00:05 29.11.2019
(обновлено: 11:47 29.11.2019)
Сергей Собянин: люди должны работать там, где живут
Интервью мэра Москвы Сергея Собянина РИА Новости
Читать ria.ru в
Мэр Москвы Сергей Собянин рассказал в интервью РИА Новости о развитии системы здравоохранения столицы, рекордных темпах строительства метро, запуске системы распознавания лиц и открытии МЦД-3, а также объяснил, почему 31 декабря в Москве не может быть выходным днем. Беседовали генеральный директор МИА "Россия сегодня" Дмитрий Киселев и руководитель группы "Новости Москвы" РИА Новости Дарья Еременко.
Дмитрий Киселев: Мы здесь, чтобы обсудить важнейшие проблемы Москвы и пройтись по ним. Спасибо за то, что вы согласились на столь, как я думаю, острый разговор. И если с чего-то начать, то какая самая острая проблема в Москве, на ваш взгляд?
— В Москве острые проблемы, они чередуются в силу того, что одни проблемы уходят, другие остаются более актуальными. Но вообще, есть такая классика жанра, когда запросы формируются исходя из того, что ты делаешь. Чем больше ты делаешь, тем больше запросная позиция. И это слава богу, иначе мы бы жили, наверное, в каменном веке, если бы не было этого драйва развития общества, запроса его на развитие. Сегодня одна из таких главных тем, которая является — я не скажу, что острой, но она востребованная, наиболее востребованная, — это развитие здравоохранения. Это, в общем, неслучайно — в силу того, что у нас резко меняется демография, структура населения. У нас уже полмиллиона жителей Москвы — это люди старше 80 лет. В то же время появляется около 100 тысяч новых москвичей каждый год. И вот эта демография: с одной стороны, совсем маленькие москвичи, которым требуется специальный уход, а с другой стороны — пожилое население. Все это формирует новый запрос на здравоохранение.
Дмитрий Киселев: Но вы сами связали остроту этой проблемы либо, наоборот, запрос на ее обсуждение с тем, что уже много сделано. И что, возникает некая ненасытность, что ли, у людей? Что сделано и что вы планируете дальше?
— Что у человека может быть дороже, чем его здоровье? Конечно, если мы посмотрим проблему номер один, которая была лет семь тому назад, это, безусловно, была транспортная проблема. Она вообще в отрыве от всего, на вершине. Сейчас, так как она сместилась вниз, следующая проблема начинает подпирать. Конечно, много сделано в области модернизации, строительства, оснащения оборудованием и так далее. Но тем не менее, я уже сказал, здравоохранение остается сегодня одним из главных запросов общества, что вполне нормально. И я считаю лично для себя, что это та проблема, которой нужно лично заниматься, и она должна быть одной из ключевых в городском хозяйстве.
Дмитрий Киселев: Ну а на что люди жалуются? Вы же следите, у вас постоянно есть такая обратная связь, вам это интересно?
— Если посмотреть опросы, это такая удивительная картина. Когда человека спрашивают на выходе из больницы, из поликлиники, процентов 70-80 говорят, что все хорошо: "Спасибо, замечательно". Если даже главный врач после прихода человека в поликлинику шлет ему СМС: "Иван Иванович, напиши, что тебе не нравилось? Может быть, какие-то жалобы и так далее". Под 90 процентов говорят, что все хорошо, спасибо. А если мы начинаем опрос на улице и спрашиваем людей, как вы относитесь к здравоохранению, то в лучшем случае половина говорят о том, что в принципе нормально, но тем не менее проблем хватает. И если информационную мишуру отодвинуть в сторону и посмотреть реально — какие проблемы, на что конкретно есть запросы,— то, конечно, в первую очередь — это амбулаторное звено, поликлиники. Хотя и в стационарах есть много проблем, но в первую очередь именно первичное звено. Почему? Потому что в стационары человек раз в год, а то и раз в три, раз в пять лет, в зависимости от поколения, от возраста, обращается, то в поликлиники практически каждый москвич, каждый год как минимум хотя бы раз обратился. Либо он пошел за справкой, либо он с какими-то простудными заболеваниями обратился, либо какие-то хронические болезни и так далее. У нас в год оборачиваемость пациентов в поликлиническом звене, только в наших поликлиниках — больше 100 миллионов посещений.
Дмитрий Киселев: Сто миллионов в год?
— Да, это астрономическая цифра, и, естественно, когда ты заходишь в поликлинику вживую, то видишь там, как в метро, движение. Естественно, что там много проблем. Много чего сделали: электронную запись, снизили время ожидания врача, в разы время сиденья под дверью снизили и так далее, и тому подобное. Тем не менее есть запрос, он для нас понятен. В первую очередь жалуются на что? Что вот наша районная поликлиника, она как была лет 50 лет назад в этом убогом здании, так она и осталась. Вроде вы что-то рассказываете, а вот это здание, оно такое, какое было, — это раз. Во-вторых, ну мне хочется, чтобы узкие специалисты как можно ближе ко мне были, в районной поликлинике, не в центральной где-то, а вот здесь вот, рядышком. Плюс не всегда оборудование уже соответствует запросам, которые есть: часть — старое оборудование, часть морально устарела. И над этим, конечно, надо работать. Поэтому мы ввели сейчас "Стандарт-2" в московской поликлинике, обсудили его с жителями, со специалистами и начали реализацию. Что это такое? Это строительство новых клиник, где-то около трех десятков, это около полутора сотен капитально отремонтированных, из них больше 130 — это полностью модернизация поликлиники, с временным даже отселением, чтобы она могла быть комплексно отремонтирована. По сути дела, она превратится в новую современную поликлинику на базе тех старых, которые морально уже устарели. Большая работа, огромная. И плюс мы, не дожидаясь ничего, комплектуем районные поликлиники специалистами, которые больше всего требуются людям, которые постоянно требуются для обслуживания населения. Это где-то около 400 специалистов, мы определили, чего не хватает по тому стандарту, который мы установили. И вот где-то полторы сотни уже сегодня укомплектованы, дальше идет комплектация этими специалистами. Мы не берем абы кого, поэтому процесс такой небыстрый, но тем не менее он идет.
Дмитрий Киселев: Сергей Семенович, все же интересуются опытом мировых мегаполисов. Я понимаю, что нет универсальных моделей, но ведь есть страны, где вообще нет поликлиник в крупных городах?
— Я должен сказать, вы, вообще, знаете страны, где есть поликлиники? Я думаю, что если только на постсоветском пространстве. Их вообще не существует в том виде, который есть у нас. Ни в Германии, которая считается образцом здравоохранения, ни в Великобритании, ни тем более в Соединенных Штатах. И наверное, можно было бы подискутировать о том, что, может, давайте по их пути пойдем, давайте оставим одних врачей общей практики, а всех специалистов отправим в крупные стационары. Я против этого. Я считаю, что поликлиническая система, которая досталась нам еще с советского периода, это, можно сказать, национальное достояние. Потому что при таких объемах финансирования — оно у нас сегодня составляет где-то 3,5 процента ВВП, в то время как в Германии достигает 17 процентов, а эффективность здравоохранения сопоставима при этом — она как раз достигается за счет такой системы здравоохранения, которая максимально приближена к людям. Мне кажется, поликлиническое звено не только надо сохранять, но его надо модернизировать, улучшать и совершенствовать. Это очень важная история.
Дмитрий Киселев: Сергей Семенович, вот мы говорили о зданиях, об оборудовании, о стройках, но врач — это же главное, что есть в поликлинике, тот самый человеческий фактор. Как насчет квалификации врача?
— Врачевание — это как искусство.
Дмитрий Киселев: Да! Но все ли довольны квалификацией врачей? Довольны ли вы? И как можно повысить ее системными методами?
— Вот сегодня, когда уже и стены нормальные, и оборудование нормальное, в первую очередь, конечно, выступает вопрос квалификации специалистов, врачей. И это наиболее сложный вопрос, потому что оборудование ты можешь быстро запустить, закупить, а получить нового специалиста или переобучить старого — годы и годы требуются на это, это сложный период. Что мы сделали? Мы заключили соглашение с ведущими федеральными медицинскими вузами, чтобы на их базе повышать квалификацию, они очень неплохо движутся в этом направлении, особенно Первый мед (университет. — Прим. ред.): они сделали симуляционный центр — один из лучших в мире, сделали онлайн-образование, новые программы, достаточно активная работа идет. И мы, со своей стороны, ввели такой "Стандарт московского врача". По сути дела, мы задали планку европейского уровня. Когда мы спрашиваем: а какой врач должен быть? Мы определили планку вот такого уровня. И сегодня, я вам скажу, только единицы достигают при сдаче экзаменов этого уровня. Но мы тоже останавливаться на этом не можем, мы должны видеть: а основная масса врачей — какого уровня, какой квалификации? Поэтому мы создали свой аккредитационный центр, и после обучения в любой школе медицинской, либо в вузах, либо еще в каких-то структурах они должны прийти к нам и подтвердить свою квалификацию. И вот первые экзамены показывают, что есть достаточно большое количество врачей, которым требуется дообучение, с одной стороны. С другой стороны — это независимый контроль за качеством знаний. И это, конечно, будет потенциально подвигать людей самим доучиваться, дообразовываться, искать знания. Это очень важно. Независимый контроль — это самое важное.
Дмитрий Киселев: Типа ЕГЭ для врачей, получается?
— Получается так. Раньше как было? Вот он заключает соглашение с медицинским вузом, учится, проходит переквалификацию, дообучение и тут же сдает экзамен. Им же. Какой здравомыслящий вуз или структура будет отпугивать своих работодателей, по сути, которые платят деньги, и не принимать у них экзамены или сторожить на выходе?
Дмитрий Киселев: Сами себе ставить оценку.
— Конечно, это ненормальная история, это абсолютно ненормальная история. Поэтому мы создали независимый аккредитационный центр и говорим: "Коллеги, вы можете учиться где угодно, где вы считаете лучше, там и учитесь. Мы не предопределяем эту историю. Но сдавать экзамены должны в независимой комиссии — это очень важно".
Дмитрий Киселев: Но а все-таки, один из критериев эффективности медицины — это продолжительность жизни в Москве. Что с продолжительностью жизни в столице, успеют ли наши пенсионеры пожить на пенсии, тем более что пенсионный возраст стал выше в России?
— Я уже сказал, что количество людей, которым перевалило за 80, их около полумиллиона. Мы видим, что в течение нескольких лет это количество приблизится к миллиону. И продолжительность жизни уже сопоставима с европейскими городами. Даже в том же Берлине ожидаемая продолжительность жизни — 80 лет, в Москве — 78. И мы видим, что мы набираем каждый год почти по полгода плюсом к продолжительности жизни. И я уверен, что мы 80 лет тоже перешагнем скоро, через два-три года. В этом отношении, мне кажется, мы движемся очень высокими темпами, по крайней мере мы видим динамику в других городах мира, никто такими темпами не двигается. Понятно, что мы от низкой базы шли, и, достигнув планки, скажем, в 82 года, выше уже перепрыгнуть будет очень сложно. Но мы уже близки к европейскому уровню ожидаемой продолжительности жизни.
Дмитрий Киселев: То есть Москва будет в ближайшие годы городом 80 плюс по средней продолжительности жизни?
— Абсолютно верно. Вообще, по нацпроектам нам планка поставлена в 82 года. Но это сложная история. Потому что в целом по стране сделана планка в 80 лет, а для Москвы, с учетом высокой стартовой позиции, нам предлагают 82. Я с коллегами спорю, что нам это сложно будет достигнуть. Но они говорят, что Москве это по плечу. Посмотрим, будем стараться.
Дмитрий Киселев: Есть такое движение мировых городов Urban Health ("Городское здоровье"), куда, конечно, входит создание благоприятной городской среды. Участвует ли Москва в этом движении и как она выглядит на фоне остальных мегаполисов?
— Насколько я помню, это ооновское движение, оно создано в рамках ООН. И речь идет не только об общественной среде, а вообще в целом о развитии города. Они предлагают что сделать? Вот все, что вы сделаете в городе, буквально все или практически все, вы рассматриваете не просто как абстракцию некую, а через призму здоровья, психологического состояния людей, их ощущения жизни. И наверное, это правильно, потому что все, что делается в городе, делается для людей. Конечно, с такой точки зрения некоторые вещи смотрятся по-другому. Но когда специалисты анализировали Москву с точки зрения принципов Urban Health, то они, к удивлению своему, обнаружили, что большинство проектов, которые реализуются сегодня в Москве, вполне соответствуют, а иногда полностью соответствуют этим принципам. Как вы сказали уже — общественное пространство. Даже замена асфальта на гранит или бетонную плитку все равно уже значительно уменьшает испарения, которые идут от асфальта. Это уже принцип здорового города. Если мы их расширяем и даем возможность гулять по городу в комфортной среде, защищаем ее от автомобилистов, которые раньше наезжали на пешеходов и на тротуары, то это тоже Urban Health. Если мы создаем больше парков — это тоже здоровый город. Если мы сносим старые пятиэтажки, стены которых пропитаны испарениями или стоками, которые между стен накапливались за все эти десятилетия. Это просто нездоровое жилье. И когда мы строим новые, здоровые, качественные дома — это тоже элементы здорового города и так далее. Любой шаг можно рассматривать именно с этой точки зрения. Мне кажется, это очень интересный и правильный подход.
Дмитрий Киселев: Спасибо вам большое, я сегодня утром специально прошел по московским тротуарам — я это делаю регулярно — семь километров. И стало приятнее ходить, действительно. Все раньше скептически относились: зачем это расширяются тротуары, сужаются дороги и как это все будет? А на самом деле все получилось здорово, и с точки зрения здоровья, действительно, это такой важный городской фактор. Но мы уже подошли к транспорту, Даша продолжит по транспорту, вы будете под перекрестным огнем.
Дарья Еременко: Сергей Семенович, вот вы говорили, что транспортная проблема немного отошла на второй план в Москве, но тем не менее она для большого города в любом случае остается всегда актуальной, потому что у нас количество жителей растет, количество автомобилей ежегодно растет. Какова ваша стратегия в этом вопросе?
— В разное время разные специалисты предлагали разные варианты решения этой проблемы. Я много их слушал, много читал по этому вопросу. Считаю, что почти все из того, что они говорят, отчасти правильно. Я считаю стратегически важным развивать одновременно все, что улучшит движение. Это и пригородные электрички, и метро, и наземный транспорт, велосипеды, каршеринг и даже электросамокаты. Дмитрий Константинович (Киселев. — Прим. ред.), насколько я знаю, иногда зажигает. Это все очень важно, все элементы одновременно. Вот все, что можно сегодня сделать в нашем городе в этой области, мы это делаем, потому что, на самом деле, транспортная ситуация, транспортная инфраструктура для мегаполиса критически важна. Не будет ее — невозможно будет создать комфортный город как таковой, просто невозможно. Ни с точки зрения экологической, ни с точки зрения перемещения людей, доступности работы, сервисов, социальной сферы и так далее. Невозможно. И конечно, таким серьезным элементом решения транспортных проблем является градостроительная программа. Хотя она вроде, казалось бы, не относится к этому, на самом деле еще как относится. Надо двигаться к комплексному развитию города, в центре рабочие места не должны развиваться с такой динамикой, они должны оставаться на каком-то определенном уровне, а на периферии надо создавать рабочие места. Таким образом, люди должны работать там, где живут. По крайней мере, мы будем к этому стремиться. И вот за эти годы количество рабочих мест значительно увеличилось в так называемых спальных районах. Значительно увеличилось — объекты торговли, соцкультбыта, школ, детских садов и так далее.
Дмитрий Киселев: То есть они перестают быть спальными фактически?
— Они, во-первых, перестают быть спальными. А что это означает? Это означает уменьшение маятника ежедневной миграции, когда человек вынужден из своего района практически под сто процентов выезжать утром и возвращаться вечером. Наполнение каждого района и рабочими местами, и социальной инфраструктурой, торговой, развлекательной, сферой услуг как раз и создает такой сбалансированный город.
Дарья Еременко: А вот недавно у нас были наконец-то запущены центральные диаметры. Я думаю, все жители их очень ждали. Какого эффекта вы ожидаете от этого проекта, когда он окупится и какой диаметр будет следующим?
— Мне всегда нравятся москвичи, они зажигают в этом отношении. Наконец-то! Ты не успеешь объявить, на следующий год реализуешь — "Ребят, ну наконец-то!"
Дмитрий Киселев: Причем сначала еще могут скептически относиться, а потом уже сказать "наконец-то".
— А потом снова скептически: поспешили, надо было еще подумать, еще доделать. Такие проекты, вообще, реализуются десятилетиями, просто десятилетиями. Мы смотрим, как работают коллеги в других городах. Например, в парижской метрополии подобные проекты. Говорят: лет пятнадцать, даже толком еще не приступили. В Лондоне такой один проект уже реализуется больше десятка лет, тоже пока не запущен. Мы за два года якобы запустили, на самом деле да, мы идеологически запустили его и создали сквозные диаметры, но еще и предварительно большая работа была сделана. Мы давно уже занимаемся пригородным сообщением, строим дополнительные пути. До Одинцово построен четвертый путь, пятый путь, огромное количество железнодорожных мостов, платформ и так далее. И по другим направлениям тоже, по Ярославке: мы еще не запустили Ярославку как МЦД, но мы строим там новые главные пути, транспортно-пересадочные узлы. То есть идет подготовка, широкомасштабная такая подготовка всей инфраструктуры. И на ее базе уже можно соединять разрозненные диаметры, вернее разрозненные радиусы в диаметры. Такой действительно глобальный проект, который создает вообще новую реальность, когда из одного конца города в другой, из одного пригорода в другой можно, не выходя из вагона, проехать по разумной цене и с хорошей скоростью.
Дмитрий Киселев: То есть вы фактически скрестили пригородные электрички с московским метро и создали целый новый транспортный этаж, новый слой в транспортной Москве?
— Я уже занимался диаметрами, и мне попалась на глаза концепция генплана 37-го года или 36-го года с портретами Сталина, Кагановича. Я открываю страничку "Железнодорожный транспорт". Написано жирными буквами: главная проблема железнодорожного транспорта Москвы — это его тупиковость, когда все железнодорожные линии приходят на вокзал и останавливаются, не соединяясь с ветками, которые идут в другом направлении. Прошло почти сто лет, и мы реализовали эту мечту, когда соединили эти разрозненные ветки. Следующий этап — это третья МЦД, Зеленоградская ветка, которая пройдет, скорее всего, минуя уже теперь Ленинградский вокзал, на северо-восток Москвы. Это будет самый такой прямой диаметр, прямо вот диаметр в прямом смысле этого слова. Я думаю, на эту работу нам понадобится еще два-три года.
Дмитрий Киселев: Сергей Семенович, вот все-таки это же очень дорогостоящие проекты, это бешеные деньги, фактически это новая транспортная инфраструктура Москвы, новый этаж, как мы говорили, абсолютно новый слой. И на нас, наверное, смотрят люди в других городах, и существует такой, я бы сказал, расхожий стереотип, когда люди считают, что Москва высасывает деньги из России и вот жирует здесь, строит себе всякие диаметры — в общем, с жиру бесится. Все-таки откуда деньги, на что вы строите это?
— Должен сказать, что создание таких диаметров, 130 километров два диаметра, если бы мы перевели эту стройку и вместо них построили реальное метро, то это бы стоило в десятки раз дороже. То есть это вложение в существующую инфраструктуру, которая есть в большинстве регионов, железнодорожная инфраструктура пригорода, на мой взгляд, самая эффективная для больших городов. Для маленьких, может, она не так актуальна, для больших — точно, самое эффективное вложение. Поэтому мы привлекаем не только средства железной дороги, нам, правда, помогает правительство Российской Федерации, но мы вкладываем и свои деньги, чтобы выступить тоже драйвером развития этих проектов. Это очень важно. И это не просто какие-то расходы в никуда, они окупаются кратно и достаточно быстро. Они не окупаются с точки зрения билетов — мы, наоборот, снижаем тарифы и таким образом как бы снижаем окупаемость, казалось бы, но косвенный эффект огромный. Экологический, потому что меньше машин становится на дорогах. У людей больше свободного времени, более комфортный проезд и так далее. Становится более привлекательным регион, это очень важные вещи. И конечно, осваиваются промышленные территории, которые находятся в этом коридоре, это важнейшие проекты, которые, я уверен, 100 процентов окупаются, мы видим по предыдущим годам. А что касается других регионов, Москва ни у кого ничего не забирает. Была история с налогом на прибыль, которая аккумулировалась в Москве, после введения КГН, это группа крупных плательщиков, вся прибыль пересчитывается на количество работающих в регионе. Мы получаем долю прибыли, которая приходится на количество работающих в той или иной корпорации, "Роснефти", "Лукойле". Мы получаем только ту часть, сколько здесь работающих. Если в Западной Сибири их работает значительно больше, значит, больше туда пойдут налоги и так далее. То есть это достаточно такая справедливая история, более того, она дала огромное количество льгот самим корпорациям, из-за этого еще уменьшился налог на прибыль в целом по КГН.
Дмитрий Киселев: То есть, это крупные корпорации, которые платят налоги в Москве?
— У которых огромное количество дочерних предприятий, чтобы общий финансовый баланс вести, их сделали как единого налогоплательщика, и они собирают бухгалтерскую отчетность, расходы, доходы по всей стране, формируют общий пул, общую прибыль и затем распределяют по количеству работающих в каждом регионе. Это условно так, упрощенно, там более сложная форма, но упрощенно так. И самое главное — Москва дает в федеральный бюджет около двух триллионов только налогов, это позволяет полностью перекрыть все дотации, которые федеральный бюджет дает регионам, дотационным регионам, то есть все как раз наоборот.
Дмитрий Киселев: То есть Москва уж точно не дотационный регион?
— Да нет, Москва как раз донор, и она дает возможность финансировать другие регионы. Каждый десятый пенсионер получает пенсии с отчислений москвичей, каждый гражданин, получающий здравоохранение в нашей стране по линии обязательного медицинского страхования, получает его от отчислений москвича, конкретных москвичей, не просто абстрактных каких-то, а просто отчисления заработной платы. Это важная история, и, помимо Москвы, мы еще создаем пять миллионов рабочих мест по всей стране. Это крупнейший мега-регион, 22 процента ВРП страны, а бюджет составляет где-то порядка 16 процентов от региональных бюджетов. То есть мы, на самом деле, еще вырабатываем больше ВРП, чем получаем бюджетных доходов. Конечно, можно перераспределить, отобрать у Москвы, но что получится? В результате скукожатся возможности развития Москвы, она меньше будет развиваться, соответственно, инвестиции будут меньше, соответственно, экономика будет скукоживаться, и в конце концов потеряют в доходах все: и федеральный бюджет, и регионы, которые трансфертом от Москвы получают дополнительные деньги в виде бюджетных субсидий и дотаций.
Дмитрий Киселев: То есть Москва — фактически драйвер экономического роста всей России, экономического развития?
— В значительной степени. Если мы с областью — почти четверть экономики, конечно. Причем экономика какая? Это же не нефть, газ — экономика. Это экономика как раз завтрашнего дня, это высокотехнологичная промышленность, услуги, торговля, программное обеспечение, IT-технологии и так далее, это вот то, к чему мы, собственно, идем.
Дмитрий Киселев: Много раз это повторялось, но все-таки нужно еще раз спросить: доля нефтегазовых доходов города в бюджете какая?
— Когда-то она была вообще четверть, сегодня порядка шести-семи процентов.
Дмитрий Киселев: Всего шесть-семь процентов. Вот вам и ответ, как говорится. Ну, пойдем дальше по транспортному блоку.
Дарья Еременко: Да, давайте вернемся к транспортным вопросам. Недавно семь лет исполнилось платным парковкам, как вы считаете, это успешный проект? И планируете ли вы его расширять в ближайшее время?
— Когда я говорил о транспортной стратегии, я не упомянул парковки, но это, вообще-то, ключевое звено. Нам денег от парковок не нужно, мы в городской бюджет их даже, собственно, так формально зачисляем и тут же передаем на уровень районов для благоустройства и улучшения общественных пространств, ремонта жилья и так далее, в районы, где вводим парковку. Нам это нужно как некий регулятор или создание мотивации, чтобы люди подумали еще раз, что дешевле для них: на машине поехать в центр или на общественном транспорте. Это такой достаточно мягкий мотиватор того, чтобы, помимо создания качественного общественного транспорта, еще и финансово мотивировать эту историю. Любой берлинец или лондонец, когда он выходит на улицу и думает, на чем ему сегодня поехать, он всегда считает: это мне будет стоить столько, это столько, на этом я проеду столько. И в этих затратах он учитывает не столько бензин и не столько расходы на саму машину, сколько парковку или платный въезд. В Москве платного въезда нет и не планируется. Но платная парковка — да, она позволила где-то на четверть уменьшить количество машин в центре города, и я не скажу, что решить, но хотя бы как-то стабилизировать эту проблему. И мы не собираемся никаких цен на парковки повышать. Мы, конечно, будем регулировать ценами те парковки, которые переполняются, потому что парковка должна быть процентов на 20 хотя бы свободна, чтобы была возможность у вас приехать и припарковать машину в любом месте, где есть система платной парковки. А если там нет этого места, то это уже проблема, тогда вы вынуждены что с этой машиной делать? Кружить по городу, искать другие места, то есть это некомфортная ситуация. Вот в этих наиболее востребованных местах, конечно, надо смотреть и регулировать ценами. Там, где нет спроса, есть свободные места, мы никогда и нигде никаких цен не поднимаем.
Дмитрий Киселев: Мы помним этот кошмар, когда в результате популистских призывов была бесплатная парковка в центре Москвы. Так парковались чуть ли не на крыше друг у друга. Все было забито, все тротуары, газоны, все что хотите. Проезд, все дороги, проехать нельзя, пробки, это была жуткая история.
— Да, это как на Диком Западе. У ковбоя должен быть пистолет, конь, и я скачу, куда хочу. У нас в 90-е годы, когда мы почувствовали свободу, когда машины стали доступными, у нас весь мир был под ногами, под колесами наших машин. Едем куда хотим, паркуемся где хотим, нас никакие законы не трогают. Это хорошо, когда машин 500 тысяч, миллион, а когда их пять миллионов? Ну, представьте себе, они все выедут на дорогу. Мы из двора не выедем, поэтому, конечно, надо регулировать.
Дмитрий Киселев: Пять миллионов машин в Москве?
— Да, так это еще не все, у нас еще три миллиона в Подмосковье. И сегодня машины на дороге, если мы посмотрим номера, то половина из Подмосковья приезжают и из других регионов. Поэтому, когда меня спрашивают, почему вы занимаетесь пригородными электричками, наземным метро, почему вы с (губернатором Московской области Андреем. — Прим. ред.) Воробьевым столько времени подписываете какие-то соглашения, создаете вместе программы по решению транспортных вопросов? Я говорю, что это не его проблемы, это наши общие проблемы. И не решив проблемы транспортной доступности Подмосковья, мы никогда не решим и собственную проблему.
Дарья Еременко: А как еще вы планируете регулировать транспортные потоки? Парковка — это, видимо, уже успешный регулятор, а еще есть какие-нибудь способы?
Дмитрий Киселев: Незадействованные еще есть у вас.
— Я сказал, что мы платный въезд не вводим. Будем развивать транспорт, будем дальше развивать метро, железные дороги. Должен вам сказать, что мы должны года через четыре-пять количество только тяжелого рельсового транспорта довести до тысячи километров, работающего в режиме метро. Это уровень Нью-Йорка. Правда, я не думаю, что у них такое качество и такой объем, но тем не менее формально у них около тысячи километров зачислено в систему метро. У нас тоже будет около тысячи километров в системе метрополитена работать. Одновременно продолжать строить дороги, одновременно развивать транспортно-пересадочные узлы, общественный транспорт, очень важно качество этого транспорта. Это вот главное направление, которым мы будем заниматься.
Дмитрий Киселев: Но если уж говорить о метро, то каковы темпы строительства его в Москве по сравнению с другими мегаполисами мира?
— Мне даже не с чем сравнивать — единственное, есть китайские города, но это тоже другая история. У них там агломерация, но шанхайская агломерация — 200 миллионов человек. Сложно сравнивать с их масштабами. Если с другими странами, сопоставимыми, нигде близко таких темпов нет. С 2010 года мы в полтора раза увеличили уже протяженность и количество станций метрополитена и, я думаю, до 2024-2025 годов удвоим протяженность и количество станций реального метрополитена. То есть с 300 километров — мы начинали где-то с 290 километров — будет 286-290 километров плюсом. Было, условно, если не вдаваться в детали, около 300 километров, будет около 600. Это к 2025 году. Мы сегодня уже в полтора раза увеличили, прибавили уже 135 километров к 285.
Дмитрий Киселев: Сколько станций в год будет строиться?
— Вот считайте: между станциями расстояние около двух километров. В разные годы по-разному: когда-то пять, когда-то десять, когда-то пятнадцать станций в год.
Дмитрий Киселев: Я помню, 17 станций было в какой-то год, рекордные.
— Семнадцать станций — это рекордные. Неравномерные, потому что это большие линейные проекты, иногда приходится сразу несколько станций запускать, потому что по одной станции не запустишь. И один из главных проектов — это Большая кольцевая линия метро, подземная; самая большая в мире: 70 километров линия. Нет больше в мире.
Пекинская, по-моему, там шестьдесят с чем-то: 63 или 65 километров. Самая большая. И это же не в чистом поле прокладывается, она вся прокладывается внутри города — в срединной части застроенного города. Сложнейший проект: мы пересекаем десятки дорог, железных дорог, существующих линий метро, делаем с ними связки, переходы между ними. Просто сложнейший проект. И он сейчас весь в стройке, там нет ни одного куска, в который бы мы не зашли — не роем тоннели, не строим станции, — везде по всему периметру идет стройка.
Дмитрий Киселев: Это же нужно ничего не задеть, не повредить.
— Это самое сложное; вынести тысячи километров коммуникаций, газопроводы, водоводы, теплотрассы, линии связи и так далее, плюс согласовать все это с местными жителями. Тоже непросто.
Дмитрий Киселев: Это в живущем городе. Вы же не можете город закрыть и сказать: мы сейчас будем переносить все.
— Вы же видите, когда мы начинаем проходить с линиями через существующие линии метро, мы вынуждены закрывать их на неделю, на десять дней, перевозить людей наземным транспортом в этот период. Потому что мы же не можем под действующей веткой прямо состыковать и пройти рядом с ней при действующем метрополитене. Слишком большие риски. Поэтому мы останавливаем на этот период ветку, проходим, снова запускаем, обратно возвращаемся щитом, опять останавливаем, опять запускаем и так далее. И состыковать старые станции под землей с новыми — это вообще отдельная песня, потому что строили многие станции десятилетия назад, они в разном состоянии, и сочленить их, соединить — это крайне-крайне сложно.
Дарья Еременко: Еще один московский проект, успешный, можно, наверное, сказать, — электробусы. Вы планируете дальше его развивать? Может быть, весь наземный транспорт перевести на электробусы?
— Так и планируем. И ничего в этом такого смешного абсолютно нет.
Дмитрий Киселев: Но скепсис был.
— Скажите, пожалуйста, есть ли проекты, которые запускаются без скепсиса и критики? Это же нормальная история. Просто живем в этом.
Дмитрий Киселев: Мы еще поговорим о реновации позже. А пока про электробусы.
— Вообще электробусов российских, как таковых, вообще не было. Не было такой отрасли, не было производства электробусов. Были какие-то единичные показательные опытные образцы, которые обкатывались у нас в Мосгортрансе, в других городах. Но, по сути, производства не было. Тем более не было производства такого электробуса, который соответствовал бы лучшим мировым стандартам во всему: по дизайну, качеству, экономике, эргономике и так далее. Мы собрали все самые строгие требования к этому виду транспорта, заложили в техническую документацию требования и выставили производителям, и они создали эту машину. Они создали эту машину, и она одна из лучших сегодня в Европе машин. Сегодня уже 250 их катаются по городу. И дальше — больше. Вопрос же отладки оборудования. Мы уже видим, что она выходит на крупносерийную сборку, на производство. И мы планируем с 2021 года начинать отменять закупку обычных автобусов с моторным топливом и переходить уже на электробусы, на закупку электробусов, чтобы практически весь парк наземного транспорта перевести в электротранспорт. У нас сегодня две трети пассажиров общественного транспорта перемещаются на электротранспорте — это электрички, это метро, это трамваи, это электробусы, даже в скором времени должен появиться электрический каршеринг.
Дмитрий Киселев: Мы, готовясь к встрече с вами, Сергей Семенович, объявили, бросили призыв на нашем флагманском ресурсе — это главный информационный интернет-ресурс страны, сайт РИА.ру — и попросили наших читателей задавать вам свои вопросы. Один из таких вопросов. "Добрый день, я предпенсионер, 1961 года рождения, 58 полных лет, имею я право на бесплатный проезд на городском транспорте? На сайте Пенсионного фонда написано, что я имею право на льготы. На какие? Спасибо".
— Мы приняли решение, по которому человек, достигший 55 лет — женщины, 60 лет — мужчины, независимо, оформили они пенсию или не оформили, в связи с изменением Пенсионного законодательства, они будут пользоваться льготами, как раньше пользовались пенсионеры, в том числе льготами по проезду на транспорте. То есть, когда исполнится 60 лет мужчине, он будет иметь право пользоваться льготами на транспорт. Транспорт для него будет бесплатным.
Дарья Еременко: Хотели у вас еще спросить по поводу общественных пространств. Можно сказать, что в центре уже все в порядке, есть где гулять, заниматься спортом. А что в спальных районах, как обстоит ситуация с этим?
— В спальных районах мы тоже очень много делаем, и все считают, что мы в центре начали благоустраивать город. На самом деле мы больше работ делаем в так называемых спальных районах. Парки, скверы, бульвары, дворы. Тем не менее, согласен, что там не создана такая комплексная комфортная среда, как, скажем, в центральной части города. В большей степени разрозненный проект. Где-то двор хороший, а где-то плохонький, где-то тротуары хорошие, где-то плохие, где-то сделано не то, что требовалось жителям, а жители хотят что-то другое. У каждого района есть своя изюминка, свой стиль, свое понимание окружающей среды, свои особенности, в конце концов. Вокруг Яузы, например, территория — это требует особого подхода, это особо охраняемая природная территория, сохранить и экологическое состояние, обеспечить экологическое состояние, с одной стороны, аккуратно обходиться с берегами этой реки, никакого бетона и гранита не должно быть. С другой стороны — дать возможность людям гулять, отдыхать. Учесть особенности, требования жителей и все-таки создать системные проекты, мастер-планы по реорганизации наших районов, создания там качественной среды, и не только общественных пространств, но и всей инфраструктуры — торговой, социальной, образовательной, здравоохранение, услуги, МФЦ и так далее. Каждый район — это, по сути дела, отдельный город, хотим мы этого или не хотим. Мы это долго особо не признавали, считали, что это условные административные границы, но на самом деле это не совсем так. Есть вообще такие отдельные кластеры, которые очень жестко отсоединены от других районов, разрезаны магистралями городскими, железными дорогами, у них там все внутри, и, конечно, все надо обеспечить, чтобы было в шаговой доступности в районе.
Дмитрий Киселев: Сергей Семенович, мы посмеялись, что, наверное, не было ни одного московского крупного проекта, который бы не вызывал скепсиса. Когда ларьки, скажем, сдвигали, когда вводили платные парковки, масштабные стройки, когда мостили тротуары, когда перекладывали коммуникации. Вот одним из таких спорных проектов был проект реновации. Сколько копий было тогда сломано, и мы, кстати, в этой студии тогда тоже с вами беседовали по этому поводу. Сейчас уже люди спокойно переезжают. Насколько удачен этот проект, по вашему опыту? Сколько он еще продлится? Будет ли вторая волна реновации и какие еще проблемы остались здесь?
— Собственно, когда нам говорили: "Куда вы спешите с программой реновации, давайте мы пообсуждаем ее". Причем об этом говорили люди, которые до этого за грудки нас трясли и требовали: немедленно, немедленно переселите людей из этих гиблых пятиэтажек. Когда мы объявили эту программу: "Стойте, стойте, не надо этого делать, да что вы творите! Людей обманут! Увезете за 101-й километр! Люди, не соглашайтесь!" Такая история была, действительно. Сегодня она продолжается отчасти. Я всегда объяснял, что мы как таковой программы, содержательной программы, не принимали в то время. Мы тогда принимали закон, который нам позволяет этим заниматься. И спрашивали людей: "А кто вообще желает переехать, кому требуется эта программа?" Мы же никому насильно не навязывали. Если подавляющее количество жителей — собственников жилья говорили, что "да, наш дом таков, что надо нам переезжать, пожалуйста, включите нас в программу". Только этих мы включали. Тех, кто сказал "нет, мы не хотим", даже если 50 процентов проголосовало за, а остальные против, мы говорим: "Нет, все, двух третей не хватает — все". Тогда вы выбываете из этой программы. Может быть, это чрезмерно жестковато, но все-таки мы считали на тот момент, что это было правильно. Если вы хотите, вы должны вместе собраться и уже консолидированно голосовать. Поэтому достаточно сложно заходили на эту программу. А сегодня, когда мы утверждаем проекты планировок территорий, градостроительную документацию, какие дома где будут, какой высотности, какие объекты соцкультбыта будут построены, этапность переселения, — вот это программа, это настоящая программа. И сегодня мы активно обсуждаем ее с жителями. Нам нужно принять около ста проектов планировок. Полсотни уже будут приняты в этом году, оставшиеся — в следующем. Тридцать три уже прошли слушания. Это громадная работа. По сути дела, весь город надо переконфигурировать. Это же около миллиона жителей надо переселить внутри города, построить такой же город, как Казань. Это шутки, что ли? С другой стороны — когда нам говорят "а зачем, может, не надо?" Конечно, вот мне точно не надо. Но мы же придем к тому, когда эти люди, миллион людей будут жить в аварийных домах. Что тогда будет? Сегодня у нас есть какой-то финансовый ресурс, понятно. Время есть. Когда еще ничего не сыпется на голову. Не надо в аварийном порядке срочно просто людей оттуда вытаскивать и переселять невесть куда. Есть возможность сделать спокойные проекты планировок, граддокументацию и так далее. Планомерно в течение 15 лет все это сделать, не наскоком, не сразу. И вот сегодня такая программа как раз и обсуждается. Но мы не ждем, пока все это будет выполнено, все эти проекты будут сделаны. Мы определили уже стартовые дома, где, безусловно, все равно надо будет с чего-то же начинать. И уже сегодня десятки тысяч людей либо переехали, либо в стадии переезда, выбирают себе квартиры. Потому что мы все, что можно было задействовать для этого в городе, задействовали для старта этой программы. Сегодня количество площадок, которые определены для старта, их совокупная мощность — больше пяти миллионов квадратных метров жилья. Это то, что находится уже сегодня в проектировании либо строительстве. Это означает, что у людей есть гарантия, что эта программа состоялась.
Дмитрий Киселев: Ну, а все же, по-прежнему высоко напряжение вокруг этого проекта?
— Еще больше. Это еще больше. Конечно же, мы зашли теперь с конкретными проектами. Не все люди переселяются. Есть часть домов, которая остается по-прежнему. И вот рядом с ними начинается строительство. Им говорят, что здесь вот будет стоять дом, здесь — другой, здесь изменится транспортная схема, изменится то, другое. Зачем людям вся эта суета? Ну, зачем? Ну, вот вы живете рядом, тихий район, вдруг какая-то стройка. Ну, зачем? Конечно, людей это напрягает. Просто я не устаю объяснять, что другого варианта нет. Это случится через десять лет, но в худшем варианте, внутри вашего прекрасного района. Группа домов — двадцать-тридцать пятиэтажек — она превратится вообще в депрессивный район, непонятно, кто там будет проживать, что там будет происходить. Это только минус всем, минус в результате. После того как мы проведем реконструкцию этих районов, там и капитализация повысится. Сегодня у тех, кто переезжает в новые дома, у них капитализация увеличивается до половины стоимости их бывших квартир. А те, кто остается, — все равно, когда весь район хорошо благоустроен, застроен крепкими домами современными, и капитализация все равно будет увеличиваться. Более того, у жителей, которые живут в этом районе, появляется возможность прикупить новые квартиры, которые остаются в программе реновации на рынке. Когда говорят: вот теперь понаедут люди бог знает откуда. Все, что в Москве строится, на 90 процентов покупается самими москвичами. И сегодня одна из главных проблем, которые есть в Москве, помимо здравоохранения и экологии, — жилье, жилищная проблема. Потому что количество метров на человека в Москве самое маленькое в стране и одно из самых маленьких в мире.
Дмитрий Киселев: Да вы что! Сколько у нас?
— Около 20 квадратных метров, а население растет. Рождаются дети, семьи становятся самостоятельными. Бабушка с дедушкой или мама с папой остаются, дети переезжают в другие квартиры. Постоянно идет расширение требований, спрос к жилью. И реновация как раз помогает решить и эту проблему, отчасти, но помогает.
Дарья Еременко: Сергей Семенович, вот недавно прошли слушания по реорганизации промзоны Бадаевского завода и по поводу строительства нового корпуса Театра Фоменко, какие будут решения по этим вопросам?
— У нас много таких спорных проектов, сложных. В зависимости от настроения жителей мы так или иначе все равно постараемся учесть все и принимаем решения, где это возможно. По Театру Фоменко, это наше учреждение, собственно, инвесторы предложили построить еще один корпус. На мой взгляд, в принципе, такой достаточно щадящий с точки зрения объемов, но тем не менее жители сказали, что им это не нужно, лучше давайте сделаем набережную комфортную и так далее. Ну и ради бога. Я думаю, что обойдется и Театр Фоменко без этого, и город. В конце концов попросим инвестора, чтобы он привел в порядок действующий театр, его реконструировал, модернизировал, сделал на таком более современном уровне. А что касается Бадаевского завода, это гораздо сложнее, потому что проект тянется аж с 2004 года. Была масса обязательств властей передать под застройку эту территорию. И исторически сегодня затраты инвесторов составляют около 500 миллионов долларов. Мы можем, конечно, им отказать, тогда городу по суду придется эту колоссальную сумму им выплатить. Это все горожане просто расплатятся в виде налогов за этот проект. Это, конечно, сложная история. Мне кажется, что там можно сделать. Там есть корпуса, которые нельзя сносить, на этом Бадаевском заводе, которые представляют историко-культурное наследие. Надо обеспечить общественный контроль за тем, чтобы эти корпуса не сносились, а были приведены в соответствие с требованиями охранных обязательств, проследить за этим, во-первых. Во-вторых, необходимо сделать набережную возле Бадаевского завода. Сегодня, по сути дела, сам Бадаевский завод — это в большей степени пустырь. Для первоклассной набережной, которой бы гордились и жители, и город. И в-третьих, надо обязательно учесть интересы жителей, сделать в этом проекте, предусмотреть центр социального обслуживания пожилых людей, сделать для маленьких детей какие-то клубные истории, спортивный кластер обязательно сделать, чтобы он работал не только на этих инвесторов и будущих жителей, но и на то население, которое живет сегодня в этом районе. Вот эти вещи, конечно, надо учитывать.
Дарья Еременко: Вопросы от читателей поступают по-прежнему. Вопрос от Альберта: "Здравствуйте, вопрос для мэра. Будут ли московские власти делать 31 декабря выходным, как губернатор в Томске?"
— В Томске хорошая, красивая жизнь, дополнительные выходные, нам так не жить. Не очень понимаю, как он такое решение мог принять. Рекомендательное, потому что я не могу обязать коммерческие предприятия объявить выходным для своих работников. Я могу для своих чиновников сделать выходным днем, но дело в том, что мы, как правило, наоборот, работаем больше, чем в обычные дни, в предновогодние. Поэтому они нужны на работе, чтобы нам обеспечить праздничные дни, фестиваль "Путешествие в Рождество", кучу мероприятий и так далее. Поэтому вряд ли им придется погулять. Но я не очень понимаю. Хорошо, 31-е мы делаем, а что с 30-м делать? Он вообще один день остается между выходными и праздниками. Тогда и его снести? Слушайте, конечно, мы заботимся, наверно, заботимся вот такими решениями о людях, но мы же все знаем, что, несмотря на то что Новый год — это семейный праздник, но все же на корпоративах отмечают, на предприятиях 31-го стараются с коллегами как-то пообщаться, поднять бокал шампанского, сказать друг другу какие-то праздничные слова. Когда мы убираем этот день из рабочего, мы просто их лишаем такой возможности.
Дмитрий Киселев: Ну, мы к теме Нового года еще вернемся, это у нас впереди. Еще один вопрос от посетителя сайта РИА.ру. Елена Маресьева: "Добрый день. Вопрос к Сергею Семеновичу по поводу реновации". Так чтобы уж завершить эту тему. "Живу в Кузьминках. Наш дом попал в программу реновации. На стартовых площадках в районе идет активное строительство. Меня, как и многих жителей района, интересует, когда будут известны сроки первой волны сноса?"
— По Кузьминкам такая же история. Пока там не готов проект планировки района. В ближайшие недели мы его доработаем и до Нового года или после Нового года вынесем на обсуждение. Потом уже будет ясна и картина, когда какие волны в какой период времени будут проходить.
Дмитрий Киселев: Если затронуть такую тему, которая еще недавно совсем была острой. Летом в Москве прошли несанкционированные митинги, и они спровоцировали столкновения с полицией. Многие или кто-то, скажем так, обвинял полицию в чрезмерности или в чрезмерном неспровоцированном насилии. Вы были одним из, я бы сказал, немногих политиков, которые откровенно поддержали в целом действия московской полиции. На вас, в свою очередь, обрушился шквал критики из-за этого. Не пожалели о том, что вы так поддержали полицию?
— Нисколько. Понимаете, если мы отойдем в сторону и обвиним во всем полицию, во всех смертных грехах, то, вы знаете, это нехорошая история. А кто вообще, мы представляем себе, кто вообще обеспечивает порядок и безопасность на улицах Москвы? Полиция. Если от нее отворачиваться, сделать их крайними, я боюсь, что и желания у полиции защищать нас будет немного. А ведь Москва огромный мегаполис, люди каждый день рискуют своей жизнью, ловят преступников, обеспечивают нашу безопасность, выходят на дежурства круглые сутки, круглый год. И в конце концов, что там происходило? Происходил несанкционированный митинг, люди прорывались к органам власти, перекрывали дороги. Если какие-то проблемы были, то это надо решать уже в судебном порядке по конкретным вопросам. А просто огульно обвинять, что они защитили город не такими методами, более жесткими, менее жесткими, вот этого не нужно делать. Мы таким способом придем к очень плачевным результатам и последствиям плачевным.
Дмитрий Киселев: Ну а что было бы, если бы полиция просто наблюдала за тем, что происходит, ведь митинги были заявлены как мирные?
— Вообще, митинг был вообще никак не заявлен, просто сказали: "Мы пойдем туда, и сделайте так, иначе мы будем бойкотировать, оккупировать и окружать органы власти и так далее". Что бы было? Ну, представить несложно. Давайте сделаем так, чтобы всем дали все, что хотим. Была бы анархия просто. В конце концов органы госвласти были бы захвачены, улицы перекрыты и дальше бы начался мордобой, дальше бы — поджоги машин, дальше бы — разбитые витрины, дальше бы — грабежи и так далее, и тому подобное.
Вы скажете: "Ну, тут чего-то Собянин пережимает, так не должно быть, не может такого быть". Да посмотрите — по всему миру это происходит. Посмотрите, что в Гонконге происходит, что в Барселоне происходит, что в Париже происходит. Это же не последние города. Это вообще образец цивилизации. Что там-то происходит? И было бы то же самое у нас. Посмотрите, что у наших соседей в Киеве происходило. Все тоже начиналось с этого. "Давайте мирно постоим". "Товарищи, разойдитесь, граждане, разойдитесь". "Нет, мы не будем расходиться". "А, ну ладно, ну постойте". Пять тысяч постойте, десять тысяч постойте, двести тысяч, пятьсот тысяч. Чем закончилось? Убийством.
Дмитрий Киселев: Потом появляются провокаторы.
— Убийствами, стрельбой, по сути дела переворотом, от которого Украина до сих пор не может отойти. А что было бы у нас, если бы это происходило? Ядерная держава. Страна, которая не может обеспечить нормальный порядок функционирования своих городов, она не может существовать. Ну нет таких стран в мире, которые говорят: "Да делайте что хотите". Ну, назовите мне хотя бы одну страну, которая позволяла бы это делать. А те, кто начинает заигрывать в этих вопросах, превращают свои города просто в стихийное бедствие. И потом выйти из этого не могут, не знают, как выйти из этого, и уже применяют слезоточивый газ, водометы, всю спецтехнику. И уже поздно, и уже ничего не помогает. Поэтому то, что у нас сохранился порядок в городе, — это не благодаря тем, кто вышли на эти несанкционированные митинги. Это благодаря полиции, это вопреки тем гражданам, которые как раз и хотели устроить эти беспорядки. Это мое личное мнение, и я убежден в этом.
Дмитрий Киселев: Если более широко говорить о безопасности в городе, то как можно сравнить уровень безопасности в Москве с "одноклассниками", скажем так, с городами, сопоставимыми по масштабам?
— Мы привыкли, это такой стереотип, что у нас все плохо, у нас кругом преступность, а вот где-то там все замечательно. А где там замечательно? Ну, например, в Париже все замечательно. Нью-Йорк, наверное, — образцовый город по безопасности. Ничего подобного. Москва за последние годы прошла революционный путь в этом направлении. Просто в разы уменьшились и грабежи, и угоны машин, и разбой — не на проценты, а в разы, в несколько раз. И сегодня Москва, с точки зрения безопасности, не только в центре, но и во всем городе значительно превосходит своих побратимов — города других стран, в том числе европейских. Поэтому мы должны гордиться этим и во многом благодарить нашу полицию, которую мы пытаемся обвинять во всех смертных грехах. Это во многом их заслуга.
Дмитрий Киселев: Сергей Семенович, вы анонсировали в городе систему распознавания лиц, электронную систему, фактически с помощью искусственного интеллекта. Естественно, мы говорили, что ни один проект у нас не проходит без скепсиса, скепсис есть и здесь. Кто-то высказывает опасение, что это будет вмешательство в частную жизнь. Тогда вопрос, в какой степени это вмешательство оправданно, что это даст и когда это будет введено?
— Дмитрий Константинович, у вас какой телефон?
Дмитрий Киселев: У меня мобильный.
— Я понимаю. Наверняка айфон, по крайней мере смартфон с видеокамерами, с фотокамерами, с речевой функцией, распознавания речи и потому подобное. Сегодня вы носите устройство, которое перечеркнуло вашу личную жизнь. А если вы еще и в сети заходите, общаетесь с друзьями и соратниками, то вообще крах. Сегодня личная жизнь с развитием информационных технологий становится все более и более условна. Видеонаблюдение и распознавание лиц по сравнению с этим — это просто детские шалости. И оно направлено не на то, чтобы ограничить личную жизнь горожан. И распознавание их замечательных лиц мало кого волнует. Нас волнует то, что половина преступлений в Москве совершается иногородними. Во многом это люди уже отсидевшие, совершившие преступления в других регионах. Они приезжают, останавливаются в Москве, временно снимают жилье, совершают преступление и уезжают, и мы не знаем их, мы их не видим. Система распознавания лиц, совмещенная с базой министерства внутренних дел по розыску лиц или по лицам, совершавшим преступления, сразу, как только он появится в городе, определит, что этот гражданин только что отсидел, вышел, в каком-то городке жил, приехал в Москву зачем-то. Это первый сигнал участковому: ты приди разберись, что он тут делает? Это огромная профилактическая история, когда люди знают, что им не скрыться после совершения преступлений. Она и сегодня огромную роль играет, то, что мы в разы снизили разбой, кражи квартирные и так далее, это во многом уже заслуга системы видеонаблюдения, когда это совмещено еще и с распознаванием лиц, то вот эти граждане, которые приезжают в город не для того, чтобы поработать или в туристическую поездку, а для того, чтобы пограбить и поразбойничать, они точно будут видны для полиции. Это очень важная система, эффекта гораздо больше, чем минусов.
Дмитрий Киселев: То есть, фактически, можете ли вы утверждать, что это система защиты прав человека, а не нарушения, в большей степени?
— Да еще каких! Мы значительно, мне кажется, просто значительно продвинемся с точки зрения безопасности москвичей.
Дмитрий Киселев: А все же вот эти протесты, стихийные или организованные, они были приурочены к выборам в Мосгордуму. Что обычно технологично везде в мире происходит. Состав Мосгордумы изменился, он стал более сложным. Сложнее ли стало городское управление с новой Мосгордумой?
— Я бы не сказал, чтобы дума стала сложнее, я думаю, здесь другой термин нужно подобрать: больше отвечает политическому ландшафту города и предпочтениям москвичей. Там появились, помимо коммунистической фракции, "Справедливая Россия", "Яблоко", которые являются традиционными партиями для Москвы, и было странно, когда их вообще в думе не было.
Дмитрий Киселев: В Мосгордуме стало больше дискуссий?
— Больше дискуссий — так это же замечательно! Что же в этом плохого?
Дмитрий Киселев: Но сложнее в этом смысле, да?
— Сложнее, конечно, в этом смысле сложнее. Но для кого? Ну, для чиновника сложнее, ну и слава богу! Пусть тренируется, пусть объясняет депутатам, дискутирует, доказывает. Вот мы прошли первый бюджет. Да, много было дискуссий, много споров, выступлений горячих было, ну приняли вчера, приняли бюджет.
Дмитрий Киселев: Кстати, очень достойно.
— Практически все фракции, представители всех фракций проголосовали, часть фракций даже приняли решение официальное о том, чтобы поддержать этот бюджет. В целом проголосовало 35 из 45 депутатов. Это говорит о том, что да, контакт, взаимодействие между депутатами, насколько бы они оппозиционными и громкими ни были, все равно состоялся. Мы довели информацию, объяснили, смогли учесть много предложений, которые прозвучали во время обсуждения бюджета. Такая нормальная работа между городским сообществом и исполнительной властью.
Дарья Еременко: Сергей Семенович, сегодня вручается "туристический Оскар" — World Travel Awards. Москва номинирована в нескольких номинациях. Говоря о туризме, после чемпионата мира все ожидали, что туристический поток в Москву снизится, произошло это или нет? И что вообще для Москвы туристическая отрасль?
— Я думаю, что мы выиграем "туристический Оскар". На самом деле никакого снижения потока не произошло, мы видим его увеличение и до чемпионата мира, и после чемпионата мира, и, конечно, во время чемпионата мира. Конечно, он дал хороший толчок, позитивный толчок, но это лишь часть огромной работы, которая была проделана. И сегодня туристическая отрасль — это уже не игрушка, это большая отрасль, в которой работает огромное количество малого, среднего бизнеса, гостиничного, ресторанного, чисто туристического бизнеса специализированного и так далее. Это часть экономики, огромная часть экономики и приличные доходы. Около 120 миллиардов в год — доходы только городского бюджета, это сопоставимо с расходами на реновацию. По большому счету, туризм зарабатывает на то, чтобы мы сносили хрущевские пятиэтажки и давали людям комфортное жилье. Это же супер, здорово. Я уверен, что эта отрасль будет развиваться. Но какую нам отрасль развивать? Нефть, газ, как вы сказали, — у нас ее нет в городе. Это услуги, это тот тренд, который развивают все мировые города. Конечно, жители могут сказать: "Слушайте, нам не нужны туристы — бегают, суетятся, шумят". Но это часть экономики города, и мы специально для них ничего не делали, я имею в виду туристов. Мы делали для горожан — когда город комфортен стал для самих горожан, то он стал комфортен и для туристов. То есть, в отличие, может быть, от других городов, которые делают как бы специально что-то для туристов, мы специально для туристов мало что делаем, мы делаем для города, для его развития. В центре города мы пешеходные улицы не для туристов же создавали, а для москвичей, но это привлекло и туристические потоки. И Никольская стала чуть ли не символом чемпионата мира по футболу. Но когда я первый раз пришел с мыслями о реконструкции Никольской и посмотрел на эту загаженную улочку, заставленную машинами, грязнючую какую-то, неуютную, неудобную, всю завешанную проводами, грязноватую и темную, у меня мысли не было, что мы там что-то сделаем для туристов. Позор, в центре города такая улица. Давайте сделаем ее комфортной для москвичей.
Дмитрий Киселев: Сергей Семенович, все же масштаб задач, которые вам приходится решать, — транспорт, медицина, здравоохранение, реновация, мы о многом сегодня говорили — он впечатляет, как впечатляет и глубина вашего проникновения. Все же каким способом организации рабочего времени вы пользуетесь, как вам удается? Как вы организуете свое время?
— Тайм-менеджмент. Вообще есть классическая формула, что любой управленец, да и, собственно, любой человек лишь 20 процентов своего времени тратит на созидание и создание каких-то новых продуктов или там чего-то такого существенного, а 80 — это время, которое уходит в никуда. На любого руководителя идет огромное давление, тебя просто оттаскивают, вот этот сегмент текучки, никчемный, ничего после себя не оставляющий, кроме рутинной работы, тебя постоянно втягивает туда. И твоя задача оттуда выдернуть ноги и создать такую систему, что бы хотя бы 40 процентов времени ты сосредотачивался на прорывных главных программах, чтобы ты в них вникал, двигал, продвигал, ежедневно контролировал. И это самое главное. Больше вряд ли получится, потому что есть огромные общественные контакты, есть медиа, информационное взаимодействие с сообществом, без этого никак, с федеральными структурами, различные приемы бизнеса, людей. Это обязательная вещь. Она не приводит тебя к сиюминутному успеху, но при этом важно, чтобы, если ты наметил 15 городских программ, чтобы ты вел их в постоянном режиме. Чтобы все знали, что ты или на этой неделе, или через неделю, или через две точно обратишься, точно спросишь и сам вникнешь в эти проблемы, и только тогда эти программы начинают двигаться. Например, в области транспорта каждый понедельник — "транспортный час", когда мы обсуждаем проблемы транспорта. И все знают, что я в понедельник спрошу: какие проблемы на МЦД, какие проблемы в метро, что там с развитием, что там с сервисами и так далее. Все знают, что я в четверг спрошу со строителей по этим программам — по программе реновации, по градостроительной политике. Все знают, что я, как минимум, раз в две недели точно проведу совещание по здравоохранению, не просто абстрактно, а по программе, по пунктам, по его развитию, мы обсудим проблемы, будем двигать, привлекать туда имущественный комплекс, финансовый комплекс, экономистов, строителей. Мы садимся вместе и пытаемся оптимально быстро и эффективно разрешить эту проблему. В одиночку ни один министр, ни одно направление не будет развиваться. Невозможно, нужно только командой. А чтобы командой, ты должен эту команду собрать и вместе определить цели, задачи — и вперед.
Дмитрий Киселев: То есть выделение приоритетов?
— И постоянное, постоянное системное возвращение к ним. Потому что, если ты сегодня определил, а вернулся к этому через полгода, гарантирую, ничего не будет через полгода, ты придешь опять к той же позиции, с чего и начинал. Ну, никуда не двинется. К сожалению, это так.
Дмитрий Киселев: Спасибо, я думаю, что для многих это ценный совет на основе вашего ценного опыта. Все-таки, как Москва будет отмечать Новый год и Рождество?
— Это самый главный вопрос, на который мы должны сегодня ответить. Скоро Москва включит новогоднее украшение. Вообще, я считаю, это не новогоднее украшение, а зимнее. Москва вступает в такой депрессивный период, когда солнца мало, туман, снег, слякоть и так далее. Важно, чтобы город был светлым, ярким, праздничным. Это добавляет настроения. "Путешествие в Рождество" — фестиваль, который полюбился и москвичам, и туристам, — длится практически месяц. Его посещают около 15 миллионов человек. Это самый посещаемый рождественский фестиваль в мире, пожалуй. И самое главное — новогодние праздники пройдут, — чтобы у москвичей осталась уверенность в завтрашнем дне и хорошее настроение.
Не забывается такое никогда, или Самые необычные зимы в Москве
Самая снежная зима была в 1965-1966 годах. Тогда выпало 249 миллиметров осадков. К этому рекорду мог приблизиться аналогичный период два года назад, но тогда объем накрывшего Москву снега составил 217 миллиметров. Примечательно, что фактически зима 2017-2018 годов эффектно продолжилась сильнейшим за 100 лет снегопадом, который обрушился на Москву 4 марта.
Уборкой снега и приведением в порядок города коммунальные службы занимаются круглосуточно. Причем, к сюрпризам зимы они начинают готовиться еще летом, проводя техническое обслуживание техники. Бороться со снегопадами будут и лаповый снегопогрузчик, и шнекороторный снегоочиститель, и другие машины. Хотя пока что зима не хочет выдавать.
1 из 7
Рассуждая о самой морозной зиме в столице, многие проводят аналогию с военным периодом, указывая, что именно сильный холод отчасти не позволил фашистам захватить Москву в начале Великой Отечественной войны. Тем не менее, сильнейшие морозы в истории наблюдений были зафиксированы за год до печальных событий. В сезон 1940-1941 годов минус достиг отметки 42 градуса.
В этом году москвичи начали зябнуть дома еще в первой половине сентября, поэтому отопительный сезон начался раньше времени. Причем городские службы справились с этой задачей за три дня, вместо отведенных пяти.
2 из 7
Большую часть зимы 1954 года москвичи провели без снега. Тогда и был установлен рекорд по минимальному количеству осадков в этот сезон – 46 миллиметров, что составило треть от нормы. По словам метеорологов, время года было больше похоже на позднюю осень, которую в феврале немного разбавили заморозки.
3 из 7
Если говорить об осадках, то стоит упомянуть самые поздние снегопады, которые пришлись на весну. Снегопад 23 мая 1980 года является самым запоздалым в истории метеонаблюдений. Не по срокам, но по объемам конкуренцию ему составили апрельские дни 1971 и 1998 года, когда снежный покров продержался несколько дней.
В советские годы снег вывозился за город в поля, "чтобы они напитались влагой", как сообщали москвичам дикторы телевидения. Сейчас же часть снега отправляется на снегосплавные пункты, где он топится с помощью тепла сточных вод и дизтоплива. Талая вода фильтруется и отправляется в ливнесток.
4 из 7
Несмотря на то, что за последние 10 лет москвичи привыкли к мягким и комфортным зимам, самый теплый сезон случился в 1960-1961 годах. Тогда в декабре синоптики зафиксировали 26 дней оттепели, а его средняя температура составила 0,1 градуса. В целом же средние показатели температуры за все три зимних месяца существенно превысили норму, в довесок тогда был один из самых теплых февралей в истории. При этом и осадки тоже не баловали горожан, уступив сезонной норме почти в два раза.
5 из 7
Впрочем, зима не всегда приходит строго в соответствии с календарем, чему свидетельство – октябрь 2016 года. Первый снег выпал 27 октября, за пару дней образовав устойчивый снежный покров. А в ноябре число снежных дней достигло 20. Такое количество осадков сопровождалось холодной погодой, которая была ниже климатической нормы в этот сезон.
6 из 7
Еще одно природное явление, хотя и не установило рекорд, но точно удивило жителей города: ледяной дождь в декабре 2010 года продолжался двое суток. Это привело к нарушению привычной жизни Москвы, так как из-за обледеневших линий электропередач работа аэропортов и вокзалов была частично парализована. Значительный урон ожидаемо понесли автовладельцы, не обошлось без травм и среди пешеходов. Примечательно, что образовавшийся на улицах лед толщиной в три сантиметра продержался несколько недель.
Для борьбы с гололедом в столице предусмотрены специальные машины, разбрасывающие противогололедный материал. А на небольших улицах и внутри дворов с этой задачей справляются дворники. Также они скалывают ледяной наст и сгребают его вместе со снегом.
7 из 7
Самая снежная зима была в 1965-1966 годах. Тогда выпало 249 миллиметров осадков. К этому рекорду мог приблизиться аналогичный период два года назад, но тогда объем накрывшего Москву снега составил 217 миллиметров. Примечательно, что фактически зима 2017-2018 годов эффектно продолжилась сильнейшим за 100 лет снегопадом, который обрушился на Москву 4 марта.
Уборкой снега и приведением в порядок города коммунальные службы занимаются круглосуточно. Причем, к сюрпризам зимы они начинают готовиться еще летом, проводя техническое обслуживание техники. Бороться со снегопадами будут и лаповый снегопогрузчик, и шнекороторный снегоочиститель, и другие машины. Хотя пока что зима не хочет выдавать.
1 из 7
Рассуждая о самой морозной зиме в столице, многие проводят аналогию с военным периодом, указывая, что именно сильный холод отчасти не позволил фашистам захватить Москву в начале Великой Отечественной войны. Тем не менее, сильнейшие морозы в истории наблюдений были зафиксированы за год до печальных событий. В сезон 1940-1941 годов минус достиг отметки 42 градуса.
В этом году москвичи начали зябнуть дома еще в первой половине сентября, поэтому отопительный сезон начался раньше времени. Причем городские службы справились с этой задачей за три дня, вместо отведенных пяти.
2 из 7
Большую часть зимы 1954 года москвичи провели без снега. Тогда и был установлен рекорд по минимальному количеству осадков в этот сезон – 46 миллиметров, что составило треть от нормы. По словам метеорологов, время года было больше похоже на позднюю осень, которую в феврале немного разбавили заморозки.
3 из 7
Если говорить об осадках, то стоит упомянуть самые поздние снегопады, которые пришлись на весну. Снегопад 23 мая 1980 года является самым запоздалым в истории метеонаблюдений. Не по срокам, но по объемам конкуренцию ему составили апрельские дни 1971 и 1998 года, когда снежный покров продержался несколько дней.
В советские годы снег вывозился за город в поля, "чтобы они напитались влагой", как сообщали москвичам дикторы телевидения. Сейчас же часть снега отправляется на снегосплавные пункты, где он топится с помощью тепла сточных вод и дизтоплива. Талая вода фильтруется и отправляется в ливнесток.
4 из 7
Несмотря на то, что за последние 10 лет москвичи привыкли к мягким и комфортным зимам, самый теплый сезон случился в 1960-1961 годах. Тогда в декабре синоптики зафиксировали 26 дней оттепели, а его средняя температура составила 0,1 градуса. В целом же средние показатели температуры за все три зимних месяца существенно превысили норму, в довесок тогда был один из самых теплых февралей в истории. При этом и осадки тоже не баловали горожан, уступив сезонной норме почти в два раза.
5 из 7
Впрочем, зима не всегда приходит строго в соответствии с календарем, чему свидетельство – октябрь 2016 года. Первый снег выпал 27 октября, за пару дней образовав устойчивый снежный покров. А в ноябре число снежных дней достигло 20. Такое количество осадков сопровождалось холодной погодой, которая была ниже климатической нормы в этот сезон.
6 из 7
Еще одно природное явление, хотя и не установило рекорд, но точно удивило жителей города: ледяной дождь в декабре 2010 года продолжался двое суток. Это привело к нарушению привычной жизни Москвы, так как из-за обледеневших линий электропередач работа аэропортов и вокзалов была частично парализована. Значительный урон ожидаемо понесли автовладельцы, не обошлось без травм и среди пешеходов. Примечательно, что образовавшийся на улицах лед толщиной в три сантиметра продержался несколько недель.
Для борьбы с гололедом в столице предусмотрены специальные машины, разбрасывающие противогололедный материал. А на небольших улицах и внутри дворов с этой задачей справляются дворники. Также они скалывают ледяной наст и сгребают его вместе со снегом.
7 из 7
Дмитрий Киселев: Что бы вы пожелали тогда в 2020 году, такой круглый год?
— Собственно, это и желаю, чтобы была уверенность и хорошее настроение в новом году. Я должен сказать, уверить москвичей, что Москва стоит на надежных рельсах. Мы много говорим о железнодорожном транспорте. Они могут быть уверены в завтрашнем дне города, его развитии, в его экономике. Очень важно ощущение стабильности, уверенности, устойчивости развития города. Москва набрала такую динамику устойчивого развития, мы можем быть уверены и в завтрашнем дне, и в послезавтрашнем дне, в судьбе нашего города, наших детей, внуков. Это очень важно.
Дмитрий Киселев: Спасибо большое, Сергей Семенович!
Дарья Еременко: Спасибо!
