Климатическая повестка превратила угольные проекты в высокорисковые

Феномен отрицательных процентных ставок, которые уже существуют в некоторых развитых странах, активно обсуждается экономистами: насколько это плохо (или хорошо) для экономики и к чему приведет такая политика в долгосрочной перспективе. Уже и в нашей стране на высоком уровне рассматривается возможность введения отрицательных ставок по валютным вкладам. Но оставим экономику для профильных специалистов и традиционно обсудим, что все это означает для мировой энергетики на фоне активного раскручивания климатической повестки.

Приведем сначала совсем простой бытовой пример, который может быть интересен любому.

Допустим, у гражданина есть определенная сумма, скажем, 100 тысяч рублей, а живет он где-то в более-менее солнечном регионе России. На эти деньги по нынешним ценам можно установить солнечную батарею мощностью около одного киловатта и с учетом коэффициента использования установленной мощности, скажем, 12 процентов (в Москве — еще меньше) получать в месяц 87 киловатт-часов электроэнергии. При цене в пять рублей за киловатт-час в деньгах это 435 рублей в месяц. А можно эти 100 тысяч положить на депозит под семь процентов и получать в месяц 583 рубля, из них оплачивать электроэнергию, еще и останется. И никаких забот к тому же. Это, конечно, очень упрощенный расчет, не учитывающий ряд деталей, но суть он передает верно: при существующих вводных (стоимость солнечной панели, стоимость электроэнергии, процент по вкладу) смысла в собственной солнечной генерации для частника в России нет или он минимален.

В скобках отметим, что схема невыгодна даже несмотря на то, что домохозяйства находятся здесь в особо защищенных условиях: ведь они не оплачивают наличие электросети. Для бизнеса же рассматривается введение платы за саму подключенную сетевую мощность. Если же рассматривать эту схему в отсутствие электричества из розетки, то придется в расчеты добавлять аккумулятор, и цена энергии солнца получится намного выше.

А теперь представим, что мы находимся в ситуации околонулевых, а то и отрицательных процентных ставок. В таком случае экономические преимущества хранения денег на депозите исчезают. Экономику собственной солнечной генерации еще нужно будет посчитать, но в любом случае интерес к альтернативному источнику электроэнергии у себя дома очевидно вырастет. А если еще и цены на электроэнергию из розетки намного выше, чем сейчас в нашей стране, то становится понятным, почему в Европе в собственной генерации от солнца заинтересованы многие домохозяйства.

Если перейти от частного случая домохозяйства к глобальным энергетическим рынкам, то ситуация будет ровно такая же. Для длительных и капиталоемких проектов, каковыми являются почти все проекты в области энергетики, стоимость капитала и/или заемных средств кардинальным образом влияет на конечную расчетную себестоимость продукции.

Поэтому все оценки себестоимости, будь то производство возобновляемой электроэнергии или себестоимость сжиженного природного газа (где капитальные затраты на завод по сжижению составляют от половины и больше цены конечного продукта), необходимо рассматривать только в привязке к стоимости денег.

В одной из недавних работ приведен пример, где себестоимость электрогенерации из ВИЭ (возобновляемых источников энергии) различается в два раза при изменении стоимости капитала от двух до десяти процентов годовых. Аналогичная ситуация наблюдается и в других секторах, в частности в производстве сжиженного природного газа.

Очевидно, что снижение ключевой ставки (что транслируется и в ставки по кредитам) приводит к снижению себестоимости продукции. В таком случае возобновляемая энергетика (равно, разумеется, как и все другие виды энергии) становится все дешевле и дешевле даже вне зависимости от темпов падения капитальных затрат для новых проектов.

Мысль эта, конечно, является достаточно очевидной, однако тут мы обратимся к следующему аспекту. Стоимость капитала для компаний зависит также и от риска инвестиций. И в настоящее время на фоне раскручивания проблемы изменения климата консенсус выглядит так, что инвестиции в "прогрессивные" технологии, такие как возобновляемые источники энергии, рассматриваются как низкорисковые. И, напротив, инвестиции в ископаемые виды топлива, и в первую очередь уголь, считаются высокорисковыми.

Так, к примеру, согласно итогам одного из опросов, инвесторы в энергетические проекты готовы рассматривать внутреннюю норму доходности для новых проектов примерно в среднем в десять процентов для возобновляемых источников энергии, но в целых 40 процентов — для угольной отрасли. Риски индустрии сжиженного газа оцениваются вполне приемлемо: доходностью 14 процентов. Для сравнения, на старых, уже реализованных проектах такого разрыва требуемых доходностей для разных отраслей не наблюдалось.

Еще одной иллюстрацией этого подхода является решение некоторых глобальных банков о прямом запрете финансирования любых угольных проектов. Правда, далеко не всегда здесь первичны опасения в окупаемости проектов, а в некоторых случаях играет роль и идеологическая составляющая — принципиальный отказ от угля. В любом случае эти два фактора дополняют и усиливают друг друга.

Таким образом, снижение ключевых ставок по всему миру означает и удешевление денег. Поэтому, когда мы слышим, что возобновляемая энергетика становится все дешевле и дешевле, — это не только результат усилий по снижению капитальных затрат на строительство, но и финансовый фактор. При этом разброс требуемых доходностей в зависимости от сектора энергетики начинает увеличиваться — в результате при прочих равных условиях только из-за финансового фактора "новая энергетика" становится дешевле, а "старая" — дороже.

Можно разделять климатическую повестку, а можно ее игнорировать, однако не учитывать влияние этого фактора становится все труднее.