Наталья Никипелова: ТВЭЛ хочет войти в мировые лидеры неядерного бизнеса

Топливная компания госкорпорации "Росатом" ТВЭЛ давно и по праву занимает одно из ведущих мест на мировом рынке производителей ядерного топлива. Но компания в последние годы начала активно развивать у себя и новые, неядерные направления бизнеса – это, например, металлургия и накопители энергии, химическая промышленность и технологии 3D-печати.

О том, за счет чего ТВЭЛ хочет войти в десятку мировых лидеров по производству той или иной неядерной продукции, как цифровые технологии помогут увеличить темпы вывода новых разработок на рынки и почему с точки зрения выращивания молодых кадров компания не будет "валять валенки" на своих заводах, в интервью РИА Новости рассказала президент ТВЭЛ Наталья Никипелова. Беседовал Владимир Сычев.

— Наталья Владимировна, сейчас не избежать вопроса о том, как работает ТВЭЛ в условиях борьбы с коронавирусом. Какие меры были приняты, чтобы эта зараза не проникла на ваши предприятия, насколько удалось обеспечить стабильность и безопасность работы их персонала? Понятно, что где-то сотрудников можно было относительно спокойно перевести на удаленку, но, например, за гигантскими цехами на заводах по обогащению урана нельзя последить извне. Были ли риски срыва каких-либо проектов?

— Вы знаете, безопасность для нас в Росатоме всегда остается главным приоритетом в работе. Сегодня мы делаем все для сохранения здоровья наших людей. Вот уже более двух с половиной месяцев все мы работаем в крайне непривычных для нас условиях ограничений. Но нам удалось быстро перестроиться.

На предприятиях были предприняты необходимые меры, которые позволяют, с одной стороны, максимально защитить здоровье наших сотрудников, с другой – в полном объеме выполнять производственную программу. Это целый комплекс организационных мероприятий, который охватывает все возможные вопросы инфекционной безопасности: транспортировка людей от дома до предприятия и обратно, графики рабочих смен, передвижение по территории производственной площадки, графики и условия питания, дезинфекция рабочих помещений, контроль состояния здоровья персонала, обеспечение личной гигиены и другие вопросы.

Как результат: ни одно предприятие топливной компании за это время не останавливалось ни на один день.

— Будем надеяться, что все в итоге будет хорошо и влияние коронавируса удастся минимизировать, чтобы без опасений смотреть вперед. Говоря о перспективах развития ТВЭЛ, не могу не спросить про принятую новую стратегию топливной компании. Что нового в ней появилось относительно того, что было раньше?

— Задача — сохранить и нарастить долю на рынках ядерной продукции, но при этом добиться быстрого и уверенного роста в новых и неядерных бизнесах. Мы хотим, с одной стороны, диверсифицировать свою выручку по разным направлениям, с другой – получить синергию от разных бизнесов. Сделать это позволит централизация НИОКР и выстраивание всей цепочки от разработки до внедрения продукта. То есть, к примеру, наши технологии в области химии в ядерном топливном цикле работают и на получение продуктов в гражданском неядерном секторе.

Отличие в актуализированной стратегии главным образом в том, что ранее у нас были разработаны и приняты стратегии по всем ключевым бизнес-направлениям – от вывода из эксплуатации ядерных объектов до цифровых технологий. Теперь это единый документ, который их все учитывает.

Кроме того, в новой стратегии мы уделили большое внимание и технологическому форсайту, и устойчивому развитию. Причем хочу отметить, что твердая приверженность целям устойчивого развития ООН это не просто красивые слова или дань моды. Это сама суть всей нашей многолетней работы в атомных городах, где мы прикладываем все силы для их экономического, социального и культурного развития.

— Очевидно, что нарастить долю на ядерном рынке возможно лишь предлагая новые конкурентные продукты, отвечающие запросам рынка. Сейчас тренд у ведущих мировых атомных игроков это разработка толерантного, как его зачастую называют противоаварийного ядерного топлива. В прошлом году ТВЭЛ начал испытания российского толерантного топлива в исследовательском реакторе, а в конце года объявил об изготовлении первой партии такого топлива для испытаний на АЭС. Как сейчас идет эта работа? Просматриваются ли потенциальные потребители?

— Да, конечно, на толерантное топливо есть спрос уже сегодня. И это действительно один из стратегически значимых перспективных продуктов. Что касается реализации проекта, то мы движемся намеченными темпами. Хотя справедливости ради мы по-прежнему несколько в догоняющих по части толерантного топлива, но движемся с нашими зарубежными конкурентами по одним и тем же направлениям и догоняем их с очень хорошей скоростью. Это известная русская традиция: русские долго запрягают, но быстро едут.

— Не повлияла ли ситуация с пандемией на международный бизнес ТВЭЛ?

— В условиях серьезных ограничений мы не снижаем свой привычный темп. Поставки ядерного топлива на российские АЭС и зарубежным заказчикам проходят строго в срок, в соответствии с контрактными обязательствами. За время пандемии все топливо дошло на АЭС вовремя и было принято без замечаний.

Успешно прошла приемку начальная загрузка топлива для первого энергоблока Белорусской АЭС. поставленная в рамках генерального контракта инжинирингового дивизиона Росатома на строительство станции. Подписан десятилетний контракт на поставки компонентов топлива для египетского реактора ETRR-2 в центре ядерных исследований, контракт на поставку топлива для реактора в чешском исследовательском центре Ржеж.

— В свете разговора о стратегии и новых видах топлива какое место в ней отведено российскому проекту "Прорыв", в рамках которого разрабатываются технологии для атомной энергетики будущего? В каком состоянии сейчас работы на площадке будущего пилотного энергокомплекса в Северске под Томском?

— Проект "Прорыв" — стратегическая задача, причем не только наша, а всей отрасли. Я не побоюсь сказать, что это стратегический проект для всей мировой атомной энергетики, потому что в случае успеха эти новые технологии помогут решить целый комплекс вопросов, связанных с атомной энергетикой. Это и вопрос ресурсной базы для работы реакторов, и вопрос обращения с отработанным топливом.

В конце прошлого года, можно сказать, пройдена ключевая веха проекта "Прорыв". Подписан контракт на сооружение энергоблока с "быстрым" реактором БРЕСТ. В ближайшие шесть лет должна быть построена реакторная установка, машинный зал и инфраструктурные объекты. При этом важно, что опытно-демонстрационный энергокомплекс в Северске это не только АЭС с инновационным реактором, но и пристанционный топливный цикл. В этом году мы приступили к монтажу оборудования на модуле фабрикации-рефабрикации топлива. Это будет уникальное в мировом масштабе промышленное производство плотного уранплутониевого СНУП-топлива.

Но для нас замыкание ядерного топливного цикла это уже не фантастическое будущее, а практически настоящее. Как вы знаете, не так давно в "быстрый" реактор БН-800 на Белоярской АЭС была загружена первая серийная партия МОКС-топлива, изготовленного из обедненного урана и наработанного в реакторе плутония. Обедненный гексафторид урана, или ОГФУ, получается в ходе обогащения урана, и это очень ценное сырье: оно подходит не только для повторного обогащения, но и для производства топлива для "быстрых" реакторов. Уровень технологий позволяет широко использовать рециклинг, вовлекая в производство продукты переработки.

В этом году мы впервые поставим на Белоярскую АЭС первую полную перегрузку МОКС-ТВС, а уже к началу 2022 года должна быть сформирована полная загрузка активной зоны реактора уранплутониевым топливом.

— В традиционном для компании бизнесе ваше стремление к технологическому лидерству понятно. А что с новыми направлениями деятельности ТВЭЛ, которые прописаны в вашей стратегии?

— Для ТВЭЛ наступает поворотный момент в том смысле, что мы выходим из стабильного состояния в динамичный рост. Якорный бизнес финансово устойчив, кадрами обеспечен. И призван решать свои задачи выхода на новые рынки с новыми продуктами.

А вот с новыми бизнесами нам нужны новые подходы, потому что, промедлив сейчас, мы рискуем потерять свои позиции. Ровно с таким же пониманием 10 лет назад начали оптимизационные процессы. Если бы не провели их, экономика нашей компании не выдержала бы и просто бы треснула. Именно поэтому в своей стратегии мы поставили себе, так сказать, задачу-минимум – быть по новым продуктам в топ-10 мировых компаний. Диверсифицировали свой портфель. Сделать это нам помог основательный научно-технологический задел.

Науку вообще можно назвать ключевым активом топливной компании. И компания этот актив наращивает. Доля НИОКР и инжиниринга в консолидированной выручке 2019 года на уровне 6,5%. Это почти 4,7 миллиарда рублей.

Каждая разработка наших специалистов решает определенные бизнес-задачи разных областей и отраслей промышленности. При этом практически любой инженерный продукт компании для неядерного бизнеса – на 80% уже готовая технология, которая создана, апробирована в отрасли и для отрасли.

Сейчас компания вошла в период трансформации управленческих процессов. На базе имеющихся производственных мощностей, знаний и компетенций мы создаем технологический кластер, объединяющий науку, технологии и производство. Это оптимальная среда развития наукоемких продуктов для различных областей промышленности. Мы верим, что таким образом сможем обеспечить быстрый рост новых бизнесов за счет централизации научных разработок и синергии между различными направлениями.

Возьмем, например, наш проект по сверхпрочным проводам для РЖД, который, скажем так, выходит на коммерческую стезю. Подписываем контрактные документы, пока только на поставку промышленного участка. Но у нас уже есть договоренности и о серийных поставках. Будем запускать инвестиционный проект на расширение наших мощностей для производства очень большого объема таких проводов.

— Это провода для высокоскоростных участков железных дорог?

— Не только. РЖД хочет использовать их на удаленных участках, например, на Дальнем Востоке, там, где путь сложно обслуживать и менять. А если поставить сверхпрочный провод, то межремонтный период резко увеличится. Очень интересный проект.

В целом если говорить о наших неядерных бизнесах, то мы понимаем, что немногие компании в стране могут сегодня предложить высокотехнологичные решения, а завтра выпустить на рынок. Поэтому наш приоритет – скорость в части разработки и вывода сложных инженерных продуктов.

— Сейчас эта скорость достаточная?

— Нет. Относительно 2018 года выручка по новым бизнесам в 2019 году выросла на 55%, мы получили 22 миллиарда рублей, на 2,5 миллиарда больше плановой цифры. Надо бы порадоваться – да, молодцы, но все равно само абсолютное значение этой цифры, конечно, нас не устраивает нисколько.

Мы думаем о масштабировании деятельности, созданные сегодня интеграторы могут претендовать на лидерские позиции на российском рынке в области аддитивных технологий, сверхпроводящих материалов и накопителей энергии уже к 2030 году. Это амбициозная задача, но топливная компания максимально содействует их росту.

Образно говоря, мы долго пахали, рекультивировали, потом высеивали новые бизнесы, и сейчас начинается пора их всходов.

— И как вы тем не менее планируете достичь высоких темпов развития новых направлений?

— В первую очередь, конечно, применяя новые технологии. Такие, например, как цифровой инжиниринг. В ТВЭЛ создан центр компетенций по этому направлению. И сейчас там активно занимаются темой разработки и использования цифровых двойников.

Эта технология значительно сокращает срок выполнения НИОКР. В разы уменьшается и стоимость разработки. За счет цифрового моделирования мы тестируем большее количество вариантов и снижаем вероятность конструкторской ошибки на поздних стадиях внедрения.

Только в ближайшие два года ТВЭЛ планирует потратить на НИОКР по созданию новой продукции с применением инструментов цифрового инжиниринга больше 350 миллионов рублей.

В рамках работы с цифровым моделированием мы сейчас делаем фокус на том, что называется предиктивной аналитикой. На базе цифровых двойников дальше планируем прогнозировать ресурс и техническое состояние оборудования, которое разработано с помощью цифрового моделирования, на всех стадиях эксплуатации. Это позволит избежать внеплановых ремонтов, простоя дорогостоящего оборудования, запланировать сервис и издержки на обслуживание.

— А насколько "цифра" проникла в ваши производственные и бизнес-процессы?

— Цифровизация собственных технологий – это главная цель, которая стоит перед отраслью, она нужна, чтобы повысить отдачу с каждого инвестированного рубля в технологии и производство. Как мы этого добиваемся? Переводим в цифровую плоскость проектирование, организацию и контроль производства, взаимодействие с поставщиками, подрядчиками и госорганами.

Планируем активно внедрять роботизацию на своем новом направлении деятельности по выводу из эксплуатации ядерно- и радиационно опасных объектов.

— Можете ли вы подробнее рассказать об этой "внутренней" цифровизации?

— Новейший инструмент проектирования, который мы применяем, — имитационное моделирование, позволяющее оптимально скомпоновать будущее производство. Еще один инструмент — информационное моделирование — создает цифровой двойник объекта.

Мы построили интегрированную систему управления проектированием, одним из важнейших элементов которой является имитационное моделирование. В чем суть: перед модернизацией или проектированием производства нужно проработать детали. Количество сотрудников, особенности оборудования, статистика выхода этого оборудования из строя — исходными для имитационной модели могут быть любые данные. Мы показываем производство в движении с помощью анимации. Можно оценить загрузку производства, выполнение производственной программы, выстроить идеальный поток. Имитационная модель дает нам планировку производства и становится основой для проектирования. С ней мы можем детально обосновать инвестиции.

Осваиваем технологию дополненной реальности при проектировании, монтаже, пусконаладочных работах на объектах. "Центральный проектно-технологический институт" (ЦПТИ) планирует применять ее в ближайшее время сразу в нескольких своих проектах, в том числе при создании синхротрона СКИФ в Новосибирске.

— Если посмотреть сообщения о неядерных проектах ТВЭЛ в последние годы, то одно из первых мест по числу упоминаний занимают аддитивные технологии – трехмерная печать разных объектов с помощью специальных принтеров. Каково здесь положение дел на сегодняшний день?

— То, что аддитивные технологии на слуху, это не удивительно – по ряду оценок они входят в число самых перспективных технологий. Мировой рынок трехмерной печати в настоящее время оценивается примерно в 10 миллиардов долларов. За последние 10 лет этот рынок вырос в два раза и продолжает набирать обороты. Через 10 лет прогнозируется его капитализация до 100 миллиардов долларов.

Аддитивные технологии — это то, за что мы взялись отвечать не только в масштабах отрасли, а в масштабах страны. То есть это такая работа, по сути, по созданию новой отрасли в России. Это очень большая задача. Нашей компании-интегратору "РусАТ", созданному на базе ТВЭЛ в 2018 году, отводится ключевая роль в реализации дорожной карты, разработанной в рамках соглашения правительства с Росатомом.

Наша задача – объединить компетенции всех предприятий отрасли, которые позволяют разрабатывать и производить 3D-принтеры, порошки, специальные материалы, программное обеспечение для аддитивных систем. На себе понять все возможности и преимущества применения аддитивных технологий в промышленности. Это тоже наша задача. Получить внутренние референции и уже потом предлагать продукцию другим отраслям как инженеры.

Сегодня пока мы в основном работаем на внутриотраслевые задачи. Уже есть опыт производства изделий для атомной промышленности методом аддитивной печати – в прошлом году реализовали пилотный проект по печати элемента выгородки корпуса реактора. Результаты говорят о том, что применение аддитивных технологий позволяет делать такие изделия более эффективно. Наработав опыт внутри отрасли, мы сможем выйти с ним в другие сферы. Кстати, мы уже можем печатать элементы медицинских протезов. Недавно напечатанные на 3D-принтере протезы уже прошли предклинические испытания.

— Технологический задел у ТВЭЛ действительно основательный, но где вы берете в нужном количестве и нужного качества кадры, чтобы этот потенциал развивать?

— Хороший вопрос. Готовых кадров нет. И мы растим их сами. Создаем новую научную и инженерную школу в консорциуме с вузами. Как по ядерной тематике, так и в части новых бизнесов. Например, в прошлом году договорились о сотрудничестве с МГУ и МИФИ о совместной подготовке специалистов по выводу объектов из эксплуатации. Разработали учебные программы. В сентябре уже начались занятия. Вообще, МИФИ – ключевой партнер в наращивании интеллектуального капитала в отрасли в целом и в нашей компании в частности.

Мы прекрасно понимаем, чего хотим от МИФИ как по части специальностей и направлений подготовки молодых кадров, так и в привязке к географии.

— Вы имеете в виду привязку к предприятиям ТВЭЛ в разных регионах?

— Конечно. И мы прекрасно понимаем, что в данном случае МИФИ, конечно, нужно переходить на какие-то новые форматы взаимодействия с нами. Как раз не так давно я была в Северске, и мы говорили о том, что нужно создать совместные лаборатории, нужно создавать совместные кафедры с местным филиалом МИФИ.

Другое дело, что мы прекрасно понимаем, что определенных кадров нам нужно немного, поэтому в любом случае тот или иной специалист становится на вес золота. И вот здесь МИФИ нужно вырабатывать какую-то новую модель подготовки таких людей.

Но мы фокусируемся не только на образовании в вузах. Думаем об этом со школьной скамьи. Сейчас остро стоит вопрос формирования пласта инженеров другого порядка. Инвестировать в обучение своих будущих инженеров и ученых компания может. Это простой, но все же не совсем правильный путь. Куда сложнее привить любовь детям к инженерным специальностям, к науке. Создать соответствующую среду для развития настолько нужных сейчас стране молодых, технологически подкованных, хватких, мотивированных профессионалов с горящими глазами – задача посложнее. Ее мы тоже стараемся решать.

— Да, но ведь мало вырастить, подготовить штучного специалиста высшей пробы, надо же и суметь увлечь его работой, возможностью реализовать себя на конкретном месте — хоть в ядерных проектах ТВЭЛ, хоть в новых бизнесах.

— Абсолютно точно. Я всегда вспоминаю женщину, которая была на встрече с общественностью в Глазове в Удмуртии, где работает наш Чепецкий механический завод. И она сказала следующее: "Мой ребенок учится в Москве, сейчас поедет в зарубежную командировку, но я хочу, чтобы он вернулся в Глазов". Понятно, что для этого в Глазове должны быть такие места, чтобы человек, отучившись в лучших вузах Москвы и за рубежом, захотел вернуться в родной город. Соответственно, мы, образно говоря, не валенки должны валять на наших предприятиях, особенно в моногородах. Это должны быть предприятия-кузницы новых проектов и технологических решений. И мы эту задачу решаем.