Карин Кнайсль: у Путина хорошее чутье, он понимает природу человека

Об умении Владимира Путина сглаживать ситуации, развитие которых не всегда можно контролировать, хорошем чутье и чувстве юмора президента, а также упущенном Европой времени из-за неспособности услышать идеи Путина, которые он озвучил в Берлине еще в 2001 году, в интервью для проекта, посвященного 20-летию Путина во главе страны, рассказала бывший министр иностранных дел Австрии Карин Кнайсль. Проект включает в себя серию интервью с российскими и зарубежными политиками, общественными деятелями и спортсменами, которые знают Путина долгие годы. Беседовала корреспондент РИА Новости в Вене Маргарита Костив.

— Президент России Владимир Путин уже 20 лет у власти. Что вы думаете о нем как о политическом лидере и его роли в мировой истории?

— Я могу сказать как наблюдатель за происходящим со стороны, прежде всего в международной энергетической политике. Я всегда с большим интересом наблюдала за тем, как он, хорошо разбирающийся в энергетической теме, четко распознавал устоявшуюся тенденцию. Мне всегда было интересно за этим наблюдать, потому что Владимир Путин действительно в состоянии мыслить в геополитическом ключе, видеть большие причинные связи в историческом, географическом контексте и применять соответствующие меры, чтобы сгладить определенное развитие ситуации. Это не всегда можно контролировать, потому что на ситуацию влияет слишком много факторов. Сгладить ее можно, если держать в голове геополитическую картину, и Путину это как раз удается, на мой взгляд.

— Вы неоднократно встречались с Путиным. Можете вспомнить интересные, примечательные моменты?

— Мы несколько раз говорили, и, как всем известно, он был гостем на нашей свадьбе. Если говорить о примечательных моментах, я бы сказала, что возможность интересно общаться с кем-то высокого уровня всегда обогащает и вдохновляет меня, сам факт разговора по существу, когда ты можешь узнать новую точку зрения на разные вещи. Именно такими и были разговоры с президентом Путиным. Это были просто в высшей степени интересные, содержательные беседы, которые мне доводилось с ним вести в роли министра, а также до этого периода и после.

— Была ли у вас возможность в ходе ваших бесед лучше узнать Путина не только как политика, но и как личность? Как бы вы его охарактеризовали?

— Я бы охарактеризовала его как человека высокой квалификации, обладающего всеобъемлющими знаниями. Я всегда говорила: чтобы понимать политику, нужно понимать природу человека. И я думаю, что Владимир Путин как раз относится к тем политикам, главам государств, которые прекрасно понимают природу человека. Есть что-то, из чего она складывается, более или менее схожее в глобальном контексте. У Владимира Путина просто очень хорошее чутье.

— Мы уже затронули тему свадьбы. Тот факт, что Путин был вашим гостем, вызвал резонанс.

— Я пригласила его в первую очередь для того, чтобы он разделил радость со мной и моим мужем. То, что он тогда приехал, было огромной неожиданностью. И уже в тот момент, когда я получила от него согласие, я поняла, что нужно рассчитывать на ту реакцию, которая в итоге и последовала. Но если ты кого-то пригласил, ты уже сделал это. И я была на многих скучных свадьбах и могу сказать, что моя была самой веселой и красивой из тех, на которых мне довелось быть. Президент Путин создал такое настроение музыкой, с которой он приехал, тем, что просто спонтанно вместе с нами праздновал, станцевал, произнес от себя лично очень приятную, милую речь — все это важные моменты, которых я не хотела бы лишиться и, думаю, гости на моей свадьбе тоже. Расчета не было. Это было спонтанное приглашение, я не знала, примет ли он его, ни о каком расчете речи нет. И когда он согласился, я знала, что мне лично стоит ожидать сильной реакции.

— Пригласили бы вы российского лидера снова, ожидая такой же реакции?

— На этот вопрос я не могу ответить, потому что я ничего не просчитываю, как минимум в том, что касается подобных вещей. Возможно, я делаю расчет, составляя анализы, но в своей жизни. Я пригласила президента Путина, чтобы разделить радость. Тогда многие критиковали мой книксен. Но многим людям просто не хватает знаний о том, что мы в Европе называем старой школой. Когда партнер делает поклон, я отвечаю комплиментом — книксеном. Это у нас внутри, нас так учили, такова традиция. Президент Путин как раз знает ее. Осталось не так много джентльменов, знающих эту традицию.

— Планируете ли вы новую встречу с Путиным?

— Лично я ничего не планирую. Если президент Путин пригласит меня на разговор, я, конечно, приму приглашение с большой радостью. Но у него много дел, а я в данный момент только книги пишу.

— Российский президент хорошо говорит по-немецки. Как для вас звучит его речь? Слышно ли по акценту, что он из России?

— Он очень хорошо говорит по-немецки. Акцент для меня не так важен, как сам голос. У президента Путина тихий, спокойный голос, деловой тон. И я постоянно замечаю, что в СМИ и на конференциях зачастую его речь переводят совсем иначе — с точки зрения тембра голоса, акустики. Я не думаю, что это в порядке вещей, ведь голос очень многое передает. На меня лично сильное впечатление произвела его речь в германском бундестаге вскоре после теракта 11 сентября 2001 года. Я переслушивала его речь пару лет назад, когда готовила по этой теме текст. Его речь была такой восхитительной, не только потому, что она произносилась на немецком языке в германском бундестаге, но и с точки зрения ее содержания. На планы, идеи, которые он предлагал немецкому парламенту, а вместе с ним и всей Европе, тогда никто должным образом не смог среагировать. Это очень досадно, потому что президент Путин своей речью, своими предложениями шагнул далеко вперед. Он был смелым, он выступил с предложением. И предложение не поддержали. Вместо того чтобы принять эту новую идею, мы просто впустую потратили время. А ведь германский бундестаг был очень важным местом с символической точки зрения: это не была встреча президента с канцлером, его речь была в действительности направлена на всю немецкую общественность, законодательную власть, парламент.

— Почему, на ваш взгляд, Путин пользуется такой популярностью у обычных европейцев? Возможно, они устали от псевдотолерантности?

— Популярность Владимира Путина объясняется тем, что он ведет рациональный курс. В ходе наших бесед и наблюдений за его речами, действиями постоянно замечала, что президент Путин не обходится без доли юмора, что лишь немногие могут себе позволить. Юмор может позволить себе тот, кто немного выше ситуации.

— Вы согласны с высказыванием президента Франции Макроном о смерти мозга НАТО?

— Я думаю, смерть мозга еще хуже, чем просто смерть. И это высказывание еще хуже, чем высказывание Трампа о том, что НАТО устарела. Ситуация в НАТО такая же, как и во всех альянсах, когда-либо существовавших в истории. Члены этого альянса уважают и используют его до тех пор, пока он им нужен. Так было с альянсами в ХIХ веке, в ХХ веке в ходе Второй мировой войны — все они когда-то исчезли. Альянсы отвечают интересам определенной эпохи, и когда они отпадают, ставится вопрос о необходимости организации. Я думаю, в НАТО задаются этим вопросом уже много лет. Если вернуться к эпохе 2002-2003 годов, началу войны в Ираке, незадолго до этого НАТО уже была близка к взрыву. В НАТО очень много трещин, которые с тех пор еще больше углубились. И дело сейчас не только в Турции.

Что касается высказывания Макрона, его позиция типична для французских голлистов (последователи политической идеологии, основанной на идеях Шарля де Голля — прим. ред.). То, что в свое время пропагандировал Шарль де Голль, сейчас хотел бы делать и Макрон, когда он говорит: "Мы должны сотрудничать с Россией". Де Голль всегда больше смотрел на Россию, нежели на США. Де Голль, как и Жак Ширак, не был убежденным сторонником трансатлантического партнерства. Оба смотрели больше на Европу, при этом имея в виду и Россию. У движения Макрона нет четкой идеологии, в нем нет политических идей, которые складывались годами. И у меня такое впечатление, что Макрон просто снова использует голлизм, старую идеологию Шарля де Голля, особенно сейчас, когда речь заходит о России, потому что многим французам это по вкусу. Я думаю, таким образом Макрон жонглирует в своей текущей политической линии. Но может ли это действительно быть претворено в жизнь и насколько на это стоит полагаться, совсем другой вопрос.