Геннадий Зайцев: пусть люди знают, что если придется, то "Альфа" их спасет

Прославленный командир легендарного антитеррористического подразделения — группы "А", широко известной как "Альфа", генерал-майор, Герой Советского Союза Геннадий Зайцев в среду отмечает 85-летие. На его долю выпало становление "Альфы", проведение первых операций, которые со временем становились все более сложными и драматичными. О том, как это было, в каких условиях ему приходилось принимать сложные решения, Геннадий Зайцев рассказал в интервью РИА Новости.

— Геннадий Николаевич, если в качестве отправной точки для разговора брать название ваших мемуаров "Альфа — моя судьба", то каким образом судьба так распорядилась, что вы служили в Кремлевском полку, в кремлевской гвардии — это же очень и очень почетно и, казалось бы, дальнейшая судьба и карьера предначертаны. И вдруг в какой-то момент перешли в совершенно новое, абсолютно секретное подразделение. Каким образом это произошло?

— В Кремлевском полку я отслужил три года срочной службы с 1953 по 1956 годы. И когда наступил вопрос о демобилизации, председателем КГБ при Совете Министров СССР, так именовался тогда этот орган, генералом армии Иваном Серовым был издан приказ о введении института старшин сверхсрочной службы в войсках КГБ. И командир роты предложил мне занять эту должность. Я отказался. Сказал, что я буду демобилизовываться и поеду домой.

Но поскольку я к этому времени вступил в партию там же, в Кремле, то меня тут же пригласил парторг и сказал: "Как же так, вы же писали в заявлении, что готовы выполнить любое поручение партии, и партия вам дает первое поручение, а вы в кусты". Я говорю: "Я понял, я согласен остаться на два года". "Ну давай, пиши рапорт тогда".

Но судьба распорядилась так, что я был принят в Седьмое управление КГБ. И там с самой низшей должности дошел до заместителя начальника управления, мне было присвоено генеральское звание. Вот так судьба сложилась.

— В какой же момент вам поступило приглашение в группу "А"?

— Подразделение штатом 30 единиц было создано 29 июля 1974 года приказом председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова 0089/ОВ, что означает "совершенно секретно, особой важности". Первым командиром был назначен Бубенин Виталий Дмитриевич, пограничник, Герой Советского Союза, он получил это звание за участие в боях на острове Даманский.

Он прослужил в подразделении до весны 1977 года, затем написал рапорт на имя Андропова с просьбой вернуть его обратно в пограничные войска. Просьба была удовлетворена, новым командиром был временно назначен заместитель Бубенина Роберт Петрович Ивон. А в ноябре 1977 года председателем КГБ был подписан приказ, по которому штаб подразделения был увеличен практически вдвое и, что самое главное, подразделение стало функционировать на правах оперативного отдела. Вот тогда и встал вопрос о моем назначении на эту должность

Меня пригласил начальник Седьмого управления генерал Алексей Дмитриевич Бесчастнов, прекрасный, мудрый командир. Мне везло на командиров, откровенно говорю, и он мне сказал: "Вот такая ситуация, надо возглавить подразделение. Но я нашел, казалось мне, уважительную причину отказаться от назначения. Я уже был заместителем начальника отдела в этом подразделении. Но через неделю вновь был приглашен, и мне сказали, что проверили эту причину и она не имеет никакого значения для назначения. Я тогда понял, что третий раз приглашать не будут по этому поводу и ответил, что если надо, то согласен. На что Бесчастнов отвечает: "Если надо, мы бы тебя не спрашивали, просто назначили бы и иди работай. А я тебя спрашиваю, ты берешься за это дело или нет?" Я говорю: "Берусь". "Вот теперь я знаю, что все будет нормально, если ты берешься за это дело. Иди и действуй", — ответил он.

И вот меня назначили на эту должность, я прослужил в качестве командира группы "А" ровно 11 лет, с ноября 1977 по ноябрь 1988 года. И после того, как был первый раз освобожден от этой должности, был назначен на должность замначальника Седьмого управления и получил там же генеральское звание. Но в 1992 году президент Ельцин своим указом меня вновь назначил командиром подразделения, а в 1995 году по моему рапорту я был уволен в отставку. Мне шел 61-й год, в соответствии с законом о прохождении воинской службы военнослужащие в звании генерал-майора могли служить до 60 лет. Вот так закончилась моя военная служба. Стаж военной службы составил на день увольнения 41 год 5 месяцев и 6 дней.

— Геннадий Николаевич, группа "А" создавалась в тот период, когда в мире возрастала террористическая активность. Буквально за два года до этого произошел захват заложников из числа израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене. А в Советском Союзе предстояло провести свою Олимпиаду в Москве в 1980 году. Это была основная причина создания нового антитеррористического подразделения?

— Вы правильно заметили, что приближался 1980 год, год Олимпийских игр в Москве. Это событие было важным во всех отношениях. Да, 5 сентября 1972 года в Мюнхене вся спортивная делегация Израиля была полностью уничтожена террористами из так называемой террористической организации "Черный сентябрь". Это первое обстоятельство, повлиявшее на решение о создании группы "А".

Но второе обстоятельство, что еще явилось толчком ускоренного создания подразделения, то, что в ноябре 1973 года произошел захват заложников в самолете Як-40, который вылетел из Москвы по маршруту Москва-Брянск. На подлете к Брянску четверо молодых людей — три пэтэушника, желторотые юнцы, которыми руководил матерый уголовник, выдвинули требование командиру корабля лететь за рубеж. Командир развернул самолет и посадил его во Внуково-2.

А в этот день там же, из Внукова-2, были проводы партийно-правительственной делегации одной из европейских стран и в числе провожавших были первый заместитель председателя КГБ Семен Кузьмич Цвигун и министр внутренних дел Николай Анисимович Щелоков. И операция по освобождению заложников проходила на их глазах. Руководил операцией тогда начальник московского управления КГБ Виктор Иванович Алидин. Операция прошла в целом успешно, действовал взвод одного из подразделений дивизии имени Дзержинского. Но это солдаты внутренних войск, они не готовились к такому роду деятельности. И, видимо, это тоже явилось вот таким мощным толчком, что надо было создавать подразделение.

— С чего вы начинали как командир группы "А"? Ведь дело же было совершенно незнакомое, подразделения такого рода у нас никогда не существовало. Какие основные задачи стояли перед вами?

— Основная задача — это подготовка личного состава к действиям в совершенно непредсказуемых ситуациях, там, где произошел захват заложников и так далее. Это может быть здание, это может быть транспортное средство, любое транспортное средство, любая территория. Для того чтобы готовить личный состав, нужна была программа специальной тактики, специальной подготовки. Такой программы тогда не существовало. Мы создали такую программу, ее утвердило руководство Комитета государственной безопасности, она стала основным документом для подготовки личного состава.

А первое, с чего начал, я провел собеседования с сотрудниками группы. Я считал и считаю, что в деятельности командира любого уровня глубокое знание своих подчиненных обязательно. Это гарантия того, что ты будешь знать, на каком участке в случае действий по боевой тревоге использовать того или иного человека. И можно предвидеть, кто может дать какой-то рецидив в перспективе. Я прямо скажу, после этого собеседования я предложил руководству Седьмого управления, и был поддержан, вернуть пять сотрудников к прежнему месту службы. Одного по состоянию здоровья. Еще четверо по своим личным и деловым качествам, я считал, служить в этом подразделении не могут.

А дальше — учебно-тренировочный процесс. Базы своей не было, использовали базу внутренних войск, дивизии имени Дзержинского.

— А какие существовали требования по части подготовки сотрудников группы? Там ведь должны были быть люди, великолепно подготовленные физически?

— Вот первый состав подбирался, исходя из этих требований. Но я не сторонник такого подхода, я сторонник другого подхода. На мой взгляд, и я сделал для себя такой твердый вывод, спецназовцем может быть тот молодой человек, который, попав в сложную ситуацию, способен ее глубоко проанализировать, сделать правильный вывод из нее и действовать самостоятельно, когда команды сверху не будет. Вот если такими качествами обладает человек, он будет спецназовцем. И я обращал внимание прежде всего вот на эти качества в человеке. Физические качества в молодом возрасте, а мы принимали людей возрастом до 26 лет, их можно развить, накачаться, вне всякого сомнения. Но другую голову человеку не сделаешь.

Я любому новичку задавал первый вопрос в беседе: "Служба в этом подразделении сопряжена с риском для жизни, как вы оцениваете эту ситуацию?" Если человек глубоко задумывался, а потом давал колеблющийся ответ, я беседу прекращал и говорил: "У меня к вам вопросов нет, идите и продолжайте службу там, где вы служите". Я сразу давал оценку, что он для подразделения человек неподходящий. Если человек четко говорил: "Нет вопросов", я продолжал беседу дальше.

— Геннадий Николаевич, московская Олимпиада прошла очень успешно со всех точек зрения, и это значит, что и ваш труд не прошел даром. Но вы же еще до Олимпиады, что называется, проходили обкатку?

— Да, на Кубе во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Кубинская сторона обратилась с просьбой, чтобы подводную часть советских судов "Грузия" и "Леонид Собинов", на которых размещались делегаты из СССР, обеспечивали бы подразделения из Советского Союза. И вот тогда нам было предложено, мне в частности, возглавить эту группу. Там были боевые пловцы Черноморского флота. Так что мы там приобрели такой опыт. В целом там все прошло нормально, без всяких эксцессов.

— Практически наверняка этот опыт был использован в Таллине, где проходила морская часть Олимпиады-80?

— Да. В Таллине проходила регата, и наши боевые пловцы обеспечивали ее безопасность. Кстати, при тщательном осмотре донной части залива, где проходила регата, мы находили неразорвавшиеся боеприпасы времен Великой Отечественной войны.

— То есть риск был даже не со стороны террористов, а со стороны прошлого?

— Эхо войны действительно оставалось там реальное.

— А по части обеспечения безопасности Олимпиады на суше, что делали бойцы подразделения? Незримо присутствовали на объектах, где проводились соревнования?

— Все объекты олимпийского предназначения были нами заранее изучены, объезжены, на каждый объект был составлен письменный план действий на случай, если какое-то чрезвычайное происшествие на нем может возникнуть.

Все было направлено на выявление возможных негативных проявлений. Но и по линии административного режима в Москве были приняты очень строгие меры. Благодаря этому было бы невозможно совершить какой-то террористический акт.

— Геннадий Николаевич, до Олимпиады уже был Афганистан. Конечно, это тема для большого отдельного разговора, тем более что в этом году исполняется 40 лет началу тех событий. Насколько оправданным было участие в них бойцов группы "А"? Ведь логично, что там действовали спецназ ГРУ, наши воздушно-десантные войска, спецназ внешней разведки КГБ. Но с какой целью там присутствовало антитеррористическое подразделение?

— Это было оправдано, потому что наше подразделение готовилось для захвата объектов или, точнее, для освобождения заложников на них. Но в данном случае речь шла об уничтожении основного фигуранта во дворце Тадж-Бек. Но группу "А" привлекали к событиям в Афганистане еще и раньше, до этого. Когда осложнилась обстановка в этой стране, понадобилось усилить охрану наших дипломатов там. Поэтому мы с марта месяца 1979 года уже находились в Афганистане.

Штурм дворца Тадж-Бек — конечно, операция очень серьезная, очень жестокая по своему накалу. Хотя она и длилась 40 с небольшим минут, но в каждую секунду можно было погибнуть. И то, что наше подразделение потеряло в ней только двух человек, это еще наше счастье. 13 человек были ранены, 8 из них тяжело. Одному из них, Валерию Емышеву, оторвало руку. Но руководством КГБ тогда было принято очень мудрое решение – сохранить всех раненых в подразделении, в том числе и ему нашли должность, он стал замом командира по работе с личным составом.

— Причем это же происходило вопреки всяким канонам военного искусства, когда наступающих должно быть в три раза больше обороняющихся?

— Да, тогда силы обороняющиеся превосходили силы наступавших раз в десять. Такая ситуация. Я сам в этой операции участие не принимал. Командовал там мой заместитель Романов Михаил Михайлович. Я в это время находился в госпитале, меня свалил тяжелый приступ радикулита. Из нашего подразделения Виктор Федорович Карпухин был удостоен звания Героя Советского Союза за ту операцию. Все остальные были награждены орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды.

— Если переходить непосредственно к основному профилю работы подразделения, то с чего начинается летопись антитеррористических операций группы "А"?

— Первая боевая операция состоялась 28 марта 1979 года. Тогда второй секретарь американского посольства провел в здание консульского отдела посольства неизвестного советского гражданина, который, попав туда, выдвинул требование, чтобы американцы вывезли его в дипломатической автомашине в аэропорт Шереметьево, отправили на своем самолете в Штаты, где он мог бы получить высшее образование. За год до этого он сдавал вступительные экзамены в МГУ, не прошел по конкурсу, озлобился и вот решил идти таким путем.

В случае невыполнения своего требования он выдвинул американцам ультиматум, что вынужден будет привести в действие взрывное устройство, имеющееся на нем. Он показал его американцам. Естественно, они сразу обратились к нашим компетентным органам, чтобы те решили проблему с этим бомбистом.

По приказу председателя КГБ мы прибыли в посольство, туда уже приехал и заведующий отделом МИД СССР. Вызывали американского временного поверенного в нашей стране, посол тогда отсутствовал в Москве. Обговорили все детали предстоящей операции, не исключали, что придется применять оружие. На все были получены соответствующие разрешения американской стороны. И одновременно было принято решение вести переговоры с этим преступником, потому что мы не знали о нем ничего. Эту часть возложили на меня.

Когда я прибыл в помещение, где находился террорист, с ним беседовал первый секретарь американского посольства. Но он тут же слинял, остались мы вдвоем. Террорист сразу потребовал от меня сказать, кем я являюсь. Первое, что пришло на ум, и я это сказал, что являюсь вторым секретарем консульского управления МИД СССР. Тогда он потребовал предъявить документы, но я ответил, что нахожусь на чужой территории и поэтому все свои документы оставил на своей земле. Он заставил меня снять пальто, затем снять пиджак, вывернуть карманы брюк, повернуться вокруг. Я понял, что он проверял, нет ли при мне оружия. Затем этот человек выдвинул требование не приближаться к нему на расстояние ближе метра, иначе он приведет взрывное устройство в действие. Он мне его показал, а палец все время держал на спусковой тяге.

Я, в свою очередь, сказал ему: "Мне надо будет покидать здание посольства, потому что я должен буду связываться со своим руководством и выяснять, как идет подготовка ваших документов на выезд, без документов вас никто никуда не выпустит, имейте в виду". Разговор был очень нудным, прямо скажу. Но тем не менее мне все-таки удалось его раскачать. Он сообщил о себе, что его зовут Власенко Юрий Михайлович, 1953 года рождения, житель города Херсона, в прошлом моряк торгового флота. Сдавал вступительные экзамены в МГУ, не прошел. Но в ходе дальнейшей беседы у меня сложилась твердое убеждение, что мы имеем дело с психически неполноценным человеком, что в последующем подтвердилось.

Принудить Власенко отказаться от своих замыслов не удалось. Нам была дана команда обездвижить его выстрелами в плечо и предплечье правой руки. Мы рассчитывали, что Власенко отпустит спусковую тягу и тогда можно будет его обезвредить и так далее. Наш Сергей Александрович Голов, тогда майор, ныне полковник, произвел выстрелы. Но желаемого результата мы не получили, Власенко забежал в одно из служебных помещений, где привел взрывное устройство в действие. Там была покорежена мебель, возник пожар. Власенко донесли до машины "скорой помощи", но в ней он скончался от смертельных ран, полученных при взрыве.

Потом специально созданная оперативно-техническая комиссия сделала вывод, что взрывное устройство состояло из трех самостоятельных секций. В первой секции был пороховой заряд, во второй секции тротиловый заряд, а в третьей секции — самой мощной по своей разрушительной силе — пол-литра пикриновой кислоты. И было сделано заключение, что если бы сработал третий отсек, то здание американского посольства могло быть частично разрушено. Как было установлено, Власенко получил пикриновую кислоту через сына заведующего одной из химических кафедр МГУ, полтора месяца держал эту жидкость в дупле дерева в подмосковном лесу. Но она впитала влагу и поэтому на наше счастье и на счастье американцев не сдетонировала. Так закончилась эта операция. По ее итогам председателем Комитета госбезопасности был подписан очень мудрый приказ, который позволил за короткий срок вооружить наше подразделение специальными видами оружия, спецтехники, средств защиты и так далее. И все это появилось буквально за короткий срок.

— Наверное, не будет преувеличением сказать, что совершенствование оснащения группы "А" дало мощный импульс развитию производства в нашей стране оружия и специальной техники.

— Да, тогда многие конструкторские бюро и заводы работали над этой проблематикой.

— А что американцы сказали тогда?

— Они нас поблагодарили.

— Группа "А" в своей истории имела, скажем так, соприкосновение с американской тематикой по другой линии, а именно выполняла задачи по задержанию советских граждан из числа агентов зарубежных разведок, прежде всего американской разведки. Почему группа привлекалась и к такой деятельности?

— Поводом к этому послужило дело агента американской разведки Александра Огородника, который в 1970-х годах, работая в посольстве нашей страны в Колумбии, был завербован. Вернувшись в СССР, он работал в управлении стратегического планирования внешней политики в МИДе. И он мог передавать американцам все, что мы планировали. В конце концов факт его предательства был установлен. И когда Огородника задержали в его квартире, а дом, где он проживал, находится недалеко от американского посольства, тот заявил, что готов написать явку с повинной. Ему дали лист бумаги, ручку. Но Огородник сказал: "Вон там лежит моя ручка, я к ней привык, дайте мне, пожалуйста, ее". Ему дали эту ручку, он надкусил ее кончик и тут же упал замертво. В ручке был обнаружен сильный яд, и я даже слышал такую байку, не знаю, насколько это верно, что когда проводили вскрытие тела Огородника в институте Склифосовского, то доктора, которые это делали, потеряли сознание.

— Эта история описана в романе Юлиана Семенова и одноименном телесериале "ТАСС уполномочен заявить".

— Да. Так вот, после этого случая руководством комитета было принято решение впредь проводить задержания подобного рода негодяев силами нашего подразделения. И наши сотрудники снимали с задержанных всю одежду, переодевали в другую, так же, как и другую обувь. Если были очки, снимали очки. Кстати, был такой предатель — Сметанин, помощник советского военного атташе в Португалии. Он добровольно изъявил желание сотрудничать на американскую спецслужбу. Его задержали в вагоне поезда, и в дужках снятых с него очков как раз был яд.

— Задержание таких предателей — это ведь каждый раз должна была быть качественным образом продуманная операция?

— Конечно, надо было каждый раз выбрать предлог, чтобы человека взять. Все варианты просчитывались. И мы готовили наших сотрудников к такого рода занятиям, проводили тренировки в реальных условиях в городе. Учились, чтобы в толпе, в движении, на улице города задерживать нужный объект. Да так, чтобы не привлечь внимания посторонних.

— Геннадий Николаевич, если возвращаться к антитеррористическим операциям группы "А", то с чем пришлось столкнуться?

— Последующие операции были более сложными и драматичными. Декабрь 1981 года, Сарапул, Удмуртия. Два военнослужащих захватывают школьный класс. Пришли в школу под предлогом того, что со склада боеприпасов их дивизии были похищены мины. И есть данные, что эти мины находятся у школьников. Но когда вошли в класс, стали стрелять в потолок. Объявили о том, что все в классе – заложники. Выдвинули требования. Все. Нас туда направили.

Преступники Мельников и Колпакбаев собрались лететь за рубеж. Наивные люди в полном смысле слова. Задача нами была выполнена. Обоих задержали, суд определил Колпакбаеву меру наказания в 13 лет, Мельникову — в 9 лет и так далее. Все, задача была решена. Но главное – никто из детей не пострадал. Они уже теперь взрослые люди. В Удмуртии отмечают юбилеи того события, я на них был.

Следующий захват детей произошел 1 декабря 1988 года в столице Северной Осетии, городе Орджоникидзе. В этот день 33 ученика и учительница 4 класса "Г" города Орджоникидзе пошли на экскурсию на местный полиграфический комбинат. Возвращались веселые, потому что получили предновогодние подарки. Вышли за пределы проходной. И вдруг какой-то добрый дядя говорит: "Я по поручению родительского комитета прибыл за вами. Садитесь в автобус. Мы вас развезем по домам".

Дети дружно заняли места в автобусе. Потом этот же дядя, только другим голосом заявил: "Отныне вы являетесь заложниками. Если кто не будет выполнять моих требований, на первый случай я буду отрезать вам уши". Автобус они захватили на заправочной станции недалеко от этого полиграфического комбината. Там же они заправили две канистры бензина, заранее заготовили трехлитровые банки, разлили по банкам этот бензин из канистры, расставили под сиденьями. Автобус в любое время мог превратиться в живой факел. В силу того, что местный аэропорт обслуживал рейсы в светлое время суток, то надо было переезжать в Минеральные Воды.

Преступники, главарем которых был Павел Якшиянц, потребовали два миллиона долларов, выезд за рубеж, военно-транспортный самолет Ил-72. По заданию руководства я возглавил операцию. Мы вылетели в Минводы, на месте собрали штаб. Было принято решение вести с преступниками переговоры по радиостанции. Эту миссию возложили на меня. Я разговаривал с бандитами на протяжении семи с половиной часов. Требования их были совершенно дикие, я прямо скажу. "Дайте нам сюда члена Политбюро ЦК КПСС и не дряхлого, а такого крепкого, чтобы у нас была гарантия, что вы нас не расстреляете. Но если не согласитесь на члена Политбюро, тогда жену Горбачева, Раису Максимовну, она детей любит".

Далее. Бандиты заявили: "Мы полетим в Пакистан, и чтобы нам было беспрепятственно предоставлено право лететь туда". Но, естественно, мы знали, что Пакистан не выдает преступников, поэтому нужно было их убеждать в том, что маршрут полета будет происходить над территорией Афганистана, где шла война, и что там самолет собьют. Я предложил им лететь в Финляндию, на что Якшиянц ответил: "Это ваша пятнадцатая республика". Но я знал, что наш заместитель министра иностранных дел ведет переговоры с правительством Израиля на предмет того, чтобы самолет был принят этим государством. Я предложил бандитам Израиль, они согласились.

Дважды звонил в штаб из Москвы Егор Кузьмич Лигачев – второй секретарь ЦК КПСС, ссылался на Горбачева, что, мол, тот требовал, чтобы дети были освобождены, чтобы ни один волос с их головы не упал и так далее. В этих условиях думай, как их освобождать и что делать. И мы вынуждены были передать бандитам по их требованию один автомат и один пистолет. А вообще, общемировая практика свидетельствует, что террористам нельзя передавать оружие, боеприпасы и наркотические вещества. Такое золотое правило существует. Бандиты в итоге отпустили всех детей и улетели в Израиль. Но там их задержали и выдали нам.

— Геннадий Николаевич, что вообще это за люди, которые захватывают детей в качестве заложников, прикрываются ими? Хотя людьми их назвать вряд ли возможно.

— Это, конечно, очень страшно. Тот же Якшиянц тогда бравировал тем, что дети это тот товар, за который можно выгодно торговаться с правительством. Террористы прекрасно понимают, что дети это самая уязвимая часть нашего общества.

— Недавно как раз исполнилось 15 лет событиям в Беслане. И вот в интернете появились публикации, видеосюжеты, которые хотя открыто не оправдывают террористов, но исподволь подают такую мысль, что в той трагедии виноваты силовики, спецназовцы.

— Это неправда! И об этом надо заявлять, я это подчеркиваю. Потому что главная задача спецназа — спасти жизнь заложников. И в данном случае они это и делали – ценой своей жизни. И погибшие — это дело не их рук. Они в заложников не стреляли, они уничтожали преступников, террористов. Почему не говорят о тех, кто дал бандитам доехать до школы и проникнуть в нее? Почему не говорят, что басаевцы в 1995 году беспрепятственно приехали в Буденновск?

В Беслане спецназовцы погибали во имя того, чтобы спасать заложников. Террорист там бросил гранату. И что должен был делать человек, офицер, подполковник, который находился рядом? Единственно правильное решение, которое он принял, – он бросился на ту гранату, закрыл ее своим телом. Он погиб, но люди вокруг спаслись. Как же можно его считать негодяем?!

— Геннадий Николаевич, на ваш второй срок в качестве командира группы "А" пришлись события октября 1993 года в Москве. Цитата из книги ваших воспоминаний: "Я задаю себе один и тот же вопрос: все ли мы сделали в той ситуации? Да, все. Локальная гражданская война в центре российской столицы была сведена на нет". Можно ли говорить, что вы тогда, приняв решение не штурмовать Белый дом, во многом определили будущее нашей страны?

— Это не я принимал решение, это наши сотрудники приняли такое решение. В той ситуации действовать только так можно было, иначе никак, потому что президент Ельцин требовал штурмовать. А как можно в свой народ стрелять? Как потом людям в глаза смотреть? Это же не террористы были. В данной ситуации, я еще раз подчеркиваю, ситуацию надо было решать только мирным путем. На совещании по итогам тех событий, как мне рассказывал один человек, знавший об этом, Ельцин принял решение группу "А" расформировать, а меня уволить. Но ему сказали: "А кто будет приказ об увольнении объявлять подразделению?" И приняли решение приказ его порвать, и порвали, но "Альфу" разогнать немедленно. Вот тогда мне пришлось ходить по высоким кабинетам, доказывать, что уважающее себя государство без такого подразделения существовать не сможет. Но чтоб создавать новое подразделение, потребуется не менее пяти лет, это колоссальная затрата сил и средств. И подразделение сохранили.

— "Альфа" сейчас входит в состав Центра специального назначения ФСБ, который многими специалистами считается лучшим спецназом мира. Что бы вы пожелали его действующим сотрудникам и тем ребятам, которые хотят служить в ЦСН?

— Тем, кто служит, я всегда желаю одного — чтоб любая поездка на выполнение боевого задания была дорогой в два конца. Жизнь любого спецназовца надо очень и очень беречь. Здесь, конечно, очень велика роль командира. А тем, кто желал бы там служить, скажу, что настоящий патриот нашего Отечества найдет там себе место. А служить в спецназе почетно. Ответственно, сложно, да. Это все правильно. Но это служба во имя спасения наших граждан, наших людей, попавших в беду. Выше этой цели нет.

— А что вы пожелали бы простым жителям нашей страны, чтобы им верить в наш спецназ?

— Я скажу так. Тогда, в 1988 году, в Орджоникидзе, когда я взял радиостанцию в руки, первое, что сказал бандиту: "Дай мне учительницу". Я ее спросил, как чувствуют себя дети, она ответила: плачут, волнуются. Я сказал ей: "Вы теперь их мама и их папа, и я вас убедительно прошу: держите себя в руках, делайте все, чтобы успокоить детей. И имейте в виду — мы сделаем все, чтобы вас спасти и освободить. Я вам гарантирую это". Что касается заложников, не дай бог, конечно, то рекомендации одни — четко выполнять требования спецназа. И знать, что спецназ придет им на выручку, спецназ их спасет.