«Опять две упаковки гречки привезли. Куда ее столько? Неси на склад, — командует грузчику старший продавец известной сети здорового питания. — По привычке, что ли, включают в доставку? Кажется, наелись уже ею». Вскрывая коробку, женщина признается, что эта крупа еще долго будет вызывать у нее плохие ассоциации. «Мне кажется, с нее все и началось. Вот вы смеетесь, а я впервые тогда столкнулась с покупательской паникой. И могу с уверенностью констатировать: внезапно охватившая население страсть к запасам напоминала массовый психоз».

Работница прилавка уверяет, что покупатели тогда разделились на два лагеря. «Одни мели все подряд — туалетную бумагу, гречку, макароны, консервы. Другие наблюдали. По-настоящему не по себе мне стало, когда вторые присоединились к первым. Продолжая посмеиваться над ситуацией, скептики вдруг тоже принялись класть себе в корзины по несколько упаковок вермишели. Помню, тогда и я задумалась, на сколько моих домашних закромов хватит. Но тут же одернула себя — не поддаваться».

Внимательно осматриваю полки магазина. Замечаю, что весь привычный ассортимент — на своих местах. Дефицита чего-либо не наблюдается.

Переместившись к витрине с бытовой химией, пытаюсь найти антисептик. «Нет его. Самый ходовой товар сейчас. Многие спрашивают, а привозят редко. По одной упаковке, в которой всего-то четырнадцать штук, — объясняет собеседница. — И перчатки резиновые кончились. Если честно, мы сами их и скупили. Как зачем? Вы знаете, сколько за день уходит? Вон, девчонки только товар выставили, а пальцы уже все наружу, как у кота Базилио. И маски сами покупаем. Пока. Говорят, компания заказала большую партию. Но нам еще не привозили. Ладно, пойдемте магазин открывать, раз уж вы к нам в помощники напросились. Девочки, поменяйте перчатки и обновите маски».

Продавцы продолжают выкладывать товар, а в магазине уже появляются первые покупатели. В масках — двое из десяти. Однако руки дезинфицирующим средством обрабатывают почти все — дозатор прямо у дверей. «Кстати, распоряжение работать в масках нам поступило только десять дней назад, — замечает кассир. — До этого если не запрещали, то не рекомендовали. Говорили, наши «замаскированные» лица отпугивают покупателей».

«Да, мы даже жалобу получили, — вторит коллеге старший продавец. — Мол, работники магазина стали напоминать медперсонал. А мы ведь тут, за прилавком, тоже на передовой. Как и врачи. Ежедневно с массой людей контактируем. Когда после окончания смены девочки снимают маски, у них такие же следы на лице остаются, как у докторов из видеороликов. Да и кожа сильно раздражается. Понимаете, одно дело стоять в маске или сидеть, совсем другое — товар разгружать. Лицо потеет, преет, чешется, сыпь появляется. Мы уже какой только крем не пробовали, чтобы защититься. Помогает, но ненадолго. В общем, без маски мы теперь гораздо хуже выглядим».

Собеседница поясняет, что руководство внимательно относится к обращениям покупателей.

В результате на предприятие торговли посыпались новые жалобы. «Писали, что продавцы стали неприветливыми, — уточняет женщина. — Мол, люди приходят в магазин не только продуктов купить, но и за хорошим настроением. А мы не хотим обеспечить им это. Что тут скажешь? Могу лишь посоветовать отправляться за положительными эмоциями в цирк. Когда он снова откроется. А наши работники — хоть и не клоуны, но никогда не против пошутить и посмеяться. С людьми, которые воспринимают юмор».

По внутреннему радио, которое создает музыкальный фон в торговом зале, покупателей просят не забывать о дистанции, занимать очередь в кассу по разметке, и, по возможности, расплачиваться банковской картой. «Мы принимаем наличные, — уточняет кассир. — Но из-за коронавируса люди сами теперь стараются меньше рассчитываться купюрами. А карту мы в руки не берем, покупатель сам прикладывает ее к терминалу. Знаете, к нам тут одна пожилая дама пришла. Сказала, что заплатит картой. Но оказалось, она не читается. Я тридцать три раза перезапускала оплату. Безрезультатно. Смотрю, а бабушка прикладывает к монитору карту, завернутую в три слоя полиэтилена. Из соображений безопасности. Еле уговорили ее вынуть платежное средство из пакета».

На каждой кассе — большой флакон с антисептиком. По радио снова объявление — на этот раз для продавцов и кассиров. Аудиоролик напоминает, что пришло время продезинфицировать руки. «Раз в полчаса нам об этом твердят. Хоть мы и сами не забываем. Обрабатываем руки прямо в перчатках. Конечно, тяжело четырнадцать часов в резиновых рукавицах. Когда вечером снимаем их, руки как после бани — кожа сморщена, пальцы опухли».

С такой же периодичностью — минимум дважды в час — по залу проходит уборщица, обрабатывая поверхности обеззараживающим средством. Особое внимание уделяют дверям и кассовым блокам.

По секрету старший продавец сообщает, что в сети поговаривают об ограничении покупательского потока. «Вроде бы хотят запускать в магазин по пять человек. Или не больше двух, а то и одного. Остальные, дескать, должны ждать на улице. Не знаю, как нам удастся это обеспечить. Охрана нам не предусмотрена, лишних рук нет. Кого ставить на вход, непонятно. В общем, надеемся, что все же не дойдет до этого».

Беседу прерывает разыгравшийся около молочной витрины скандал. Женщина в голубом респираторе требует, чтобы к ней не приближались ближе, чем на три метра. Продавцы успокаивают мнительную даму и вежливо просят остальных покупателей подождать, пока она уложит в корзину выбранные товары. В гордом одиночестве та проходит к кассе, расплачивается и покидает магазин. «Все люди разные, — философски замечает одна из продавщиц. — Каждый по-своему реагирует. Мы стараемся с пониманием относиться ко всем. Хотелось бы, чтобы и к нам так же».

В магазине слышится детский смех, через пару минут — плач. По залу перемещаются молодые мамы с колясками и тележками. Дети постарше носятся между витринами, сметая их содержимое на пол. «К нам любят приходить с детьми. У большинства кассиров для них всегда припасены угощения. Малышня уже знает, к какой кассе подойти, чтобы получить баранку или конфету. Нет, за разбитые или испорченные детьми товары мы не заставляем платить. Считается, что родители не виноваты в том, что натворил ребенок».

По словам старшего продавца, с началом эпидемии детей в магазине не уменьшилось. «Мамаши стараются совместить приятное с полезным и во время похода за покупками устраивают отпрыскам прогулку. Не знаю, правильно ли то, что детворе запретили гулять. Площадки закрыты, так они теперь собираются на общих балконах, которые на лестничную клетку в подъезде выходят. Или носятся по этажам. Разве это лучше?»

Возле касс образовалась небольшая очередь. Люди стоят в отдалении друг от друга, строго по разметочным линиям. Среди покупателей — две женщины в возрасте.

Сотрудница магазина добавляет, что онлайн-заказы в их сети делают в основном люди средних лет и, как правило, определенного достатка. «Сейчас востребованность этой услуги возросла в несколько раз — до десяти экспресс-доставок в день. Кстати, вот и очередная заявка прилетела. Ого, сразу на шесть с половиной тысяч! Пойдемте, поможете собрать».

В списке заказанных по интернету товаров больше двух десятков позиций. Укладываем в пакеты бутылки с родниковой водой, молоко, масло оливковое и сливочное, сметану, кефир, авокадо, цветную капусту, лук-порей, красный перец, сыр нескольких видов, диетическое мясо, бородинский хлеб, имбирь, чеснок, лимоны.

«Заметили, сколько теперь стоят «противовирусные» фрукты-овощи? Пожалуй, это единственное, что резко выросло в цене в последнее время. Почему? Спрос рождает предложение, как известно. Основной закон торговли. Карантин или нет — мы живем в условиях рынка и вынуждены подчиняться его правилам. Как говорится, кому война, а кому мать родна».

Собрав пять пакетов, звоним покупательнице. Нужно уточнить, все ли верно указано в заказе и нет ли у нее дополнительных пожеланий. Женщина просит добавить творожную пасху с сухофруктами и три кулича — традиционный, творожный и сдобный с клюквой. Оплачивает заказ привязанной к сервису картой, и мы передаем его водителю аккредитованной службы доставки.

«Пойдемте покажу, какие еще пасхальные предложения у нас есть, — приглашает к празднично оформленной витрине старший продавец. — Аж восемь наименований куличей в этом году! Думаете, дорогие? Так они же из натуральных ингредиентов. В составе — сливочное масло, яйца, орехи, изюм, мука высшего сорта. Никакой химии. Знаете что? Пока у меня полчаса свободных, давайте яйца покрасим. Самое время».

Направляемся в подсобку, где оборудована маленькая кухонная зона. Здесь во время коротких перерывов продавцы и кассиры отдыхают, обедают, пьют чай.

Продавец достает из-под стола заготовленный пакет с луковой шелухой и высыпает ее в кастрюлю. Через несколько минут опускаем в темно-красный отвар полтора десятка яиц. Пока они кипят, наливаем кофе.

«Нет, не для себя на работе крашу яйца, — предваряет мой вопрос собеседница. — У нас давно традиция сложилась — в пасхальное воскресенье угощаем покупателей. Не всех, конечно. Тех, кто с детьми, постоянных клиентов, пожилых. Как говорится, пустяк, а приятно. Людям нравится, когда к ним по-доброму. Тогда и они отвечают тем же. Многие тоже гостинцы нам приносят — красиво украшенные яйца, куличи, пироги, дети — рисунки».

Достаем из кастрюли преобразившиеся в луковом отваре пасхальные символы. Вытираем насухо и смазываем растительным маслом. Любуясь на ставшие блестящими яйца, старший продавец проверяет рабочую почту. «Ну вот. То, о чем я вам давеча говорила: с завтрашнего дня предлагают ограничить число находящихся в магазине покупателей. До пяти человек. Пишут, что пока это рекомендация. На усмотрение коллектива торгового предприятия».

Выйдя в зал и посовещавшись с коллегами, старший продавец решает воздержаться от рекомендованной меры.