«Да, они повсюду теперь, — откинув ногой лежащую на земле повязку, говорит Алла, сотрудница регионального оператора по обращению с твердыми коммунальными отходами «РТ-Инвест», одной из структур «Ростеха». — И на лицах, и на тротуарах. И даже на деревьях висят. Как будто нас всех поместили в одну большую клинику». Мы стоим около площадки с мусорными контейнерами в одном из микрорайонов подмосковного Домодедово и греемся в лучах весеннего солнца. Но вдруг налетает колючий ветер, сыплет снег.

«Хоть в бак прячься», — ежится от холода легко одетая девушка. Наконец из-за угла показывается оранжевый мусоровоз. Как только операторы прессовальной установки выпрыгивают из кабины, ныряем в теплое пространство грузовика. Мучившие до этого мысли, что помойная машина — не самый комфортный вид транспорта, исчезают сами собой. «Здравствуйте, меня Александром зовут, — представляется водитель. — Давайте печку включу, сейчас согреетесь».

Вместе с экипажем мусоровоза нам предстоит объехать несколько районов города.

Водитель уточняет: на сбор отходов в одной точке у экипажа максимум десять минут. «Мы не обязаны оставлять площадку чистой. Этим занимаются дворники. Наша задача — только опорожнить баки». Впервые наблюдаю за этим процессом с близкого расстояния. Металлические щупальца хватают контейнер и опрокидывают в мусороприемник. Там мусор трамбуют, и через минуту он оседает в чреве грузовика. Замечаю, что, опустошив серые баки, стоящий тут же синий операторы оставляют без внимания.

«Он предназначен для так называемых сухих отходов — стекла, пластика, металла, бумаги, — поясняет Алла. — За ним другая машина приедет — тоже синяя». Мусорная реформа, стартовавшая чуть больше года назад, официально запустила в стране раздельный сбор отходов. Теперь в серые контейнеры, которых на площадках большинство, следует выбрасывать только смешанный, или мокрый, мусор. Это остатки пищи, загрязненная упаковка, средства гигиены. «Кстати, маски и перчатки — тоже туда, — говорит собеседница. — Но предварительно их необходимо положить в два полиэтиленовых пакета, завязав их на несколько узлов».

Алла уверяет, что давно приучила домочадцев сортировать отходы. «Этим мы не мусорщикам жизнь облегчаем, а человечество спасаем, — не без пафоса заявляет она. — Если не научимся цивилизованно распоряжаться помоями, рано или поздно погрязнем в них. А ведь отходы способны еще послужить нам. Из переработанного содержимого мусорных баков можно делать много нужного — стройматериалы, тротуарную плитку, бордюры, дорожное покрытие, детские площадки». Однако собеседница вынуждена признать, что к осознанному разделению отходов наше население, вероятно, придет еще не скоро. «Думаю, лет через двадцать, не раньше, — вздыхает она. — Когда вырастет следующее поколение, которое приучат к такому порядку с ясельной группы».

Тем временем подруливаем к очередной контейнерной площадке. От нее только что отъехал тот самый мусоровоз синего цвета. «Его экипажи опустошат контейнеры для раздельного сбора, и полностью загруженная машина прямиком проследует в Коломну. Там и еще в Сергиевом Посаде у нас новейшие комплексы по переработке отходов, — вводит в курс дела Алла. — Знаете, это не мусороперерабатывающие заводы, это «космос».

Сепараторы на сортировочной линии предприятия лазерными лучами распознают тип отбросов: пластик, стекло, металл. Вчерашние отходы, отсортированные и спрессованные в удобные для транспортировки брикеты, отправляют на разные производства, где они и обретают вторую жизнь.

Содержимое нашего — оранжевого — грузовика, собирающего так называемый мокрый мусор, тоже сортируют. «В серых контейнерах частенько оказываются отходы, также пригодные для переработки, — уточняет Алла. — Правда, их из мусорных гор выбирают не автоматы, а операторы сортировочных линий. Вручную. Попадаются среди отбросов опасные — батарейки, ртутные термометры, аккумуляторы, лампочки. Здесь же, на лентах сортировки, оказываются и новые приметы нашего времени — отслужившие свое маски с перчатками».

Использованные средства защиты представляют реальную опасность для работников мусорной отрасли.

«Наши сотрудники, конечно, тоже в масках и перчатках, но это не дает стопроцентной гарантии от заражения. Когда подобные отходы не упакованы соответствующим образом, они могут инфицировать — если бывший владелец маски оказался носителем вируса. К сожалению, эту заразу даже мусорный завод переработать не в состоянии».

Алла отмечает, что эпоха коронавируса — настоящее испытание для их отрасли. «Люди самоизолировались, уселись дома и… стали больше есть. Отходов теперь куда больше. В среднем — на треть. Наши московские коллеги говорят, что в некоторых районах — и на все сто процентов».

Кроме того, судя по отбросам, многие воспользовались карантином для генеральных уборок и ремонта. «Резко прибавилось крупногабаритного и строительного мусора. Помойки завалены старой мебелью, сломанной бытовой техникой, лыжами, санками. Сюда же выбрасывают груды кирпичей, куски бетона от уничтоженных перегородок, демонтированные окна и двери».

Вообще-то, подобный мусор нельзя выкидывать в обычные контейнеры.

И еще раз напоминает: мусорщики не обязаны разбирать заваленные площадки. Поэтому старые холодильники, стиральные машины и оконные блоки зачастую надолго остаются у помойки. «Люди жалуются, спрашивают «За что мы платим?» Не понимают, что бардак — дело их же рук. Из-за недостаточной информированности или простой лени».

Отдельно наша собеседница останавливается на оплате услуг по вывозу мусора. «Когда это включили в «коммуналку», у многих возник вопрос: почему начисляют по площади помещения, а не по количеству прописанных? Все просто — как выяснилось, людей просто невозможно посчитать. Бывает, в квартире вообще никто не зарегистрирован, хотя проживают в ней семь человек. Квадратные метры поддаются учету, а проживающие на них — нет».

Пока разговариваем, объезжаем все значащиеся в маршруте точки. За считанные часы наш мусоровоз загрузили по самую крышу. «Теперь Александр отвезет все это на перегрузочную станцию. Там собранное перекинут на крупнотоннажные автомобили, которые после сортировки доставят непригодные для переработки отбросы на полигон».

Мы прощаемся с гостеприимным экипажем оранжевой машины. «Сдам смену и пойду в общежитие, — делится планами на остаток дня водитель. — Я же из Пензы. Работаю вахтовым методом: пятнадцать дней здесь, пятнадцать — дома.

Нет, не стыжусь своей профессии. А что в ней особенного? Ну да, на помойке трудимся. Но это же кто-то должен делать? Вот, представьте, что мы на пару недель исчезнем. Совсем. Все же закопаются в мусоре просто. Тогда о престиже нашей работы по-другому заговорят».

Покинув грузовик, отправляемся на другой конец города. Здесь нас ждет еще одно новшество в мусорном деле, на сленге специалистов именуемое «мойка помойки». Алла говорит, что дезинфицировать контейнеры на месте стали, когда ввели карантин. «Сейчас сами все увидите. Правда, опять придется подождать у площадки. Подышим немного, — смеется она. — Через пять минут должна наша «душевая» прикатить».

Вскоре к помойным бакам действительно подъезжает специальный автомобиль. Внешне он мало отличается от обычного мусоровоза. Однако и «начинка», и предназначение совершенно другие.

«Для нас это тоже пока в диковинку, — признается Алла. — Таким образом обеззараживаем контейнеры только с начала апреля. Вы правы, это «наш ответ Чемберлену», коронавирусу то есть».

Когда началась эпидемия, стало ясно: защитные меры необходимо усилить. Подмосковные мусорщики закупили оснащенные душевой установкой спецмашины и принялись мыть контейнеры, что называется, «не отходя от кассы». «Важно, что при мойке баков с суперсильным обеззараживающим средством ни одна капля воды не падает на почву, — с гордостью замечает Алла. — Видите, контейнер поднимают над бакоприемником, тщательно ополаскивают и уже чистым возвращают на место. Вся грязная вода сливается в специальный отсек машины. В канализацию она попадет только после очистки».

Налюбовавшись «банными процедурами» и убедившись, что все контейнеры сияют чистотой, мы понимаем, что наш рабочий день тоже подошел к концу. Алла любезно предлагает подвезти меня до дома, но и в ее автомобиле мы продолжаем обсуждать мусорные проблемы. «С уверенностью могу сказать, что сейчас в деле сбора и утилизации отходов навели порядок, — констатирует она. — Единственное, что мы пока не в состоянии решить, — проблему запаркованности дворовых территорий. Наши экипажи часто попросту не могут подобраться к площадке: мешает брошенный где попало личный транспорт. Нередко грузовики вынуждены уезжать ни с чем. При этом страдают сами жители, ведь даже один день без вывоза мусора вы сразу заметите — по запаху прежде всего».

Алла говорит, что если с неправильной парковкой они как-то борются — развешивают объявления с просьбой не оставлять машины вблизи мусорных площадок, то другая проблема — неплатежи — пока вне их компетенции. «Люди в изоляции, не выходят из дома и не оплачивают счета. Многие, особенно представители старшего поколения, привыкли рассчитываться наличными — в банках или МФЦ. Сейчас же они физически не в состоянии этого сделать. Вот долги и растут. В геометрической прогрессии. Только за последний месяц — на десятки миллионов. А нам ведь надо работать, покрывать расходы. В общем, если в ближайшее время люди не освоят онлайн-оплату, окажемся в критическом положении».