари. А также те, кто занимается переработкой молока: его пастеризуют и пакуют на месте.

«Приезжают сотрудники из Товарково, Кожухово, Чкаловского, Рудни», — перечисляют названия окрестных деревень фермеры.

На улице встречаем тракториста Сергея, он ремонтирует мощную технику с двумя большими вертушками, понять назначение которых с ходу невозможно.

— Что это? — интересуюсь я.

— Грабли.

— А техническое название?

— Грабли, — повторяет он и улыбается. — Они собирают сено в стог, а потом его нужно рулонить. Это пресс делает, но он сейчас в поле. 

Тракторист Сергей за ремонтом
Тракторист Сергей во время ремонта

Сергей раньше работал на автомобильном заводе, теперь он «универсальный солдат» на ферме — управится с любой техникой.

Слева от хозяйства виднеется кромка кукурузного поля, его засеивают, чтобы делать сенаж — корм, более влажный, чем сено.

Мы переходим в зал переработки — там никого нет, трудовой день фасовщиков уже закончился. Флориан объясняет, как все устроено. В аппарате для пастеризации молоко нагревают до 72 градусов. Дальше — холодильник, а потом — упаковка. Все автоматизировано, но на линии стоит человек, контролирующий процесс.

«В Швейцарии все занято»

Марсель и Флориан оказались под Калугой около 15 лет назад: приехали сначала на несколько недель, потом на полгода и остались навсегда. В то время здесь была относительно небольшая ферма, созданная их соотечественниками. Наладив бизнес, основатели вернулись на родину, но Бухер и Райхлин переезжать не собираются. 

Марсель родился в швейцарской деревне, учился на сыровара. В 23 года попал в Россию, и теперь он — главный специалист по коровам. Флориан — из города Люцерн. «В России деревня ближе к природе, у каждого свой огород, куры, а в Швейцарии уже не так: едут в магазин и все покупают. Мне нравится, что тут все выращивают сами», — признается Райхлин.

«У нас все места уже заняты, здесь же есть возможность выйти на рынок. В России молоко еще требуется», — объясняет он свой выбор.

Впрочем, видят они, конечно, и минусы.

— В Швейцарии позвонишь электрику — через полчаса он стоит перед тобой. А в России все дольше, запчасти на технику сложнее найти, — приводит пример Райхлин.

— Или машину страховать: в Швейцарии — один звонок, тебе присылают счет, платишь — и готово. Здесь же целый день катаешься: тут не работает, там закрыто, только время потеряешь, — сетует Марсель.

Бухер живет в Горбенках, Флориан — в соседней деревне с женой и детьми. Его супруга — доярка, они познакомились на производстве.

Флориан с теленком
Флориан с теленком

«Я тогда совсем чуточку по-русски говорил, она меня учила. В принципе, в семье супруги ко мне хорошо относятся. Когда сюда переезжал, швейцарцы мне говорили: «Это несложно, люди сразу примут тебя».

«Темно с утра до вечера»

Никто из фермеров системно не занимался изучением русского, но годы жизни в языковой среде взяли свое, а периодически возникающая путаница в родах и падежах никого из собеседников не смущает.

— Я еще не умею по-русски, — смеется Флориан.

— Мы просто с людьми общались — вот и все изучение языка, — добавляет Марсель.

— Поэтому с грамматикой не очень. Первое время было сложно, между нашими языками нет ничего общего.

Фермеры бывают в Швейцарии раз в год — навещают семьи. Их родители совсем не радовались переезду: «У пожилых людей свое представление о России».

— Думают, здесь темно и холодно с утра до вечера, — улыбается Марсель.

— Потому что раньше так учили: «Россия плохая, там страшно», —  замечает Райхлин.

Флориан признается: когда ехал сюда, ожидал, что все будет гораздо хуже, чем оказалось на самом деле. Того же мнения и Марсель: «Я был готов на все. А потом посмотрел: «Да вроде бы ничего так».

«Двадцать четыре часа на связи»

Они шутят, что по России ездили только «от аэропорта до Калуги», но потом выясняется, что были и в Петербурге, Белгороде, Воронеже, Волгограде. Однако большую часть года проводят в Горбенках.

Ферма расширяется - идет стройка
Ферма расширяется — идет стройка

«Мы оба живем нашей фермой, — подчеркивает Марсель. — Двадцать четыре часа на связи. И на тракторе ездим, и при осеменении присутствуем. У нас никто не делает работу, которую мы не могли бы выполнить сами».

«Бывает, вызывают среди ночи: света нет, с коровами проблемы. В этом году ударила молния, сразу двух животных убила — они были на пастбище, рядом с деревом», — поясняет Флориан.

Спрашиваю, чем больше всего нравится заниматься, и фермеры отвечают наперебой: «Сеять», «Заготавливать корм», «Пускать молодняк первый раз на пастбище».

А вот зимой бывает некомфортно. «По сравнению со Швейцарией холодно. Когда месяц солнца не видно — это неприятно. Последние три-четыре года, правда, сильных морозов не было».

«Каждый должен понимать, что делает»

По словам иностранцев, самое сложное — организовать полный цикл производства, «начиная с корма для коровы до продажи молока».

Аист на катушках сена
Аист на катушках сена

«Нужно, чтобы каждый день все работало, крутилось. Вот мы заготовили сенаж, закрыли. Вверху, бывает, он подгнивает. И если трактористу лень убрать плохой корм, буренки заболеют, не дадут молока и мы ничего не продадим. Очень важно, чтобы каждый человек понимал, что и зачем он делает», — говорит Марсель.

Людей набирают в основном по сарафанному радио. Здесь работают целые семьи: жена — доярка, муж — тракторист или водитель. Но первое время приходилось сталкиваться с русской привычкой закладывать за воротник.

«Раньше часто бывало: один на смену не вышел, другой уехал на тракторе — пьяный вернулся назад. На первый раз прощали. Но потом это повторялось снова и снова: если кто-то пьет, бесполезно рассчитывать, что он исправится. Сейчас всех, кто злоупотребляет, уволили», — пожимает плечами Флориан.

Назад я возвращаюсь в компании трактористов. Один из них живет в соседнем Товарково, другой каждый день ездит из Калуги: перебрался из деревни в город, чтобы дети ходили в хорошую школу.

Но работу менять не стал, говорит, нравится ему у швейцарцев на ферме.

 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала