Любовь Сумм о переиздании "Берлин, май 1945": нельзя утаивать историю

Дополненное переиздание книги Елены Ржевской "Берлин, май 1945: записки военного переводчика" выйдет 1 апреля к 75-летию Великой Победы. О смерти Гитлера и документах, ее касающихся, но никогда ранее не публиковавшихся, которые вошли в книгу, корреспондент РИА Новости поговорила с внучкой писательницы, составителем книги Любовью Сумм.

— Ваша бабушка, известная писательница Елена Ржевская, вместе с группой советских разведчиков в числе первых вошла в фюрербункер в Берлине почти сразу после самоубийства Гитлера и Евы Браун и присутствовала при опознании их трупов, о чем написала книгу. Как начался ее путь на войне?

— Елена Ржевская, в ту пору Каган, в 1937-1941 годах училась в Московском институте философии, литературы и истории. В институте она довольно быстро вышла замуж за Павла Кагана. Шестого сентября 1939-го, прямо перед мировой войной, они родили мою маму, а через год разошлись. В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, каждый из них искал свой путь на фронт: женщин в первый год туда еще не брали, а Павел был "белобилетником" по зрению. В итоге, чтобы попасть на фронт, они одновременно поступили на курсы военных переводчиков, где их очень интенсивно готовили три месяца. Путь Елены Каган на войну начался в феврале 1942 года подо Ржевом, куда ее командировали переводчиком в штаб 30-й армии.

— Отсюда и литературный псевдоним — Ржевская?

— Да, в память о городе-мученике. Подо Ржевом невероятно много было перемолото человеческих жизней, это одна из самых кровавых страниц войны, захоронение останков солдат и мирного населения происходит до сих пор. Дальше Елена шла с армией — 1-й Белорусский фронт под командованием Жукова: Ржев, Смоленск, Белоруссия, Польша… И в качестве военного переводчика дошла до Берлина. Ржевская была в числе первых, кто попал в бункер Гитлера под рейхсканцелярией. После захвата здания в него сразу вошли советские разведчики, а с ними — переводчик. В бункере были документы различной степени ценности, там же в последние дни находились самые разные люди: Гитлер с Евой Браун, семья Геббельса с детьми, военные и обслуга. Разведка разбиралась с документами, опрашивала всех, кто был в бункере.

— Чьи показания оказались ключевыми в поисках фюрера, по воспоминаниям Ржевской?

— Самые ценные показания дали человек, который отвечал за вентиляцию бункера, и техник гаража. Первого вызвали что-то чинить, и он видел, как мимо проносили трупы Гитлера и Евы Браун, завернутые в одеяло, он узнал ботинки фюрера. А техник гаража рассказал, что 30 апреля у него потребовали бензин и он слышал, что это для сожжения фюрера. И что 1 мая требовали снова, но у него уже не было, он сливал из машин. Разведка задалась вопросом, для кого искали бензин 1 мая, пошли искать и нашли плохо обгоревших Геббельса с женой, их вынесли на улицу на двери, сорванной с петель, показать жителям Берлина.

Тела Гитлера и Браун продолжали искать и наткнулись на них почти случайно 4 мая. Солдат обратил внимание на рыхлую почву, из которой торчал кусок оделяла. Там, в воронке от снаряда, были сожженные останки. Комиссию по опознанию фюрера возглавил судмедэксперт 1-го Белорусского фронта Фауст Шкаравский. Опознать тела можно было только по зубам. Полковник Горбушин, майор Быстров и переводчица Елена Каган (Ржевская) отправились на поиски стоматолога Гитлера, но он уже уехал из Берлина. Осталась его ассистентка Кете Хойзерман (у нас ее фамилию часто писали Гойзерман), которая идентифицировала зубы, коронки и мосты фюрера. После опознания ее отпустили домой, дали в награду банки консервов. А потом забрали снова и уже не отпустили, вывезли в СССР и посадили на десять лет. Наверху было принято решение, что информация об опознании тела Гитлера на всякий случай будет засекречена.

Кете шесть лет продержали в камере-одиночке без суда и следствия, а в 1951 году она была осуждена как свидетель смерти Гитлера.

— Секретность породила легенды, что Гитлер жив и бежал в Аргентину?

— В начале мая 1941-го в газетах писали, что Гитлер мертв, а потом все затихло. Было заявление, что немцы сообщили о самоубийстве фюрера, но мало ли чего они заявили, это же не информация Совинформбюро. Стали появляться версии, что, возможно, он сбежал в Аргентину. Если бы нашли и опознали, то предъявили бы, а не предъявили, значит, не нашли — скрылся. Это очень плодотворный сюжет для домыслов. Все было засекречено, десять лет — полное молчание. Моя мама в шесть лет во дворе от подруг узнала, что "Гитлер сбежал".

— Ржевская вела записи на фронте?

— Она вела дневник и подо Ржевом, и в Берлине. И записала в тетрадь в мае 1945-го: "У меня зубы Гитлера". Но потом замазала эту запись, понимая, что нельзя, чтобы это попалось кому-то на глаза. Вернувшись с фронта, она написала короткие воспоминания об этих днях (по горячим следам, чтобы не забыть подробностей), но завуалированные под художественный вымысел, некий триллер. И это она, конечно, никогда не публиковала, это такая была форма записи для собственной памяти.

— Когда впервые были опубликованы ее воспоминания?

— В 1955 году она пришла в журнал "Знамя" с текстом "Последние дни. Записки военного переводчика", где коротко, очень четко и даже суховато описала то, что сама видела и знала. Как они вошли в Берлин, искали Гитлера, как нашли его и опознали. И автор, и редактор издания обращались в соответствующие органы с вопросом, можно ли это печатать. Им ответили: "На ваше усмотрение". Редактор подумал еще раз и решил опубликовать текст, убрав последние страницы. Поэтому первая публикация книги заканчивается словами: "В те дни в Берлине в бункере покончил с собой Гитлер". То, что последовало после этого, в публикации отсутствовало.

— Когда стало возможным опубликовать историю обнаружения и опознания тел Гитлера и Евы Браун и семьи Геббельса?

— Шесть лет спустя, в 1961 году, в сборнике повестей Ржевской "Весна в шинели" после слов "покончил с собой Гитлер" буквально на нескольких страницах появилась история обнаружения трупов Гитлера и Евы Браун. И только после этого, опираясь уже на существующую публикацию, Елена пробилась в засекреченный архив. Она три года писала письма в соответствующие органы, вплоть до ЦК КПСС: "Что вы там от меня скрываете? Там документы с моей подписью переводчика".

— Что Ржевская хотела найти в архиве КГБ из неизвестного ей ранее?

— Знаете, есть огромный зазор между тем, что ты помнишь как очевидец, и тем, чтобы тебя потом подпустили к теме. После двадцати лет молчания живое свидетельство уже не так убедительно само по себе, нужно подкрепить его документами. Осенью 1964 года Ржевскую пустили в архив к этим документам: протоколам вскрытия, акту обнаружения трупов, экспертизам, допросам свидетелей — нескольких человек, приближенных к Гитлеру, начальника его личной охраны, адъютанта, камердинера. Им удалось уйти из бункера, но в результате они все попали к нам в плен, кто-то раньше, кто-то позже. Они подробно рассказывали много интересных деталей, важных для истории вообще. О распаде личности Гитлера в последние дни, какие он отдавал приказы, что вообще себе воображал, как уворачивался от ситуации. И совершенно четкие показания о том, как произошло самоубийство, как они его вынесли, как сожгли. Дневник Геббельса также был одной из ценнейших ее находок в архиве. За две недели Ржевская исписала пять толстенных тетрадей, никакой множительной техники не было, выносить тетрадь без проверки было нельзя. Каждый день, уходя из архива, тетрадь она оставляла сотруднику, который должен был посмотреть, что она себе переписала, все ли допустимо оглашать.

— Книга "Берлин, май 1945", когда вышла, имела большой успех, ее читали практически все…

— Да, она широко издавалась и переиздавалась в СССР, сразу же была переведена на иностранные языки под названием "Конец Гитлера — без мифа и детектива". Итальянцы в нескольких номерах журнала Tempo ее публиковали с фотографией автора на всю обложку. Это был полный, точный рассказ о том, что произошло на самом деле, после 20 лет недомолвок, догадок и пропагандистских выдумок. На самом деле оказалось, что людям нужны не выдумки, легенды, а точность — она и есть самая большая сенсация. А в Советском Союзе, я помню по своему детству, юности, куда бы ни поехали, везде найдутся люди, читавшие "Берлин, май 1945". Это касалось всех, что с Гитлером покончено и что это точно, без обмана. Облегчение, что снята секретность.

— В 1965 году опубликовать было можно далеко не все, раз сейчас выходит дополненное издание?

— Конечно, что-то можно было озвучить через десять лет после Победы, что-то через 20, а что-то было по-прежнему засекречено. Книга получилась длиною в жизнь из-за того, что невозможно было сразу обо всем рассказать, опубликовать документы. История, которая глубоко сидит в человеке, обрастает мыслями и чувствами, очень многое уходит в глубину, в размышления в попытке понять, зачем была засекречена смерть Гитлера, почему не было объявлено? Другая важная тема — это последствия умолчания для истории. Никому, даже Сталину не позволено вмешиваться в историю, утаивать что-то, подстраивать историю под себя. Книга обновлена уже очень пожилым человеком, Елена Ржевская вернулась к тому, что видела молодой, и дописала свои мысли по этому поводу — с накопленным опытом, оглядываясь на все.

— В новое издание вошли записки помощницы стоматолога Гитлера Кете Хойзерман, никогда не публиковавшиеся ранее. Как удалось их получить?

— В архиве Ржевской хранились написанные на немецком языке короткие, но очень выразительные воспоминания Кете. Они попали к Елене кружным путем — через человека, который в 70-е годы общался с Кете, она ему отдала эти записки. И спустя еще 20 лет, в 90-е, этот человек — историк Лев Безыменский — отдал их Ржевской, сказав: "Тебе это будет интересно, ты про нее писала". Эти воспоминания напечатаны на машинке, Кете сделала несколько экземпляров, один отдала своей племяннице, второй — Безыменскому. Возможно, были и другие экземпляры, но этот текст никогда нигде в мире не публиковался…

Издательство сделало великую вещь: они нашли дочь племянницы Кете. Детей у Кете не было, но была любимая племянница, она умерла в 2017 году, и ее дочь дала разрешение на перевод на русский язык и публикацию этих воспоминаний. Она также дала несколько фотографий Кете.

Это небольшой текст, но очень выразительный. Беспартийная женщина, политикой не интересующаяся, описывает последние дни жизни в бункере перед капитуляцией Германии, как они пытаются убежать из бункера под бомбежкой. Потом про опознание зубов. И затем очень кратко, немного с ехидством, описывает, как ее забрали в СССР и посадили, как она работала в лагере, это буквально несколько страниц.

— Воспоминания Кете и Ржевской об опознании зубных протезов совпадают?

— Да, в какой-то момент сходятся два голоса. Там есть эта сцена, когда она описывает, что увидела наших военных и среди них светловолосую женщину, как я понимаю, Елену.

— Ее воспоминания не издавались в Германии?

— Нет, она вообще оказалась человеком, совсем не жаждущим публичности. Кете Хойзерман вернулась в Германию после лагеря, ее тотчас опросили. Так полагалось, вернувшихся сразу опрашивали. Она дала показания, что опознавала Гитлера, за что и была арестована. Потом, в 1964 году, она дала перед судом показания, тогда же у нее взяли единственное интервью, и больше она нигде и никогда не публиковалась. Кете просила после ее смерти все бумаги уничтожить, оставить только фотографии на память.

В 2016 году Нина Беляева сделала фильм о Кете. Она нашла племянницу Ингеборгу, тогда она еще была жива... В кадре я и она читаем эти воспоминания. И мы убедились, что у нее, и у меня в руках одинаковый текст. Но тогда племянница не давала разрешения на публикацию, потому что не было желания публиковать вообще. Это скорее домашняя, семейная история. Вот и сейчас мы думали, что родственники Кете станут препятствовать. Но Ингеборга умерла, а ее дочь сказала: "Да, конечно, это будет память о том, как она пострадала, она должна рассказать свою историю".