«Дагестан жил в ожидании войны задолго до вторжения. Никто не хотел крови. Но наши пастухи видели в горах скопление боевиков на дагестано-чеченской границе. В приграничные районы часто приезжали вооруженные люди, с виду иностранцы. Мы понимали, что это неспроста, и нехорошее предчувствие усиливалось», — рассказывает РИА Новости житель дагестанского села Гагатли Хайбула Хайбулаев.

Предчувствие не обмануло. В августе 1999 года боевики выдвинулись в Ботлих. Хайбулаев возглавил тогда отряд народной самообороны, встав на защиту родных земель.

«Село Гагатли находится недалеко от того места в Ботлихском районе, куда вошли ваххабиты. Мы без раздумий объединились против террористов. Все понимали, что, если не остановим эту вакханалию у себя, она распространится на всю Россию», — вспоминает он.

Единственное, что до сих пор не может понять Хайбулаев, почему Москва так легко поверила Аслану Масхадову (на тот момент — начальник штаба вооруженных сил так называемой Чеченской Республики Ичкерии*). Подписанные осенью 1996 года Хасавюртовские соглашения должны были поставить точку в двухлетней войне.

«Неужели Ельцин был настолько наивен? Ведь все понимали, что боевики не будут выполнять Хасавюрта. Для них это всего лишь бумажка. Уступки Москвы усилили аппетиты сепаратистов», — негодует Хайбулаев.

Буквально через год лидеры самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия* открыто заявили о намерении расширить свои территории за счет соседних республик. Деньгами им помогали ваххабиты из арабских стран.

Иностранные наемники начали проникать на Северный Кавказ и распространять идеи исламизации еще в конце первой чеченской кампании. Деньги арабские спонсоры выделяли при условии, что весь Кавказ превратится в единое исламское государство. Чеченские сепаратисты быстро на это согласились и сменили националистическую риторику религиозной.

Первым решили присоединить к Чечне соседний Дагестан. Не только из-за географической близости. Жители некоторых дагестанских сел поддерживали идеи радикального ислама, видя в них путь к справедливому обществу.

«За год до вторжения дагестанские села Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района объявили себя зоной шариата. Отказались подчиняться властям и оказывали вооруженное сопротивление всем, кто пытался вернуть их в лоно закона. На переговоры в Кадарскую зону — так называли контролируемые ими территории — приезжал даже глава МВД России Сергей Степашин. Но это не дало результата», — рассказывает РИА Новости житель Дагестана Асхаб Абдуразаков.  

«Приблизительно тогда же чеченские боевики совместно с лидерами дагестанских ваххабитов провели в Грозном Конгресс народов Ичкерии* и Дагестана. Председатель шуры (конгресса. — Прим. ред.) Шамиль Басаев заявил, что два братских народа должны объединиться в единое исламское государство и выступить  против России», — продолжает он.

«Утром 1 августа глава госсовета Дагестана Магомедали Магомедов вызвал глав всех районов на совещание. Мы как раз обсуждали на этой встрече накалившуюся обстановку на границе, когда из чеченского села Кенхи началось наступление на Дагестан. Первые выстрелы прозвучали в селе Гигатли Цумадинского района. Через него главари боевиков Басаев и Хаттаб хотели прорваться вглубь Дагестана, а дальше захватить Панкисское ущелье на севере Грузии. Были ранены несколько человек», — вспоминает дагестанец.

В Цумадинском районе проживало чуть более двадцати тысяч человек. Но профессиональных военных почти не было. Помощь могли оказать лишь шестьдесят сотрудников районной милиции.

«Больше всего я негодовал, почему Москва буквально за четыре месяца до вторжения вывела из Цумадинского района федеральные погранвойска?! Ведь все понимали, что боевики что-то затевают. Хасавюртовские соглашения предполагали вывод войск из Чечни, но при чем тут Дагестан?» — возмущается Абдуразаков.

Он считает, что команда Ельцина приняла это решение на фоне разворачивавшейся в стране кампании по выборам в Госдуму и усилившихся в обществе пацифистских настроений после первой чеченской кампании.

Но в одиночку противостоять боевикам ему не пришлось. Как только стало известно об атаке на Цумадинский и Ботлихский районы, на защиту родных сел встали местные жители.

«Первые отряды ополченцев сформировались буквально через пару часов. В них вступали не только мужчины, но и женщины, подростки, даже имамы мечетей, понимавшие опасность ваххабизма. Всех объединила общая цель — не позволить уничтожить родные земли», — объясняет Абдуразаков.

Когда начались бои, директор школы в селе Карамахи Буйнакского района Ибадулла Гаджибагомедов подумал: хорошо хотя бы то, что сейчас в школе каникулы.

«Мне до сих пор страшно представить, что было бы, если бы боевики напали в учебные дни. В панике и суматохе жертв могло быть больше. Но, предчувствуя неладное, многие семьи вывезли детей за пределы Дагестана. Дети не задавали вопросов, хотя многое понимали. Потом школу в Карамахи разбомбили», — говорит РИА Новости Гаджибагомедов.

И добавляет, что погода весь месяц была дождливая.

«Помню, повсюду — слякоть. Идут бои за село, и хлещет дождь. Боевики от этого казались растерянными. Плохая погода тормозила их продвижение. Это сыграло в нашу пользу и позволило продержаться  до прибытия подкрепления», — поясняет он.

Гаджибагометов сам вступил в ряды ополчения. «Карамахи и Чабанмахи, где вдруг решили жить по шариату, — это всего лишь два маленьких села. В других населенных пунктах нашего района люди четко понимали ошибочность и преступность идей ваххабизма. Вместе с другими селами и районами Буйнакск встал на защиту от террористов», — подчеркивает Гаджибагометов. Он и сегодня продолжает работать директором школы.

Супруга Гаджибагометова Марьям не уехала из села — осталась с мужем, чтобы ему помогать. Так же поступили десятки жен других ополченцев.

«Бабахнуло рано утром. Мы мирно спали и не подозревали, что это боевики. Когда вышли на улицу, увидели горящую неподалеку ферму. В нее попал снаряд. Одели детей и побежали по течению реки. С нами бежали соседи с детьми. Муж возглавил колонну. Все кричали, возникла паника. Но откуда стреляли, было непонятно. Как только эвакуировали детей, я тут же вернулась. Готовка, стирка, уборка — это работа в тылу, в которой нуждались ополченцы», — делится подробностями тех событий Марьям.

Сводный батальон 108-го парашютно-десантного полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии находился в дагестанском Каспийске, когда стала поступать информация о попытках басаевцев прорваться через Ботлих вглубь Дагестана. Третьего августа командир дивизии ВДВ генерал-майор Юрий Кривошеев получил приказ немедленно начать переброску военных из Каспийска в Ботлих.

«Перед десантниками поставили задачу удержать контроль над стратегической высотой Ослиное Ухо, чтобы перекрыть дорогу ваххабитам в Дагестан. Марш-бросок на Ботлих мы начали 5 августа. Предстоял 194-километровый путь по горной местности. Я принял решение идти не по северному маршруту через Буйнакск, который знали боевики и могли подготовить засаду. Мы двинулись по южному, более сложному маршруту на высоте двух тысяч метров в горах. В результате первыми вошли в Ботлих, опередив боевиков на пять-шесть часов», — рассказывает РИА Новости генерал-майор Кривошеев.

«Командующий российскими войсками в Чечне генерал-полковник Геннадий Трошев предвидел, что сепаратисты и после Хасавюрта не успокоятся. Чтобы обезопасить уязвимую дагестано-чеченскую границу от прорыва боевиков, мы ввели в январе 1998 года группировку 7-й  воздушно-десантной дивизии в Ботлих. Батальон простоял там полгода, но буквально за несколько месяцев до вторжения басаевцев его внезапно перевели в Каспийск», — продолжает Кривошеев.

На вопрос РИА Новости, как военное руководство страны объяснило это решение, генерал-майор Кривошеев с горечью в голосе отвечает:

«Не дело военного рассуждать и давать комментарии, почему было принято то или иное решение».

Помолчав, добавляет: «Все в Дагестане понимали, что батальон не следовало выводить».

Бои за Ослиное Ухо российские военные вели с боевиками почти до конца августа. Силы сторон были неравны.

«Боевиков — около полутора тысяч. Все одеты с иголочки, хорошо вооружены, оснащены современными средствами связи. Много наемников из арабских стран. Встречались даже африканцы, — вспоминает заместитель командира 108-го парашютно-десантного полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, Герой России майор Эдуард Цеев. — В нашем сводном батальоне — всего 450 человек. Но военным искусством в горах мы владели лучше ваххабитов. Местность, где развернулись бои, мы тоже хорошо знали. Это сыграло ключевую роль, и высоту Ослиное Ухо мы отстояли. Боевиков вглубь Дагестана не пропустили».

Вскоре после боев в горах Цеев уволился с военной службы. Слишком высокой ценой далась победа.

«Во время боев погибло 25 наших солдат, 62 были ранены. Командиру батальона нашей дивизии Сергею Костину, который с отрядом десантников первым пошел на штурм горы, не было и тридцати лет. Проникнув в расположение боевиков, он атаковал их позиции и многих уничтожил. Больше семи часов Костин со своим малочисленным отрядом удерживал высоты. При отражении одной из них был смертельно ранен. Тело Сергея с поля боя я вынес на своих руках, а после принял на себя командование его отрядом. Посмертно Костину присвоили звание Героя России».

Среди погибших на подступах к Ботлиху — молодой снайпер Дмитрий Попов. По воспоминаниям Цеева, мать Попова пыталась найти связи в ВДВ, чтобы его не забрали на передовую. Ей это удалось, и снайпер остался в Каспийске. Когда Дмитрий понял, почему его не отправили в Ботлих, ушел в самоволку.

«Дима позвонил матери и сказал, что не вернется к ней с дембеля, если его не отправят в Ботлих. Мать со слезами на глазах снова пошла просить за сына в ВДВ. В боях за Ослиное Ухо Попов погиб одним из первых. Когда его похоронили, мать на сороковой день умерла прямо на кладбище. Остались бабушка Димы и младший брат. Вот что стоит за смертью одного человека», — не скрывая горечи, рассказывает майор Цеев.

За подвиг на горе Ослиное Ухо Цеев удостоен звания Героя России. Но в беседе с РИА Новости майор скромно пытается уйти от этой темы.

«Звание Героя России и медаль «Золотая звезда» почетно. Но она принадлежит не только мне, а всему моему батальону. Это лишь звезды Голливуда спасают мир в одиночку. А мы спасали Россию и мир от ваххабизма  в составе подразделений. Поэтому звезда — наша общая», — подчеркивает майор.    

Переломным моментом в боях за Дагестан, по мнению опрошенных РИА Новости участников и очевидцев тех событий, стала молниеносная мобилизация местного населения и военных против басаевцев.

«На защиту родных сел встали жители Дагестана. Помню, как во время боев за Ботлих в горах под насыпью в одном окопе сидели и отстреливались от боевиков молодые и пожилые люди. Старики одной рукой держали оружие, а другой опирались на палку. Когда вспоминаю это, у меня до сих пор дрожь по коже», — признается глава ополченцев села Гагатли Хайбулаев.

«Вернувшиеся домой дагестанцы вступали в народное ополчение. Они не могли допустить, чтобы земли отцов и дедов захватили террористы. Нам писали со всей России, предлагали помощь. Такая поддержка нас вдохновляла. Хотя у ополченцев толком не было оружия, мы смогли продержаться до прибытия подкрепления», — продолжает Хайбулаев.

Еще один переломный момент, по его словам, — приезд в Ботлих Владимира Путина. Он был тогда только назначен премьер-министром и первым делом отправился в Дагестан на встречу с военным командованием и ополченцами.

«До приезда Путина ни федеральное, ни местное начальство с нами не разговаривало. Да и мы после никчемных переговоров Степашина с боевиками без пиетета относились к властям. Когда Владимир Владимирович стоял рядом с нами и общался по-простому, нам было с чем сравнивать. Я находился в той самой палатке, когда Путин поднял бокал за победу, но отказался выпить, пока мы окончательно не одержим ее над боевиками. После его речи мы все почувствовали прилив вдохновения и уже не сомневались, что вытесним боевиков», — рассказывает Хайбулаев.

Эдуард Цеев добавляет, что и военные с воодушевлением восприняли визит Путина в Ботлих. Майора не было в той палатке с главой российского правительства. Но сослуживцы позже рассказали ему подробности.

«Без всякого пафоса, мы все воспряли тогда духом. Путин говорил экспромтом, запросто общался с военными. Вряд ли по протоколу можно говорить так проникновенно. Он не побоялся взять на себя ответственность и ношу последовавшей после Дагестана второй чеченской кампании. В тех условиях такой поступок много значил», — говорит Цеев.

После вытеснения боевиков из Дагестана не только военных, но и многих ополченцев представили к государственным наградам. Среди них были и народные защитники из села Гагатли, которыми командовал Хайбулаев. Но все они от наград отказались.

«На сходе села мы единогласно приняли решение не принимать никакие награды. Мы встали на защиту родных земель от чистого сердца, а не ради наград. Не стоит преувеличивать наши заслуги», — объясняет РИА Новости Хайбулаев.

Помолчав, добавляет:

^{*Террористическая группировка, запрещенная на территории России.}