Центр помощи диким птицам «Дно болота» — это просторный двухэтажный частный дом и большой участок с прудом. Условия здесь отлично подходят для пернатых, а вот для людей — не очень. В здании нет никакой отделки, только дерево и утеплитель, вместо межкомнатных стен — ткань («все покрывала, которые я собрала за жизнь», — смеется руководитель центра Алена Резниченко).

В коридоре сердито нахохлилась цапля — это еще птенец, поступивший с сильным истощением. Справа, за тонкой перегородкой из синего покрывала, живут чайки, галки, сороки и слепой на один глаз осоед Сосиска. Через стенку — комната гуся Иви, напротив нее — кухня, где хозяйничает Алена. На втором этаже живут цапли.

«По утрам они прекрасно поют, местные, наверное, считают, что мы изгоняем демонов», — улыбается Алена. То и дело садится на крышку от сковородки сойка Кичи — это ее любимое место. На полу повсюду лежат одноразовые пеленки, усеянные птичьим пометом, запах стоит соответствующий, но это никого не смущает. На участке, в теплице рядом с прудом, живут канюки, чайки и фазан.

Алена Резниченко — ветеринар по образованию. «Дно болота» для нее и дом, и основная работа, которая, однако, не приносит выгоды — удавалось бы сводить концы с концами.

Она основатель и единственный сотрудник центра, впрочем, здесь есть постоянные волонтеры. В «Дне болота» уже неделю живет Настя из Зеленограда и Андрей из Иркутска. 

Мы осмотрели все помещения, но так и не поняли, где же спят Алена и волонтеры: во всем доме не нашлось ни одной кровати. Оказалось, что вечером на кухонном полу раскладываются в ряд несколько матрасов.

Бывает, что сверху прямо на спящих падают... цапли. Дело в том, что центр еще строится, пол на втором этаже пока что положили не везде. Алена показывает рукой на свисающий с полотка утеплитель и объясняет: «Изначально там не было дырок, все было закреплено на степлер, но птицы всю зиму пробивали утеплитель. Спишь — на тебя падает цапля и располагается поудобнее, видимо, думает: «Окей, я, пожалуй, останусь здесь».

Из удобств здесь есть только электричество, воду для стирки набирают из пруда. И хотя условия иначе как спартанскими не назовешь, Алена и волонтеры хором говорят: «Сейчас ничего, вот раньше!»

А раньше «Дно болота» располагалось на съемном участке под Ногинском. Сейчас центр существует на собственной земле — сюда пришлось экстренно переезжать в прошлом году. Арендодатели попросили освободить помещение, нужно было либо усыплять птиц, либо искать какой-то выход. Участок тогда уже был приобретен, но дом еще даже не начали строить, поэтому Алена и волонтеры посменно жили вместе с птицами в теплицах. Был октябрь.

«Поставили две  теплицы, в одной жили канюки, в другой — мы с остальными птицами. Постелили доски, сверху утеплитель, одеяла. И так чуть больше недели с двумя волонтерами: кто-то уезжал домой, кто-то оставался с птицами. У нас не было других вариантов. Раздать всех было невозможно — да, сову мы пристроили, а вороны никому не нужны. А так все остались живы, умерла только чайка Кастрюля, которая очень тяжело болела», — вспоминает Алена.

«На втором этаже нет утеплителя, просто металлическая крыша, поэтому мы, можно сказать, отапливали улицу. Спали в куртках, шапках, одеялах и гусях. Рядом со мной стоял большой таз с водой, за ночь он замерзал», — рассказывает Резниченко.

В «Дне болота» живут птицы со сломанными крыльями или инфекциями, ослепшие особи, а также те, кто здоров, но с рождения был выращен людьми и не выживет в дикой природе. На питание центр тратит около шестидесяти тысяч рублей в месяц. Чтобы создать полноценный рацион для птиц, закупают мышей, крыс, цыплят, кроликов, куриные сердечки, говядину, рыбу, креветки, фрукты и овощи. Соседи периодически жертвуют излишки урожая.

Мы заходим в птичью комнату за синим покрывалом. Здесь набросаны ветки, в центре сидит осоед Сосиска (хищник из отряда ястребиных. — Прим. ред). По полу переваливается чайка со сломанным крылом. Это Чайник — он жил в центре почти с рождения, потом его пристроили в добрые руки, из которых он вновь вернулся в «Дно болота» с грибком в легких и наминами на лапах. А вот крыло он повредил из-за несчастного случая в центре — не поладил с вороном по прозвищу Котик.

На подоконнике играют две галки. «Это Варя и Матюндель. Варя постоянно за всеми носится, хочет размножаться, даже Сосиска от нее уже устал. Видите, Матюндель распушается: «Не лезь ко мне». Но все равно она лезет», — объясняет волонтер Андрей Сулейманов.

Андрею 23 года. По собственному определению, он «радиотехник и любитель птиц». Приехал сюда из Иркутска уже во второй раз. Все началось с того, что Андрей познакомился в сети с одним из волонтеров «Дна болота», когда подобрал и принес домой птицу.

«Я люблю птиц не на бытовом уровне, это некие сакральные переживания. Когда я увидел это место, убедился, что оно настоящее, что оно правда есть, я понял, что приеду сюда еще не раз», — признается Андрей.

Птицы, что живут в центре, поступили сюда самыми разными путями: одного передали с другого конца России с проводником поезда, другого спасли из контактного зоопарка, третий сбежал от браконьеров. Но однажды Алене подкинули птенца сами вороны.

«Как-то раз слышу — орет птенец. Выхожу, он сидит возле крыльца и его родители рядом.  Прокричали что-то типа до свидания и улетели. Я ждала, пока они вернутся, птенец тоже ждал. Потом оказалось, что он голодный и у него обломаны все маховые перья на хвосте и на крыльях, нарушен обмен веществ. Пришлось его оставить у себя и лечить. Вороны были вполне довольны, больше ни разу не возвращались. Птенец, конечно, их искал, но потом понял, что здесь тоже неплохо», — смеется Алена.

«А мы до этого выпустили своих слетков, они прижились. Вот вороны и принесли нам своего птенца: вы нам, мы вам», — шутит Андрей.

Раньше в «Дне болота» жил сторожевой гусь Амадей или просто Дюша. В центре он  выполнял роль собаки — умел отличать своих от чужих, на посторонних шипел и поднимал шум. Этим летом кто-то тайком забрал Дюшу и утку Дульсинею на мясо.

До этого случая Алена каждое утро открывала дверь, гуси с утками выходили из дома и шли на пруд, а вечером возвращались обратно. «Однажды около одиннадцати утра я пришла на пруд, а Дюши нет. Все птицы сидят в воде, никто ко мне не идет. Я бросилась по деревне всех опрашивать, а потом вернулась уже в более спокойном состоянии и нашла Дюшу в кустах рядом с прудом — от него отрезали несколько кусков и бросили. Убили, скорее всего, когда он спал, иначе я бы поняла сразу, он орет так, что слышно за километр», — рассказывает Алена.

Гусь Иви теперь выходит из дома только вместе с людьми. Он попал в «Дно болота» еще птенцом, когда Дюша уже был здесь, и привык всегда держаться старшего.

«Дюша был умный спокойный гусь, всех защищал, а этот боится всего на свете. Очень тупенькое создание, — иронично, но ласково замечает Алена. — Дюша был вожаком, Иви держался за его спиной с рождения, а теперь он ходит и не понимает, что происходит.  Раньше Иви начинал кричать, а Дюша на него ругался: «Го-о-о, го-о-о». А сейчас он орет-орет и прерывается на полуслове, потому что его никто не останавливает. Ему очень одиноко. Я даже думала его куда-то пристроить, но сложно найти место, где люди держат гусей не на корм. Пыталась выводить Иви на пруд, сидела там с ним, но он боится залезать в воду, не может оставаться один. Если сейчас закрыть дверь и оставить его на улице, он обойдет дом и будет орать, пока не заберешь его обратно».

В день, когда убили Дюшу, пропала и утка Дульсинея. «Это была та утка, с которой мы долго мучились, она в прошлом году два месяца не могла вставать на лапы. Было очень обидно, потому что в нее вложили много сил, с ней работали врачи. У остальных птиц была дикая паника, нам пришлось лезть в воду и вылавливать их по одной, они решили, что, если они выйдут из пруда, их тоже убьют», — с горечью говорит Алена.

После происшествия с Дюшей и Дульсинеей Алена приняла решение прекратить прием птиц — по крайней мере, до того момента, когда она сможет построить забор вокруг пруда и обустроить вольеры. Раньше в «Дно болота» везли орлов, голубей, сорок со всей России, поступало примерно по шестьдесят птиц в месяц. Сейчас содержат только тех, кто уже был в центре, — это около тридцати пернатых.

«Мы поняли, что пока не можем обеспечить безопасность птиц, и бросили все силы, чтобы построить забор — его нужно делать с учетом влажной почвы так, чтобы лисы не подлезли. Это будет стоить около четырехсот тысяч. Сам участок стоил двести тысяч, а облагородить его очень дорого. Мне многие говорят: ты, мол, на птичьи средства отгрохала себе дом. Извините, за деньги, что он стоил, можно было в любой из окрестных деревень купить себе домик с отоплением, водопроводом, туалетом и не зимовать вот тут», — парирует Алена.

Так как среди подопечных «Дна болота» много водоплавающих птиц, наличие пруда очень важно. «Получится огромный натуральный вольер, куда можно выпустить их одновременно. У птиц будет полноценный рацион: жабы, лягушки, змеи, ряска, водоросли, головастики, насекомые. Там много кустов, чтобы прятаться от хищников, которые будут летать сверху. Птицы, которые могут вернуться в природу, однажды просто улетят, а если не найдут корм, всегда смогут вернуться», — объясняет Резниченко.  

Вторая проблема центра: негде принимать волонтеров. «Много людей готовы приезжать и даже здесь жить, но у нас условия: «Вот матрас, мыться можно на улице». У нас есть кровати, но, чтобы их поставить, нужно все зашпаклевать, покрасить, пропитать от влаги и от огня. До зимы нужно утеплить дом», — планирует Алена.

Во время нашего разговора она помешивает куриные сердечки — ужин для волонтеров. Для себя Алена начнет готовить позже, она веган. Этими же сердечками, только сырыми и мелко нарезанными, каждый час кормят птенца цапли. Рацион людей и птиц здесь отличается не сильно, исключение составляют разве что тараканы и мыши.