Но куда бы ни забрасывала судьба, всегда мечтал об одном: о доме, где любят и ждут, где примут в горе и радости, где можно укрыться от зимней стужи и любых невзгод. С этой мечтой он шел по жизни. И постоянно попадал на ее обочину. Со своим заветным желанием не простился и сейчас. Однако до сих пор оно остается несбыточным.

На рабочей окраине Новороссийска, в районе Мефодиевка, немноголюдно. Не из-за карантина. Исторически. За местностью, граничащей с промзонами, давно и прочно закрепилась слава неблагополучной.

Поэтому, как говорится, чужие здесь не ходят. Больше века назад эти земли облюбовали бедняки. Не имея средств на постройку дома, они рыли себе землянки. Сейчас, конечно, живут не в подземных норах. Однако престижным этот район, застроенный послевоенными малоэтажками и видавшими лучшие времена частными домами, никак не назовешь.

«Ну а нам выбирать не приходится. Какая разница где, главное — крыша над головой, — начинает знакомство Руслан Бегларян. — Когда на улице поночуешь, любому жилью обрадуешься. И жалеть будешь только о том, что опять это все не твое, временное. И что в любой момент снова можешь оказаться бездомным».

«А вот и те, ради кого живу на этом свете, — Руслан по очереди представляет каждого члена семейства. — Это теща моя, святая женщина. Бессменный спутник во всех злоключениях. Никогда меня одного не оставляла. Даже если под открытым небом спать приходилось. Жена — Светлана. Богом данная. Знаете, я верю в то, что женщину нам посылает Господь. И если возлюбленная ждет от тебя защиты, отказывать ей в этом грех. Потом тысячу раз покаешься. Ведь на любовь надо отвечать любовью. А женщина, уж поверьте, отплатит сторицей. Где-то прочитал по этому поводу: дашь ей семя — она вернет тебе ребенка, дашь продукты — приготовит еду, дашь кров — создаст уют. Уверен, так оно и есть.

А вот и сынок наш. Абхаем зовут — «бесстрашный» значит. Мужчина должен быть таким. Отважность, готовность защитить, ответить на причиняемое близким зло — признаки настоящего мужского характера. И сын, мне кажется, в свои одиннадцать уже обладает им. По крайней мере, я его этому учу».

Бегларян признается, что сам испытывает страх, только когда думает, что у него могут отнять ребенка.

Руслан говорит, что сам рос в детдоме и знает, каково это. «Конечно, прикладываю максимум усилий, чтобы обеспечить семье нормальное существование. Но, поймите, я же один тружусь. У жены инвалидность из-за ревматоидного артрита. Она не то что работать — по дому мало что делать может. Теща тоже инвалид второй группы, у нее неизлечимое неврологическое заболевание. Ее вообще без присмотра оставлять нельзя. Я стараюсь заработать, где только могу. Но деньги уходят в основном на еду и лекарства. Поэтому приличное жилье мы не можем себе позволить. Новороссийск, конечно, не Москва. Однако жизнь здесь тоже недешевая, а зарплаты в разы меньше. Да и работы сейчас мало».

Из Новороссийска Бегларян уезжать не хочет. «Считаю его родным городом. Нет, родился в Сумгаите. Но сюда, в дом ребенка, определили, когда второй год мне пошел. Вместе с сестрой, которая ненамного старше. Поэтому первые и лучшие воспоминания у нас связаны именно с этим краем».

Руслан неохотно рассказывает о раннем детстве. Он не знает, почему мать отдала их в детдом. «Вроде она потом замуж вышла, еще одну девочку родила. Я виделся с мамой однажды, когда в Баку учился. Приехал в Сумгаит, знакомые помогли организовать встречу с ней. Сестра тоже со мной была. Помню, все время в глаза пытался посмотреть матери. А она отводила взгляд. В общем, не получилось разговора у нас тогда».

По словам Бегларяна, связь с мамой они не поддерживали, а потом и вовсе потеряли ее след. «Когда повзрослели, хотели найти. Даже в «Жди меня» несколько раз писали. Но так и не удалось ничего разузнать о ней. Может, вы сможете помочь? Седа Гайковна ее зовут. Только какая фамилия у нее сейчас — не знаю. Да и жива ли?»

О новороссийском детдоме у него остались самые теплые воспоминания. «Нас не обижали там, воспитатели были добрые, хорошо ко всем относились. Но дети есть дети. Помню, девочку одну привезли. Так она сначала все время стояла у окна, била по нему руками и плакала навзрыд: «Хочу к маме!» У меня эта картина до сих пор перед глазами стоит».

В приюте Руслан научился многим нужным вещам.

Хоть и хорошо жилось в казенном доме, но все равно хотелось домой. «Я понятия не имел, где он. Но каждый вечер, ложась спать, представлял: вот сейчас откроется дверь и войдет мама. Погладит меня по голове, улыбнется и скажет: «Собирайся, Руслан, поехали домой». И я наконец увижу, какой он, мой дом. Самое интересное, что однажды примерно так и случилось. Только не мать пришла за нами, а отец».

Он объявился перед летними каникулами, в конце четвертого класса. Выяснилось, что отец недавно освободился из колонии, где отбывал восьмилетний срок. «За что сидел, не знаю. Но, думаю, за ерунду столько не дали бы, — тяжело вздыхает Руслан. — Он забрал нас с сестрой и увез в поселок недалеко от Сургута. Местный колхоз домик нам выделил, рядом с коровником. Отец устроился на работу, мы в школу местную пошли».

Однако счастливой жизни в воссоединенной семье не получилось. «Избивал он меня страшно. Сестре тоже доставалось, но меньше. Меня же почти каждый день лупил чем ни попадя. На мороз голым выгонял. Понимаете, под одной крышей два озлобленных на весь свет мужика: один — тиран, другой — волчонок».

Руслан не знает, чем бы закончилось это противоборство, не исключено, что поубивали бы друг друга. Но однажды доведенные до отчаяния дети обнаружили отцовский тайник. «Он хранил в нем письма, которые приходили от его родителей. Прочитав их, мы поняли, где искать спасения. Выкрали один из конвертов, описали бабушке и дедушке, как мы тут живем, и попросили забрать нас. Умоляли отвезти куда угодно, хоть опять в детдом, лишь бы подальше от родного папы».

Получив письмо от внуков, дед с бабушкой немедленно отправились в Сургут. «В один день собрали и отвезли нас в Карабах, где сами жили тогда. Там я пошел в шестой класс. И все бы ничего, но через некоторое время приехал отец. Поселился с нами и опять взялся за наше «воспитание». По своей методе».

К счастью, на этот раз родственники, которым была небезразлична судьба детей, были рядом. «Бабушка с дедом подали на отца в суд, и нас отобрали у него окончательно, лишив родительских прав. Два года мы прожили в Карабахе, а окончив восемь классов, отправились в Баку: сестра стала учиться на печатника в типографии, я — на сварщика. Жили в разных общежитиях, но часто встречались, помогали друг другу: она стирала и штопала мои вещи, я заступался за нее, когда требовалось».

В Новороссийске Руслан поселился после армии. «У сестры к тому времени своя жизнь началась, она с семьей обосновалась в Нефтеюганске. А я, сняв солдатские сапоги, понял, что хочу повидать места, где прошли самые счастливые годы. Приехал и остался».

В этом городе он был не одиноким. «Меня взялась опекать наша воспитательница из детдома — Нина Андреевна Борискина. Удивительной души человек. Первые два месяца я даже жил у нее. Она помогла восстановить документы, хлопотала о прописке».

Оформился сварщиком на автобазе. Дали место в общежитии, а вот с регистрацией возникли трудности.

Однако, по мнению Бегларяна, чиновники затаили на него обиду за полученный сверху нагоняй и решили отомстить. «Они убедили меня поменять работу. Пообещали повысить разряд и поднять зарплату. Сказали: единственное, придется переехать в другое общежитие. Когда же я выписался с прежнего места жительства, по новому адресу меня не зарегистрировали. Велели подождать. В результате без прописки я прожил больше года. На улице меня постоянно останавливала милиция».

Почти каждое утро его доставляли в участок, где держали по несколько часов. В конце концов начальству надоели его опоздания, и он вынужден был написать заявление об уходе. «На работе говорили: решай вопрос с пропиской. А в общежитии продолжали уверять, что нужно ждать. Так я остался и без работы, и без жилья, и без очереди на квартиру. Думаю, они и затеяли все это, чтобы не давать мне ее».

С тех пор он перебивался временными заработками. «Приходилось жилье снимать. Чтобы больше получать, устраивался на «шабашки»: то в Новороссийске, то в Ростове-на-Дону. Постоянно вкалывал, но неофициально. Из-за отсутствия прописки в том числе. А чтобы у представителей закона не возникало вопросов, делал временную регистрацию у друзей или знакомых».

Руслан признается, что долгое время не решался заводить семью: ни кола ни двора, куда молодую жену привести? Но от судьбы не уйдешь, однажды он встретил свою любовь. «Светлана сама меня выбрала и захотела связать со мной жизнь. Я поначалу отговаривал: мол, зачем я тебе, можешь найти моложе, красивее, богаче. Но она ничего не хотела слышать, и в 2006-м мы поженились».

Осознав, что у них отношения всерьез и надолго, Руслан настоял на том, чтобы все было официально.

После появления Светланы все пошло на лад. «И с жильем вдруг повезло. Одна знакомая подсказала, что на улице Осоавиахима есть пустующая дача. Председатель садового товарищества объяснил, что от хозяев ни слуху ни духу и он будет рад, если кто-то поселится на заброшенном участке. Дескать, только за коммунальные услуги платите и дом в порядке содержите».

В 2008-м семья отпраздновала новоселье. Вскоре родился сын. «Я на седьмом небе был. Отремонтировал дом, обустроил участок. Потом объявилась хозяйка. Но она была не против, чтобы мы здесь жили. Мол, ей недосуг было домом заниматься, а мы в него новую жизнь вдохнули».

Руслан говорит, что годы, проведенные на Осоавиахима, были наполнены счастьем: сын подрос, пошел в школу, они перевезли к себе мать Светланы. В общем, жили не хуже других. Но в 2016-м к ним вновь постучалась беда. «Вдруг пришел какой-то человек и заявил, что дача принадлежит ему. Правда, документов никаких не показал. Я отправился в администрацию, сообщил, что сам из детдома, давно живу с семьей на этом участке.

Мне велели прийти втроем — я, председатель садового товарищества и тот, кто назвал себя хозяином. Его попросили принести документы на участок, но он их так и не представил. Спустя три недели мне сказали оформлять дом на себя и дали перечень документов, которые должен был подготовить председатель. Однако он почему-то тянул. По совету юриста мы даже отправили ему заказное письмо с уведомлением. Никакой реакции. И мы решили подать в суд».

По словам Бегларяна, пока длилось разбирательство, они продолжали жить на Осоавиахима. А в июле 2019-го их все-таки выселили. «Нас просто выкинули на улицу, не дав возможности найти жилье, собрать вещи и переехать. В один прекрасный день хозяин явился с участковым, обрезал электричество и начал рушить дом. Хотя накануне сам дал расписку о том, что на освобождение жилплощади у нас есть десять дней».

Руслан вспоминает ночевки под открытым небом. «Хорошо, что лето было. Пять дней, пока я в панике искал жилье, всей семьей жили на улице. Да, с ребенком. Поэтому, когда позвонила знакомая и сообщила, что для нас есть дом, я тут же кинулся перевозить вещи. Хотя домом это запущенное строение можно было назвать с трудом. Полы прогнили, крыша течет, стены рушатся, калитка вросла в землю, уличный туалет без двери, из удобств только холодная вода и электричество. Но в нашем положении привередничать было глупо, решили остаться».

Руслан говорит, что с хозяином — точнее с его представителем,  бывшим мужем хозяйки дома — они условились о ежемесячной плате в пять тысяч рублей. При этом оговорили, что дом требует серьезного ремонта, поэтому потраченные на его реконструкцию деньги должны будут учитываться при расчете арендной платы. «И я взялся восстанавливать дом, в свое время пострадавший от наводнения. Перестелил полы, поменял калитку, купил двери, вставил разбитые стекла, заменил раковину, мебель отремонтировал. Короче, за пару месяцев превратил эту развалюху в пригодное жилище».

Собеседник поясняет, что старался закончить ремонт к сентябрю, поскольку сыну надо в школу. «Мне позвонила классная руководительница Абхая и предупредила: в начале учебного года к нам придет комиссия — проверять жилищные условия. Я боялся, что, если не успею, ребенка у нас заберут».

Ремонт понравился и хозяину. Но о снижении арендной платы он и слышать не хотел. Дескать, мне неинтересно, сколько потрачено на реконструкцию, плати, как положено. Бегларян не согласился и объявил, что за последующие три месяца станет платить лишь половину, учитывая затраченные на ремонт средства. Возник конфликт.

«В январе он пришел с полицией — выселять. Участковый заметил, что по закону зимой нельзя выставлять людей на улицу. Но через месяц в доме появилась сама хозяйка и опять стала прогонять нас. В ответ я попросил оплатить ремонт, она удалилась. А в марте вернулась с приятелем. Тот несколько раз ударил меня и принялся выносить наши вещи. В полиции, куда я обратился за помощью, сказали, что я должен подать заявление в участок. Я возмутился, напомнил, что мою семью прямо сейчас выкидывают на улицу из арендованного жилья. Но полицейские так и не приехали».

Как и в прошлый раз, Бегларян ночевал на улице пять дней. Вместе со всем имуществом и 60-летней тещей.

Конечно, Руслан согласился. С благодарностью. «Сейчас мы живем здесь, опять делаю ремонт. Летом планирую заняться домом плотнее. Хотя понимаю, что снова наступаю на те же грабли. Ведь это жилье, пусть и предоставленное нам добрым человеком, все равно временное. Не мое».

Когда ситуация семьи Бегларян получила огласку, Руслана пригласили в администрацию. «Я показал имеющиеся у меня документы, в том числе и о том, что воспитывался в местном детском доме. Но мне сказали: поскольку нас забрал отец, я не отношусь к категории льготников. Мол, выбыв в семью родителя, перестал быть сиротой».

Чиновники все же дали несколько советов. «Я должен представить документы о том, что впоследствии мой отец был лишен родительских прав. Однако получить такие бумаги я могу только в Карабахе. А после военного конфликта в местном архиве ничего не найти. Получается, я должен отправиться туда сам.

К сожалению, не могу этого сделать. И не только из-за нынешней ситуации. Чтобы у семьи были деньги, я должен работать. Да и оставить 11-летнего парнишку на двух инвалидов нельзя».