«Если меня в кабинете нет, заходите и сразу ложитесь на диван, — тоном, не терпящим возражений, произносит, договариваясь об интервью, заведующий отделением ортопедии и артрологии НМИЦ хирургии имени А. В. Вишневского Минздрава России Багавдин Ахмедов. — Пока ждете, отдохнете немного. Отдыхать очень важно, это я вам как доктор говорю».

При личном знакомстве Багавдин Абдулгаджиевич поразил не только чувством юмора, но и кавказским гостеприимством. Для начала угостил чаем с курагой и грецкими орехами в меде. Потом провел экскурсию по кабинету — второму дому для любого доктора.

В свою очередь, замечаю, что врачи, судя по этому полотну, должны быть бессмертны. Ведь делать добро — их прямая обязанность. Профессиональная. «Вы знаете, мне столько раз приходилось сталкиваться с человеческой жестокостью, — признается Ахмедов. — Я же больше 14 лет проработал в Йемене, где шла гражданская война. С какими только травмами к нам ни поступали — и взрослые, и дети. Но это война. А вот когда в мирное время привозят пациентов с минно-взрывными ранениями — это возмущает и поражает. Даже нас, докторов, привыкших к виду крови».

Людмила Никулина говорит, что 17 октября 2018 года ее жизнь разделилась на до и после. Этот день она, как обычно, начала в Керченском политехническом колледже, где училась на юридическом отделении. «С утра все было, как всегда, — вспоминает девушка. — После второй пары мы с девчонками пошли пообедать в столовую. Сели за стол, вдруг грохот. Обернулась, что-то летит. И все. Очнулась я толком уже в Москве. В Институте Вишневского».

Произошедшее в тот день в Керчи потрясло всех. Студент-четверокурсник Владислав Росляков открыл в колледже беспорядочную стрельбу и взорвал самодельную бомбу. В результате — 21 погибший и 50 пострадавших. Одна из них — Людмила. «Меня доставили в столицу по воздуху, — приводит подробности девушка. — А вот на чем — самолете и вертолете — не знаю. Хотя на борту, помню, приходила в сознание. Потом больше недели провела в реанимации. Где-то на десятый день меня перевели в обычную палату. Выписали спустя четыре месяца и… девять операций».

Когда в керченском колледже прогремел взрыв, туда вместе с другими специалистами отправился руководитель Центра ран и раневых инфекций НМИЦ хирургии имени А. В. Вишневского Валерий Митиш. Он и распорядился доставить Никулину в Москву. «О ее прибытии мы были оповещены и ждали, — восстанавливает ход событий Багавдин Ахмедов, сделавший девушке первую операцию. — В операционной провели больше двух часов, хотя на начальном этапе ограничились наименьшим вмешательством. Нам было важно стабилизировать ее состояние и не допустить инфекции. Это удалось».

Надо сказать, что Людмила оказалась практически в эпицентре взрыва — бомба была заложена именно под ее столом. Больше всего пострадали, понятно, ноги. В Центр Вишневского 21-летняя девушка поступила с множественными открытыми переломами обеих голеней, тяжелой сочетанной травмой головы и живота, без части правой стопы, кроме того, мягкие ткани голеней были буквально нашпигованы так называемыми инородными телами — болтами и фрагментами гвоздей, содержавшихся во взрывном устройстве.

«Как ни странно звучит, но ей повезло, что бомба была под столом, который и принял на себя первый удар, — замечает Багавдин Абдулгаджиевич. — Иначе дело обстояло бы намного хуже». Последовали еще восемь операций. Людмила не только встала на ноги, но и начала самостоятельно ходить.

«В феврале отделение она покинула на собственных ногах, слегка опираясь на трость, — с удовлетворением констатировал Ахмедов. — Но наша конечная цель — дать Людмиле возможность полноценно жить. Поэтому вскоре она к нам вернется, мы сделаем еще одну операцию и наденем протез на правую ступню, после чего она сможет даже танцевать».

Девушка говорит, что она и сейчас нормально ходит, только медленно.

«Конечно, я жду не дождусь, когда снова окажусь в Москве. Я так мечтаю опять встать на мои любимые каблуки. А врачи говорят, что с протезом я смогу ходить в любой обуви, даже на шпильках. Знаете, я тоже думаю: мне повезло. После случившегося я оказалась в Институте Вишневского. Теперь я понимаю: это уровень. Всего — профессионализма, человечности, доброжелательности.

Я безмерно благодарна всему персоналу: и врачам, и медсестрам. Со мной работали реаниматологи, травматологи, ангиохирурги, абдоминальные и торакальные хирурги, специалисты отделения ран, диагностики, а также сотрудники клинической лаборатории, МРТ, КТ и УЗИ. Все вместе они вернули меня к жизни. В буквальном смысле».

В институтском Ожоговом центре, который много лет возглавляет профессор Андрей Анатольевич Алексеев, меня встречает хирург Светлана Тусинова. Она просит прощения за то, что пришлось немного подождать ее в приемном покое. «Вроде бы день сегодня предполагался спокойный, и вдруг — тяжелый пациент. Надо было срочно заняться им». Говорю: я-то могу подождать, а вот покалеченные огнем люди — нет.

Через Светлану за годы работы прошли сотни больных. Самых разных — и по характеру, и по степени тяжести.

По словам хирурга, в памяти остаются не только пациенты, пострадавшие при каких-то громких, резонансных событиях, но и люди, получившие банальные бытовые травмы. «Таких больных — большинство. Часто после взрыва газовых баллонов к нам привозят или каких-то других домашних ЧП».

Двадцатипятилетний Николай (имя изменено) поступил в Ожоговый центр НМИЦ хирургии имени А. В. Вишневского в июне 2017-го. Жертва простой неосторожности. Его привезли из Тамбова. Обожжено 90 процентов поверхности тела. Это считается несовместимым с жизнью.

Он по профессии водитель. Объяснил, что возился в гараже и решил перелить хранившийся там бензин из одной канистры в другую. Как горючее воспламенилось, так и не понял. Но в считанные секунды оказался полностью объят огнем.

«Николая лечили в медучреждениях по месту жительства, но сил местных медиков явно не хватало, и подключились мы, — рассказывает Светлана Тусинова. — Его привезли к нам спустя месяц. К этому времени около трети ожогов начали затягиваться, но на 55 процентах поверхности тела — раны третьей степени. Что тут скажешь? На парне не было живого места».

Первую операцию сделали уже через день. «Вы же понимаете, здоровой кожи у него почти не осталось. Поэтому пересаживать было попросту нечего. Тогда мы решили изготовить материал для пересадки сами. Еще при первом оперативном вмешательстве взяли у пациента так называемый клеточный материал — полоски кожи, и из этого сделали аутологичные фибробласты».

Николай пережил еще восемь пластических операций по восстановлению кожного покрова. В них использовались как комбинированные аутодермопластики, так и культивированные фибробласты. «Со временем раны у больного эпителизировались, то есть покрывались новым кожным покровом. И мы получали площади, с которых можно брать донорскую кожу — с ног, туловища. Только с головы нами произведено пять заборов аутодермотрансплантатов», — уточняет Тусинова.

Пациент провел в Центре Вишневского четыре месяца. В ноябре отправился домой на своих ногах. «Ему же еще различные реабилитационные мероприятия были показаны: в частности, гидротерапия, специальные тренажеры, разработанные для активизации больного. Насколько я знаю, дома Николаю дали инвалидность, но, возможно, сейчас уже сняли. Весной он должен снова приехать к нам, чтобы сделать пластику шеи и плеч. Тогда молодой человек сможет абсолютно полноценно жить и даже вернуться к своей профессии», — заключает Светлана Тусинова.

Далее мой путь лежит в одно из самых сложных отделений НМИЦ хирургии имени А. В. Вишневского — кардиохирургии. Именно здесь требуется особая ответственность и слаженная командная работа, поскольку цена ошибки слишком высока.

Я пришла к заведующему отделением Вадиму Попову поговорить об одной из последних операций на сердце, проведенных в стенах Центра Вишневского. Она примечательна еще и тем, что во время закончившейся недавно международной конференции по минимально инвазивной кардиохирургии и аритмологии AMICS 2019 ее участники могли наблюдать за всем происходящим в операционной в режиме онлайн.

А вот то, что проводил операцию директор НМИЦ хирургии имени А. В. Вишневского, главный хирург Минздрава, академик РАН Амиран Ревишвили, — дело как раз обычное. Несмотря на обширные административные обязанности, Амиран Шотаевич остается блестящим хирургом и видит в этом одно из главных направлений своей деятельности. И великое множество больных мечтают попасть именно в его руки.

«Я тоже из их числа, — признается Владимир Галстян, пациент, ставший главным героем транслируемого из операционной «кино». — Года полтора назад я увидел телепередачу про Ревишвили и подумал: вот бы мне к нему попасть. До сих пор не верю, что это получилось». Владимир объясняет, что приступы учащенного сердцебиения начались у него больше четырех лет назад. Медикаментами справиться с проблемой не удалось: пароксизмы фибрилляции предсердий или, проще говоря, аритмии повторялись регулярно.

В обычных больницах, где дважды лечился Галстян, попытки восстановить нормальный синусовый ритм сердцебиения не увенчались успехом. В феврале этого года состояние 65-летнего мужчины ухудшилось, но, к счастью, ему удалось попасть на консультацию в Центр хирургии имени Вишневского.

«Мне рекомендовали радиочастотную абляцию. Но при обследовании у меня обнаружили высокий риск тромбоза ушка левого предсердия. Образующийся там тромб мог улететь куда угодно. Например, в головной мозг — а это инсульт. Значит, надо убрать и ушко. После обсуждения с Амираном Шотаевичем, который лично взялся меня оперировать, решили выполнить торакоскопическую РЧА». Владимира предупредили о трансляции из операционной, и он не был против.

«Люди должны учиться. И именно у академика Ревишвили и нужно учиться. Представляете, мне даже не вскрывали грудную клетку. Просто сделали шесть проколов в разных местах. Будто на ощупь, но на самом деле визуализация зоны вмешательства была прекрасной, с использованием современных технологий. Применялись многие последние достижения кардиохирургии и аритмологии».

Галстян уверяет, что прекрасно себя чувствует и вскоре собирается домой, хотя на момент нашей встречи после оперативного вмешательства прошло всего четыре дня.

Интервью с директором Центра Амираном Шотаевичем Ревишвили я приберегла, что называется, на сладкое. Дату и время назначил он сам. Говорят, его рабочий день начинается в шесть утра, а заканчивается в десять вечера. В лучшем случае. Честно, непонятно, как человек может существовать в таком режиме.

Ожидая аудиенции, в директорской приемной я провела больше часа. Впереди меня все время кто-то оказывался: то пожилой мужчина, пропустить которого требовалось просто из уважения к возрасту, то доктор, которая ради беседы с шефом оторвалась от больных, и ее тоже нельзя задерживать. Когда наконец я вошла в кабинет, первое, что услышала, — извинения. «У нас тут событие за событием. Только конференция закончилась, а уже юбилей на носу», — объясняет Ревишвили.

Рассказывая о Центре, Амиран Шотаевич особое внимание уделяет предыдущим руководителям учреждения. Каждого именует по имени-отчеству и останавливается на его достижениях. Как профессиональных, так и административных. Говорит, что в разное время Институт Вишневского возглавляли врачи различных специальностей, и это пошло только на пользу. Каждый из директоров привнес что-то новое в свое направление, а выиграли от этого, в конечном счете, пациенты.

Амиран Шотаевич возглавил НМИЦ хирургии имени А. В. Вишневского в 2016-м. Признается, что обдумывал это предложение десять дней. «Конечно, это было непростое решение. Встать у руля такого учреждения. Но я ни разу не пожалел, что пошел на это. И, надеюсь, не пожалею».

За последние годы в Центре хирургии имени Вишневского появилось еще несколько операционных, где проводятся малоинвазивные, катетерные и эндоваскулярные вмешательства. Больше тысячи в год. Открыто новое направление, связанное с диагностикой заболеваний сердца и сосудов. Полностью обновлен парк оборудования для современной лучевой диагностики.

«Мы успешно взаимодействуем с искусственным интеллектом. Наши хирурги блестяще освоили возможности робота «Да Винчи», который помогает проводить сложнейшие прецизионные манипуляции. Кстати, первые робот-ассистированные операции на органах брюшной полости были выполнены именно у нас».

Ревишвили подчеркивает, что у нас на глазах хирургия превращается в систему малоинвазивных вмешательств с минимальными доступами. Это позволяет больному в кратчайшие сроки вернуться к привычной жизни. «Вот скоро построим новый корпус, уже в следующем году, наверное, начнем. Там будет сосредоточена вся высокотехнологичная хирургия. И главное — мощнейшие гибридные операционные. Ведь строительство клиник — это не только здания. В первую очередь — их наполнение. Мы планируем внедрить у себя все самое новое, что есть в хирургии на сегодняшний день».

Покидая Центр Вишневского, я вновь заглянула в отделение травматологии и артрологии: Багавдин Ахмедов обещал предоставить дополнительную информацию по керченской истории. На прощание он вдруг вспомнил слова своего учителя, Зиновия Матвеевича Боркина. «Тот говорил студентам: раз коснулись больного рукой, надо довести его до конца. В собственной многолетней практике я всегда стараюсь помнить об этом. Наверное, это стало постулатом для меня. Вот и в случае с Людмилой Никулиной — я точно знаю: мы сделаем все возможное, чтобы эта молодая, позитивная, так любящая жизнь девушка снова стала жить как раньше. На всю катушку! А еще я собираюсь ее замуж выдать. Так и сказал ей: пока не найду тебе жениха, не выпишу».

В эти дни НМИЦ хирургии имени Вишневского отмечает юбилей — 75 лет со дня основания.