«Надо мной издевались — я стал злой»
Как трудных подростков вытаскивают с уличного дна
Татьяна Кирсанова
Цирк — это праздник, жизнь — это боль. Соединить два этих постулата и перетасовать между собой удалось двум неравнодушным к чужим проблемам девушкам. Немка Астрид Шорн и россиянка Лариса Афанасьева создали уникальную историю волшебного преображения. Их цирк с непонятным названием «Упсала» стал сказкой со счастливым продолжением. Без конца. Оказавшись под его куполом, подростки, давно и прочно отнесенные к категории трудных, не столько учатся жонглировать, стоять на голове и парить на трапеции, сколько завоевывают право на признание. Себя — в качестве артистов и просто хороших людей.
Цирковая кухня
«А вот и московские гости пожаловали, — спешит навстречу главный режиссер и художественный руководитель цирка для хулиганов Лариса Афанасьева. — Проходите-проходите. Только осторожно, не споткнитесь. Мы недавно с гастролей вернулись, из столицы, кстати, так еще реквизит не полностью разобрали. Пойдемте на кухню, там удобнее всего разговаривать».
То, что мы попали в непростой цирк, стало ясно еще на подходе к традиционному круглому строению. В удаленном от центра Питера Красногвардейском районе есть бизнес-парк «Полюстрово». Тут, в окружении офисов, напротив живописного исторического пруда и примостился красочно расписанный цирковой шатер.
Только вместо афиш с клоунами и зазывал со сладкой ватой дорожку к Упсала-Цирку обрамляют билборды, на них — портреты юных артистов. Здесь же приведены их «хулиганские» мысли: о жизни, искусстве, добре и зле.
Максим: «В семь лет я закурил, а потом сразу бросил. Конечно, я тогда не взатяг курил, просто баловался… Красота — это наши умения, все, чему мы учимся. Творчество — красота. У каждого она своя: у художника это картина, у акробата — трюки… Мне все равно, что про меня думают другие. Важно то, что я сам про себя думаю, а еще близкие мне люди».
Яна: «Мое главное правило — никогда не унывать. Если что-то плохое случилось, надо держаться. Все бывает… Если бы у меня было всего одно желание, я бы загадала увидеть тех, кого уже не могу увидеть, но по кому скучаю. Было бы здорово съездить на лифте на небо. Повидаться с теми, кто там, а потом оп! — и обратно вниз… Надо стараться говорить правду. Врать плохо, но человек не может прожить без вранья, каждый хоть раз в жизни кому-нибудь да соврал».
Саша: «В ситуации, когда не знаешь, что делать, нужно посмеяться… Дети выбирают родителей еще на небесах. Ты их выбираешь там, наверху, и потому попадаешь туда, куда попадаешь… Мне нравится, что в цирке есть команда, которая нас объединяет… Мне очень трудно говорить правду. Если бы я мог быть другим, был бы умным и очень прямым… Иногда мне кажется, что быть дурачком лучше. Если человек считает себя дураком и это признает, — очень круто».
Ксюша: «Чтобы сделать человека счастливым, нужно развеселить его. Например, подарить ему много конфет… Многие боятся темноты, но я ничего не боюсь. Только ездить в лифте. Хулиган — это человек, который хулиганит. Он смелый, умный и заботливый. Еще он сильный и главный. А еще он может сделать тройное сальто».
«Они у нас любят пофилософствовать, — с улыбкой замечает Лариса. — Денис, положи нож. Куда ты его понес?» На кухню, где приятно пахнет кофе, время от времени заглядывают репетирующие в зале артисты. Кто попить, кто перекусить, кто просто поглазеть на нежданных гостей. В каждом из них пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь этакое — хулиганское. Не получается. Все как на подбор симпатичные, увлеченные люди. Не совсем взрослые. Обычные подростки.
«Да вы что? Они у нас самые лучшие! — восклицает Афанасьева в ответ на мои сомнения. — Да, попадают к нам в основном из коррекционных школ. Ну и что? Там тоже разные дети учатся. С проблемами, да. Но у каждого они свои». Основатель Упсала-Цирка вспоминает, что первые их подопечные были не в пример хулиганистее. Настоящие беспризорники. «Мы их на улице и находили, — уточняет собеседница. — Некоторые были со следами клея под носом».
Дети улиц
Попасть в Россию уроженка Восточного Берлина Астрид Шорн мечтала давно. У ее родителей были советские друзья, которые много рассказывали о своей стране. Чтобы ближе познакомиться с российской историей и культурой, в школе она начала изучать русский язык. Уже в университете, где Астрид училась на социального педагога, она получила возможность исполнить заветное желание. Когда спросили, куда она хочет поехать на практику, Шорн назвала Россию.
В Санкт-Петербурге студентка заинтересовалась проблемой детской беспризорности. В качестве волонтера работала в социальном пункте помощи у Московского вокзала. Там ее и посетила идея создать из питерских гаврошей театральную труппу. За будущими артистами Астрид отправилась в самые злачные места города. Она уже знала, что у Гостиного двора собираются малолетние попрошайки и токсикоманы, на канале Грибоедова — юные карманники, а в Екатерининском сквере, что напротив Александринского театра, — подростки, вовлеченные в проституцию.
Вопреки ожиданиям, к Мельпомене генералов песчаных карьеров не потянуло. Более того, они попросту высмеяли странную немку, предложившую им попробовать себя на театральных подмостках. Где они и где театр? Вот тогда Шорн и пришел на ум цирк: она подумала, что этот вид искусства более близок любым детям. Даже уличным.
Тем более не так давно Астрид сама научилась жонглировать и ездить на моноцикле. На это ее вдохновил Париж, где она впервые увидела выступления уличных артистов. Подражая им, девушка начала регулярно кататься на одноколесном велосипеде прямо по Невскому проспекту. И сердце беспризорников дрогнуло. Они стали сами подходить к ней и просить научить их обращаться с необычным транспортным средством.
Вскоре сформировался костяк труппы — овладеть некоторыми видами циркового искусства пожелала дюжина подростков. Астрид нашла немецкого спонсора, закупила реквизит — мячи, булавы, клоунские носы, договорилась с помещением. Однако до первого парада-алле все никак не доходило. Девушка не могла найти единомышленников, которые заболели бы идеей цирка для хулиганов так же, как она.
Другая жизнь
Лариса Афанасьева родилась в маленьком бурятском поселке неподалеку от Улан-Удэ. Для этой местности у нее была самая обычная семья: родители — простые трудяги.
«С детства слышала: надо работать ради куска хлеба, думала, что так и есть. То есть другого пути быть не может, — говорит она. — Но потом я попала в театр и оказалась в параллельной реальности».
Когда Ларисе исполнилось пятнадцать, в поселковом ДК появился драмкружок. Руководила им, по словам Афанасьевой, удивительная женщина. «Каким ветром занесло ее в наши необремененные культурой края — непонятно. Интеллигентная, образованная, увлеченная своим делом, — вспоминает собеседница. — Она открыла мне другой мир. Показала, что существует иная — интересная и полная приключений жизнь».
Лариса так увлеклась театром, что после школы уехала в Петербург, где поступила в Академию театрального искусства на режиссерский факультет. Училась с упоением: впитывала все, что давали педагоги, мечтала о собственных постановках.
«Но чем глубже я погружалась в театральную среду, тем острее ощущала неискренность этого мира, — признается Лариса. — В какой-то момент четко осознала: несмотря на то, что не мыслю жизни без искусства, театр — к сожалению, история не моя».
Под небом голубым
Уйдя из вуза, Афанасьева не покинула Северную столицу. За время учебы она прикипела к Питеру душой и понимала, что этот город, как никакой другой, ориентирован на людей творческих. Чтобы как-то выжить, бралась за любую работу: торговала шаурмой, бургерами, джинсами. И постоянно искала, куда бы направить свою бурную режиссерскую фантазию.
Шорн и Афанасьева познакомились 6 июня 2000 года. Эта дата стала днем рождения самого необычного цирка в стране.
«Мы с Астрид поняли, что и имя у нашего цирка должно быть нетривиальным, отражающим характер наших «несовершенных» артистов, — объясняет Лариса. — Тогда в молодежном сленге только появилось коротенькое словечко «упс». Смешное междометие употребляется в конфузливых ситуациях и означает: извините, так уж вышло. Мы подумали: это именно то, что нужно, и соорудили из него имя для нашего детища — Упсала-Цирк».
Первая труппа, собранная из тех самых двенадцати беспризорников, карманников и токсикоманов, тренировалась по шесть-восемь часов в день. Чтобы у бросивших улицу детей не было ни времени, ни сил вернуться обратно. О собственном помещении Упсала-Цирк тогда мог только мечтать, поэтому занимались в спортивных залах коррекционных школ, детских клубах, а зачастую прямо под открытым небом — на бульварах, в парках, скверах.
«Переезжали мы очень часто. Как только арендодатели узнавали подноготную наших артистов, в пристанище нам тут же отказывали, — рассказывает Афанасьева. — Да и сами малолетние циркачи порой подводили: некоторые научатся паре трюков и опять бегом на улицу — зарабатывать новым ремеслом. Так что поначалу дело у нас не очень ладилось».
Однако со временем коллектив юных артистов прошел естественный отбор, Афанасьева и Шорн наладили отношения с родителями своих подопечных, помогали им решать семейные проблемы, часто участвовали в них материально. Кроме того, девушки подружились с социальными службами, которые также стали направлять к ним трудных подростков. В общем, Упсала-Цирк переболел детскими инфекциями и, как планировалось, перешел в подростковый возраст.
Дом, милый дом
Но даже заметно повзрослев, цирк для хулиганов не имел постоянного места жительства. В 2012 году бездомность чуть было не стоила «Упсале» жизни. Когда хозяева здания, где в то время обитали циркачи, попросили их в очередной раз освободить помещение, Афанасьева впервые почувствовала отчаяние. «Впереди опять замаячила улица, и я сказала себе: все, хватит, больше не могу, — вспоминает собеседница. — К тому моменту нас уже знали в Европе, где мы участвовали в разных фестивалях, а в Питере мы были никому не известны — потому что почти не выступали. А куда бы мы посадили зрителей?»
Как это часто бывает, помощь приходит в минуты полной безысходности. Откуда не ждешь. В ситуацию неожиданно вмешалось бизнес-сообщество Петербурга: одна из девелоперских компаний выделила хулиганам землю на Свердловской набережной — в строящемся офис-парке. Пожертвовать деньги на строительство здания циркачи просили всех подряд — фирмы, компании, фонды, обращались и напрямую к частным лицам. В результате удалось собрать 150 тысяч евро, на которые и возвели современное цирковое пространство, оборудованное по последнему слову техники.
«Сейчас мы даем по два спектакля в месяц, — говорит Лариса. — Может, нескромно, но я не помню, чтобы хоть раз обошлось без аншлага». Зрительный зал «Упсалы» рассчитан на 250 человек. Билеты стоят от 500 до 750 рублей. Однако касса вместе с продажей сувениров лишь на треть наполняет цирковой бюджет. Основное по-прежнему складывается из пожертвований. Правда, теперь львиную долю денег дают российские спонсоры, а не зарубежные, как раньше.
Сейчас в хулиганской труппе числится 80 человек. По заведенному раз и навсегда правилу тренируются они ежедневно. Причина та же: чтобы не было времени на глупости. Ведь все артисты «Упсалы» и сегодня — самые настоящие хулиганы. «Пойдемте, я вас познакомлю, — предлагает Афанасьева. — А то у них уже языки чешутся — любят они интервью давать».
Творцы своих судеб
В репетиционный зал входят двое парней. Один — с модной, зализанной на один бок прической, другой — с открытой озорной улыбкой. «Это Сарвар и Даня», — представляет их худрук и деликатно удаляется, чтобы не смущать. А они и не думают стесняться — сказывается артистический опыт.
«Мне 14, — первым вступает в разговор Сарвар. — В Питер из Узбекистана вся наша семья переехала. Я тогда русского совсем не знал. В школе надо мной издевались, и я стал очень злой. Да, агрессивный. Все время был готов постоять за себя, ну и сам задевал кого-то. Ведь лучшая защита — нападение».
Подросток говорит, что с Даней они тоже поначалу невзлюбили друг друга и даже иногда дрались. Зато теперь — друзья навек. «Когда бываем на гастролях за границей, всегда вместе живем, — делится подробностями Сарвар. — Да, цирк часто выезжает за рубеж. В Германию в основном. Наши спектакли там хорошо принимают».
По словам юного циркача, в «Упсале» ему хорошо. Он даже подумывает о профессиональной карьере. Возможно, окончив школу, поедет поступать в цирковое училище. В Москву. А потом хотел бы вернуться в родной цирк. К своим хулиганам.
Даня тоже не против связать жизнь с цирком. Хотя пока не уверен. Этот симпатяга никак не вяжется со словосочетанием «трудный подросток». Да он и сам не горит желанием вспоминать о своих «подвигах». А вот о том, какие трюки освоил, рассказывает взахлеб.
Особенно ему нравится моноцикл. Правда, искусство езды на одноколесном велосипеде далось ему с трудом.
«Да, мы много тренируемся. После школы делаем уроки — и бегом в цирк. Здесь занимаемся до самого вечера. Домой приходим — и сразу спать. Устаем, конечно. Но оно того стоит, — уверяет подросток. — Вы завтра на наш спектакль придете? А, уезжаете? Жаль. А то сами бы все увидели».
Извинившись, мальчишки убегают на репетицию, а в зал входит «святая троица», как их называют в «Упсале»: Коля, Соня и Деля.
Девочки — сестры-близнецы, Коля — их друг и неизменный спутник. В «Упсале» все второй год, говорят, цирк — это их жизнь. «Да, тоже хотим стать профессионалами, — раскрывают планы друзья. — Мы же хулиганы только до восемнадцати, а потом — либо на выход, либо в профессиональную труппу, тренировать других. Но туда не всех берут — только тех, кто хорошо подготовлен и многому научился».
Попозировав фотографу, Коля, Соня и Деля тоже спешат обратно на манеж. Завтра у них ответственный день — первое в сезоне представление. А это всегда волнует. Даже хулиганов.
Провожая нас, Афанасьева говорит, что выпускниками «Упсалы» стали уже около двухсот человек.
«Вы знаете, я их всех помню. Честно, — признается вдруг Лариса. — Они же для меня не просто дети, увлекшиеся цирком. Они — люди, чью судьбу мы направили по другому вектору. Надеюсь, правильному».
