Александр Хинштейн: Росгвардии нужна открытая информационная политика

В России необходимо установить персональный уход за каждым из фронтовиков, а также возродить движение следопытов, члены которого добивались бы посмертного награждения героев Великой Отечественной войны, считает зампредседателя комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, замсекретаря генсовета "Единой России", координатор партпроекта ЕР "Историческая память" Александр Хинштейн. В интервью РИА Новости он рассказал о новых законодательных инициативах своего комитета, об обновлениях, в которых сегодня нуждается "Единая Россия", а также о том, как формировать позитивный имидж Росгвардии в глазах россиян.

— Недавно и Государственная дума и Совет Федерации поддержали ваш проект, который наделяет шесть силовых ведомств правом сбивать дроны-нарушители. Когда готовилась эта инициатива, вы отмечали, что в нижнюю палату парламента могут внести законопроект о борьбе с нелегальными беспилотниками в водной среде. Расскажите об этом проекте.

— Законопроект готов, мы ждем сейчас отзыв главного правового управления президента. Не исключено, что нам придется еще его доработать вместе с коллегами из Росгвардии. Но концептуально он мало чем отличается от закона про беспилотники, потому что с точки зрения техники нет никакой разницы — беспилотник в воде или в воздухе.

Что касается структур, которые будут наделяться правом сбивать беспилотники в воде, здесь речь идет о войсках национальной гвардии, потому что на них на сегодняшний день возложена задача по обеспечению безопасности Крымского моста и его инфраструктуры, а также на местах плавучих стоянок атомных станций. Я думаю, что в первом квартале 2020 года мы несомненно его внесем, как только окончательно согласуем его с коллегами. Крымская бригада по охране моста сформирована, мост уже построен, в ближайшее время у Росгвардии должен быть весь инструментарий для защиты безопасности.

— После инцидента в колледже Благовещенска вновь встал вопрос о качестве работы ЧОПов. Вы говорили, что профильный комитет готовит законопроект, который отрегулирует работу этих предприятий. Расскажите поподробнее об этом проекте.

— Подготовлен большой законопроект о частной охранной деятельности. Мы считаем необходимым разделить существующую сегодня нормативную базу, потому что с 1992 года действует закон о частной детективной и охранной деятельности. Но, конечно, детективная и частная охранная – это совершенно разные виды деятельности. Возможно, на старте, в начале девяностых, когда все это было еще экзотично, ново, что-то общее здесь виделось. Сегодня мы четко понимаем, что задачи, функционал у них совершенно разные. Да и масштабы разные: у нас менее тысячи частных детективов на всю страну, тогда как в 23 тысячах частных охранных организаций работают свыше 600 тысяч человек — в два раза больше, чем весь личный состав Росгвардии.

Этот закон не будет революционным. Мы переносим на него значительную часть положений существующего закона, но, конечно же, корректируем их, исходя из примет сегодняшнего времени. Например, в законодательстве отсутствует понятие телохранителей. Сегодня все поголовно обходят эту норму, потому что ни у кого нет и не может быть договоров на охрану жизни и здоровья лица. Все договоры заключаются на охрану имущества. Но это же лукавство. Поэтому в нашем законопроекте такая категория появляется. Кроме того, мы более детально прописываем и ответственность, и полномочия частных охранников, потому что сегодня частные охранные организации очень активно вовлекаются в работу правоохранительной системы, участвуют в охране общественного порядка. И этот механизм мы тоже прописываем, в том числе и ответственность за нападение на частных охранников.

Что касается вопросов, связанных с охраной школ. Это проблема не закона, а иных нормативных актов, в первую очередь распоряжений правительства, потому что оно, исходя из требований закона, устанавливает критерии по отбору таких организаций. Наша позиция здесь полностью совпадает с позицией Росгвардии и основывается на двух постулатах. Первое — необходимы дополнительные требования к частным охранным организациям, претендующим на заключение госконтракта по охране образовательного учреждения. Необходимо уйти от критерия цены, когда именно дешевизна предполагаемых услуг становится главной. Надо прописать в этом распоряжении дополнительные условия, включая профессиональную пригодность, соответствующий опыт работы. И второе — надо установить минимальное и максимальное пороговые значения стоимости контракта. Это сделать не сложно. Более того, такие расчеты сегодня сделаны Росгвардией вместе с негосударственным сектором безопасности, с ассоциацией частных охранных организаций, с их координационным советом. Есть экономически обоснованный расчет: сколько стоит один пост в месяц, его минимальная и максимальная цена. Сегодня же повсеместно идет демпинг. В результате на этот рынок заходят непрофессионалы, и зачастую на охране школ находятся не охранники, то есть не люди, проходящие определенную профессиональную подготовку и переподготовку, сдающие экзамены на право пользования специальными средствами оружия, ежегодно проходящие медосмотр, — там находятся работники частных охранных организаций, не имеющие на это вообще никаких полномочий. И это происходит потому, что на торги выходят непрофессионалы, которые просто обрушивают цены, опуская их ниже рентабельности. Ни одну серьезную частную охранную организацию не устроит такая ситуация. Мы за то, чтобы начальные цены были зафиксированы, и ниже них опускаться было бы невозможно. Но тогда у государства, в свою очередь, появится право требовать с частных охранных организаций работу по полной программе.

— В середине октября на пленарном заседании Госдумы вы обратили внимание на ситуацию вокруг приватизации одного из предприятий по производству протезов и технических средств реабилитации. Также было дано протокольное поручение профильному комитету изучить вопрос на предмет исполнения антикоррупционного законодательства. Есть ли уже результаты этой работы?

— К сожалению, те ответы, которые комитет в рамках работы над поручением получил из Генеральной прокуратуры, из прокуратур субъектов федерации и из Министерства труда, носят достаточно формальный характер. И вряд ли могут нас удовлетворить. Поэтому я, как инициатор этого процесса, профильный комитет и коллеги эту ситуацию не оставим в покое и будем заниматься ей дальше.

— Вы сообщали, что готовите законопроект, который, в частности, будет регулировать аспекты кадетского образования в России. Расскажите подробнее про эту инициативу.

— Тема кадетского образования для меня очень близка: я инициатор и организатор создания двух кадетских корпусов: в Нижегородской области, где я работал ранее, и в Самаре, где я работаю сейчас. У нас во многих федеральных силовых структурах есть довузовские образовательные учреждения. В первую очередь, конечно, в Министерстве обороны, в МВД, в ФСБ, в СК, есть кадетский корпус в Росгвардии, и в ближайшее время (документ находится в правительстве) появится второй в Пермском крае, в планах открытие третьего кадетского корпуса. Престиж кадетского образования очень высок. Например, фактический конкурс для приема в кадетку Росгвардии в Москве — 62 человека на место, поэтому мы собрали круглый стол для того, чтобы послушать всех: какие проблемы существуют, и что нужно решать.

Проблем много. Одна из них — на сегодняшний день в законодательстве вообще отсутствует понятие кадетского образования. И так быть, конечно же, не должно. Отсутствует законодательно выстроенная прямая вертикаль между кадетскими, суворовскими, нахимовскими образовательными учреждениями и высшими учебными заведениями силовых ведомств, хотя понятно, что кадетки в первую очередь нацелены на подготовку будущих офицеров для военной и иной государственной службы, и это главная их задача.

Необходимо повышать престиж этого образования. Среди наших предложений — ввести приоритетный прием в кадетские учреждения для детей погибших военнослужащих и сотрудников. Мы также обсуждаем, но пока это еще в дискуссионной стадии, возможность поступления в приоритетном порядке детей погибших военнослужащих и сотрудников в военные специальные высшие учебные заведения. И мы не открываем здесь ящик Пандоры, потому что право поступления без экзаменов сегодня уже дано целому ряду категорий граждан.

Мы говорим о необходимости и усилить меры дисциплины, потому что одна из проблем, с которой сталкиваются все без исключения федеральные суворовские, кадетские и нахимовские училища, — оттуда невозможно отчислить даже самого отпетого хулигана, который тащит за собой весь класс, потому что закон об образовании запрещает отчисление без согласия родителей учащихся до 15 лет. Но родители в 99% случаев такого согласия не дают, потому что детей они отдают в суворовские и кадетские училища, чтобы из них там "сделали людей". Но это неправильно. Ведь кадет — это пусть и школьник, но он носит военную форму, отдает воинское приветствие, живет по уставу образовательного учреждения. Но что делать, например, с кадетами-клептоманами? Завести дело нельзя, поскольку они несовершеннолетние, отчислить тоже нельзя.

Поэтому мы предлагаем все-таки внести изменения в закон, и все без исключения начальники кадетских, суворовских училищ, все силовые ведомства и Министерство просвещения однозначно говорят, что это нужно делать, конечно, при соблюдении конституционного права ребенка на образование. В законопроекте, который мы подготовили, прописывается механизм, гарантирующий, что в случае, если ребенок отчисляется, он зачисляется в другое образовательное учреждение. Но мы не хотим вносить только эту норму. Мы все-таки хотим сделать большой закон, который сумеет решить ряд существующих проблем. Здесь нам предстоит непростая дорога, сроки внесения пока назвать не могу. Но мы уже получили положительные отзывы всех силовых ведомств, а также Министерства просвещения.

— Какие инициативы вы готовите или планируете готовить на будущий год?

— Инициатив много, и будет еще больше. Например, мы подготовили законопроект, который наделяет субъекты и муниципалитеты полномочиями выделять служебное жилье для участковых и уполномоченных полиции. Это очень актуальная тема, потому что после 2017 года регионы и муниципалитеты лишились таких полномочий. Сегодня участковым могут выделять жилье только из служебного фонда МВД, но далеко не во всех регионах, а тем более муниципалитетах такие фонды созданы. Поэтому, несмотря на запрет, начиная с 2018 года и по сегодняшний день муниципалитеты субъектов продолжают выделять служебное жилье участковым, которые, в свою очередь, заинтересованы в нахождении на своей территории. МВД, разумеется, поддерживает эту инициативу, также у меня есть положительный отзыв Минфина.

И если мы говорим о полиции в целом, то еще одна инициатива, над которой мы работаем, — это возможность для регионов выделять средства на доплаты сотрудникам. Сегодня в законе о полиции заложен принцип одноканального финансирования — только из средств федерального бюджета. Но мы видим, что во многих регионах все равно по факту выплаты идут, например, в Москве. Но эти выплаты осуществляются через не очень прозрачные схемы: в Москве сотрудники получают выплаты как нуждающиеся. Сегодня мы ведем с Минфином диалог о том, чтобы дать такие полномочия регионам, потому что как минимум 25-30 регионов готовы обеспечивать выплаты сотрудникам, но для этого у них должны быть правовые основания.

— В 2016-2018 годах вы занимали должность советника директора Росгвардии. Какие шаги сегодня необходимы для формирования позитивного имиджа ведомства и его сотрудников в глазах россиян?

— Я проработал в этом ведомстве два года, почти с момента основания, и многие процессы хорошо понимаю изнутри. Здесь есть как объективная, так и субъективная стороны. Надо понимать, что Росгвардия всегда будет негативно, критически восприниматься либеральной средой, потому что в их глазах это путинская опричнина. Тем более возглавляет ее бывший начальник службы безопасности президента Виктор Золотов, доверенное лицо президента. Так что негатив в адрес Росгвардии был неминуемой участью, понятной изначально. В этом смысле мы ничего с оппонентами не сделаем: служба все равно будет для них враждебной, потому что именно сотрудники и военнослужащие Росгвардии разгоняют митинги, задерживают протестующих. Именно после летних акций оппозиции, собственно, и возрос градус страстей.

Но это не означает, что в Росгвардии не происходит сбоев, или что вся критика в ее адрес необоснована и исходит от наших оппонентов. Конечно, нет. Росгвардия — такое же ведомство, как и все остальные. И она создана на базе вышедших из МВД подразделений и служб. Внутренние войска занимают в ней половину, а вторая половина – вневедомственная охрана и другие полицейские подразделения. И все проблемы, которые были в МВД, автоматически перешли, конечно же, в Росгвардию. Да, была сделана попытка отсечь каких-то недобросовестных людей, тех, кто изначально негоден к службе по моральным и деловым качествам. Но Росгвардия получила то, что получила. И дальше большая работа предстоит по наведению порядка внутри и по очищению системы эволюционным путем.

На Росгвардию возложены более 30 самых разных задач. И когда я сегодня читаю в соцсетях, что росгвардейцы ни для чего не нужны, и все, что они умеют, – это молотить дубинками невинных людей на митингах, я понимаю что это в том числе результат недостаточной информированности общества о том, чем же занимается Росгвардия. Каждый день сотрудники СОБР Росгвардии идут на задержание опасных преступников, освобождение заложников. Каждый день военнослужащие спецназа Росгвардии идут на какие-то боевые задания. Сотрудники Росгвардии ежедневно спасают жизнь огромному числу людей, но об этом пишут и говорят куда меньше, чем о действиях росгвардейцев на митингах. Необходимо проводить максимально открытую информационную политику, рассказывать обществу и журналистам, что все-таки делает Росгвардия. Нужно больше прямых ответов даже на неудобные вопросы.

Что касается действий сотрудников Росгвардии на протестных акциях, в ведомстве сейчас обсуждается вопрос создания общественного совета. Мне кажется, что члены такого общественного совета могли бы присутствовать на проведении санкционированных или несанкционированных мероприятий и своими глазами видеть, что там происходит.

Еще один важный момент — отсутствие профессиональной контрпропаганды. Ведь если к тебе подойти и плюнуть в лицо, но это не будет зафиксировано, а потом подойти и зафиксировать твою реакцию, со стороны это будет выглядеть однозначно. Я считаю, что те непростые моменты, которые имели место в прошлом году, это повод для работы над ошибками, и я убежден в том, что коллеги эту работу очень серьезно проводят, и в следующем году ситуация поменяется.

— В "Единой России" вы курируете работу партпроекта "Историческая память". Расскажите о планах проекта на 2020 год. Какие есть задумки в преддверии 75-летия Победы в Великой Отечественной войне?

— В будущем году мы намерены реализовать целый ряд проектов. Первый — это уже известная акция "Диктант Победы": тест на знание истории Великой Отечественной войны. В этом году мы проводили ее впервые, и результаты превзошли все наши самые смелые ожидания: более 150 тысяч участников на 1373 площадках во всех регионах страны и в 23 государствах мира плюс первые строки интернета. В 2020 году рассчитываем вывести "Диктант" на новый уровень: не менее шести тысяч площадок во всех городах и поселках с населением от пяти тысяч. Расширим и иностранную географию, чтобы в проекте приняли участие все страны, так или иначе боровшиеся с Гитлером. Здесь нашим партнером выступает Россотрудничество. Победители, напомню, получают ценные призы и комплекты книг. Десять федеральных победителей поедут также на юбилейный парад в Москву 9 мая на Красной площади.

Второй проект, который мы запускаем в следующем году, это конкурс школьных музеев и уголков славы, посвященных войне. Я много бываю в школах, лицеях, техникумах и часто вижу действительно интересные музеи, которые ребята делают своими руками. И это здорово, у них пробуждаются интерес и особое отношение к истории, к войне и к памяти о ней. В компетентное жюри конкурса войдут директора ключевых музеев, специалисты в области истории, культуры. Жюри будет оценивать и качество экспозиции, и использование интерактивных возможностей, охват, тематику, вовлеченность школьников. Победители получат денежные гранты, но строго под развитие музея. Заявка на использование гранта также будет иметь значение. Для школ, особенно сельских, деньги весьма приличные: за первое место (их будет 15) – 500 тысяч, второе (30 грантов) – 300 тысяч, третье (45 грантов) – 200.

Не могу не отметить, что сегодня очень активно развивается поисковое, волонтерское движение. Но в советское время было очень мощное движение следопытов: школьники, молодежь восстанавливали какие-то страницы прошлого, в том числе имена безвестных героев. Школьные краеведческие музеи могли бы стать важным звеном в этом направлении. Мы могли бы подумать о восстановлении движения следопытов, чтобы волонтеры и поисковики занимались еще и восстановлением исторической справедливости, например, добивались посмертного награждения героев.

Кроме того, у нас с каждым днем становится все меньше фронтовиков. По состоянию на 1 ноября 2019 года — без малого 63 тысячи участников и инвалидов войны. Мне кажется, будет справедливо, если за каждым из фронтовиков партия сумеет установить персональный уход, закрепить волонтеров, активистов, партийцев, чтобы можно было решать любые проблемы и сложности, которые появляются у фронтовиков.

— На съезде "Единой России" вы были избраны заместителем секретаря генсовета партии. Какие цели и задачи ставите вы себе на новой должности и как планируете их решать?

— Наша общая цель — упрочить политические позиции "Единой России", повысить уровень общественного доверия к власти в целом и к ЕР в частности, поскольку она воспринимается гражданами именно как партия власти. В этом есть свои плюсы, но есть и свои серьезные минусы, потому что любые непопулярные решения власти, любые ее ошибки от муниципального до федерального уровня так или иначе все равно ложатся на партию, даже в тех ситуациях, где партия ни сном, ни духом. Поэтому мы должны объяснять, рассказывать, показывать людям, что такое "Единая Россия", что она делает, кто в ней состоит.

Когда люди, жившие в Советском Союзе, вспоминают прошлое, очень часто слышишь: вот, раньше можно было найти управу. Действительно, существовала целая система государственных и окологосударственных структур, куда каждый мог прийти, пожаловаться, будучи уверенным, что его жалоба не останется без внимания. Сегодня людям зачастую не к кому апеллировать, рассчитывать не на отписки, а на реальное разбирательство, объективность. И это поле деятельности для партии. Если у каждого партийца будет за спиной хотя бы одна история, когда он кому-то пришел на помощь, то и отношение к партии изменится, да и сама жизнь поменяется.

В партии я курирую деятельность рабочей группы генсовета по поддержке гражданского общества. И моя задача – помочь выстроить максимально эффективный диалог с гражданским обществом, привлекая его к решению и обсуждению самых насущных вопросов. Неправильно, неверно и глупо уходить от каких-то острых вопросов, от проблемных тем. Наоборот, нужно в них погружаться, открыто обсуждать, искать пути решения. После каждого приема в округе я, например, обязательно выезжаю на место, где возникла какая-то значимая проблема, собираю жителей, представителей власти, зачастую прямо на улице или во дворе. Практически всегда удается найти компромиссное решение, потому что с людьми нужно говорить открыто, а не прятаться по кабинетам.

Вот сейчас есть первая задача в моем новом качестве: разобраться с проблемами вокруг массовых захоронений репрессированных. Такое поручение на заседании Совета по правам человека президент дал Госдуме. Уже в январе мы соберем первое заседание рабочей группы, куда войдут не только депутаты-единороссы, но и члены СПЧ, общественники. Мы намерены пригласить к участию в группе всех конструктивно настроенных людей, включая "Мемориал". Проблема действительно серьезная, большая, и нам предстоит выработать целый ряд предложений: реестр массовых захоронений, статус этих мест, порядок их передачи под охрану профильным ведомствам. Надеюсь, с поручением Владимира Путина нам удастся справиться.

— На съезде "Единой России" неоднократно упоминалась необходимость обновления партии, по-вашему, в каких направлениях нужно корректировать или реформировать ее деятельность?

— Первое — максимально прямое общение с людьми, реагирование на все возникающие проблемы и вызовы в режиме 911. Нельзя огораживаться от людей — большинство претензий граждан связано именно с этим. Когда люди приходят на прием к депутатам, вместо помощи получают отписку, у них от этого пропадает доверие. Оппозиции проще, потому что критиковать всегда легче, чем сделать что-либо.

Конечно, нам необходимо обновление. И это обновление нужно проводить путем не искусственного, а естественного отбора. Нужно сделать так, чтобы люди хотели идти в партию, видя, что она дает им реальную возможность для самореализации, для саморазвития. Я бы очень хотел, чтобы в партию пошла молодежь, и в том числе люди, имеющие свою собственную позицию, пусть не всегда удобную. Ведь это неправильно, когда все послушные и ходят строем.