«Кто-то уехал через три дня, кто-то через месяц, кто-то через год, — вспоминает Владимир Григорук. — А кто-то остался. Я, например. У меня территория совхоза была как небольшая европейская страна. Дома, в Киевской области, такие просторы вызывали удивление. Где теперь моя родина? И на Украине, и здесь — в Северном Казахстане».

Почему Владимир сразу после окончания сельхозинститута отправился в далекие степи?

Сам целинник отвечает просто: потому что это была задача государственной важности, а значит, вопрос «ехать — не ехать» для него не стоял. «Я к выпуску уже был членом партии. Как я мог не поехать?» —  удивляется он.

Идея использовать нетронутые почвы пришла в голову государственным мужам еще до Хрущева. В конце 1940-х — начале 1950-х вопрос изучала комиссия под руководством академиков Василия Немчинова — защитника советской генетики и агронома Трофима Лысенко, который ту самую генетику громил. Ученые сделали вывод, что распашка целины в короткие сроки обеспечит увеличение урожайности. Затем возможны проблемы: одна неприятность (например, эрозия почв) потянет за собой другую. Современные технологии вроде агрохимии также чреваты побочными эффектами. Словом, осваивать можно. Но осторожно.

В ЦК результаты работы комиссии признали неудовлетворительными. Продовольственная проблема всегда была одной из самых главных для руководства Страны Советов. И в начале 1950-х в повестку пленумов партии постоянно включали дискуссию о том, как обеспечить население продуктами.

В 1954 году первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев подал в президиум Центрального комитета Компартии Советского Союза (ЦК КПСС) записку «Пути решения зерновой проблемы». Он предлагал распахать и засеять целинные земли Казахстана, Сибири и Дальнего Востока. Свое мнение, которое, согласно историческому анекдоту, могло быть только правильным, «дорогой Никита Сергеевич» подкрепил выкладками специалистов.

Эксперты, правда, добавили ложку дегтя в мед задора, источаемого Хрущевым. Специалисты отмечали, что придется постепенно снижать темпы распашки новых земель, проводить мелиоративные работы и соблюдать агротехнику. Но Хрущева это не смутило.

Текст документа привел в движение сотни тысяч людей и единиц техники по всей стране. Постановление было выдержано в духе приказа по фронту: «…Завезти в 1954 году в районы освоения новых земель 120 тысяч тракторов (в 15-сильном исчислении), десять тысяч комбайнов и соответствующее количество тракторных плугов, сеялок, тяжелых дисковых борон, культиваторов и других сельскохозяйственных машин». Подчеркивалось, что мобилизация специалистов на целину — приоритетный проект: «организованный набор и посылка работников в районы освоения новых земель должны рассматриваться как выполнение важного задания партии и правительства».

Бытовые условия для первых целинников могли быть только походными. «Обязать Министерство сельского хозяйства СССР, Министерство совхозов СССР, местные партийные, советские и сельскохозяйственные органы организовать в 1954 году полевые станы, обеспечив их вагончиками и палатками для жилья, кухнями, банями», — говорилось в том же постановлении.

Но даже спустя десятилетия целинная эпопея не утратила характер крупной военной операции. Для того чтобы собрать урожай, страна в буквальном смысле слова мобилизовала на это даже армию и флот. «Сами совхозы никогда не справлялись, своих сил им не хватало. Поэтому формировались целинные роты и батальоны, — вспоминает полковник в отставке Геннадий Фалеев о 1980-х годах. — Я тогда служил в Среднеазиатском военном округе. Дивизия стояла в Сары-Озеке. Но на целине нам встречались и военнослужащие из других округов, даже морячки баранку крутили — возили зерно».

Поездка на целину для военных была делом регулярным и неизбежным, как очередной призыв и дембель. «Призывали из запаса водителей, их называли «партизанами», это мужички лет 40-50. За месяц до начала уборки стягивали технику, ремонтировали, приводили в  порядок, крепили на железнодорожных платформах и во фронтовых теплушках. Готовили еду на буржуйках. Ехали к месту назначения: Петропавловск, Кустанай, Кокчетав», — перечисляет Фалеев.

«Председатели ссорились между собой за нас. Мешала ли целина боевой учебе? Можно ли отвлекать Вооруженные силы на уборку урожая? Я не задавал таких вопросов. Я человек военный, это была задача государственной важности, было постановление правительства об оказании помощи, был приказ», — подчеркивает Фалеев.

Целина изменила страну, вмешалась в судьбы миллионов  — не только рядовых граждан, но и политиков. Леонид Брежнев, который вскоре сменил Хрущева на посту генерального секретаря, был обязан карьерным взлетом в том числе и освоению целины. В ЦК казахстанской компартии к идеям Никиты Сергеевича отнеслись без должного энтузиазма. Тогда на ответственный участок Хрущев направил человека военного — замначальника главного политуправления советской армии и флота Брежнева. «Нет в данный момент более ответственного задания партии, чем это», — напутствовали уезжающего в Алма-Ату Леонида Ильича.

Целина стала для Брежнева испытанием. Последовавший 1955-й был «годом отчаяния» — урожаи резко упали. Решили сменить первого секретаря, и Брежнев стал фактическим главой Казахской ССР. Он оправдал доверие партии — в 1956-м собрали тот самый казахстанский миллиард пудов хлеба. «Пробил звездный час целины», — вспоминал впоследствии сам Брежнев. Вскоре он уехал в Москву на повышение — секретарем ЦК по оборонной промышленности, получил медаль «За освоение целинных земель». А в 1964 году Брежнев  — триумфатор целины — снял с поста инициатора распашки новых земель генсека Хрущева и занял его место.

В оценке того, чем стала целина для Советского Союза, расходятся историки, публицисты, политики и специалисты по сельскому хозяйству. Под вопросом и экономическая эффективность этого предприятия. Ведь потом знаменитый «казахстанский миллиард» собирали даже с меньшей посевной площади — и без мобилизации тысяч военных, школьников и студентов. Освоение новых земель оттянуло значительные ресурсы страны, от этого, как считали многие, пострадали районы традиционного земледелия. Хотя понять, насколько успешен тот или иной проект в специфических условиях социалистической экономики, непросто.

Герой Социалистического Труда Валентин Щербаков удостоился высшей небоевой награды СССР за рекордные показатели — вывозил хлеб с полей. В 1961-м он отправился в столицу освоения целины — Целиноград (ныне Нур-Султан, столица Казахстана). Как раз тогда город получил новое имя — Акмолинск.

«После армии мы с братом из родной Пермской области уехали в город Рудный, затем в городок Житикара, — вспоминает он. — Работал шофером, а в Житикаре на танцах с девушкой познакомился, она сказала: «Вы же водители? В Целинограде машин много, туда поезжайте». Мы с братом так и сделали. Приезжаем, ищем жилье — а там улица Щербакова, как фамилия у нас. Ну, думаем, знак. Так и остались».

«Всю жизнь проработал в строительной автоколонне, но осенью мы были на уборке урожая. У сельхозуправления техники хватало только, чтобы посеять — убрать они сами не могли», — описывает целинник реалии советского агропромышленного комплекса.

Уже на пенсии ветеран звезды съездил в те места, где нес трудовую вахту по спасению урожая. «Сейчас людей меньше на уборке, все процессы экономнее, не так, как раньше. Все ведь частное», — делится он впечатлениями. 

Мечта оказалась несбыточной: 1963 год выдался неурожайным и государству пришлось закупать зерно за границей. Тратили валюту на пшеницу и в последующие годы. Несмотря на грандиозность проекта по распашке новых земель, Советский Союз так и не построил царство продовольственного изобилия для трудящихся. А население постоянно росло — как и запросы граждан первого в мире государства рабочих и крестьян. 

Доктор исторических наук Вадим Рогинский освоение целины считает вынужденной мерой. «Мне в начале 50-х было пять-шесть лет, и, помню, я стоял в очереди за мукой. Это было не в глуши, а в столице огромной страны — в Москве. Просто не было хлеба. Решение, казалось, лежало на поверхности: места для посева много, техники много, молодежи много! Ура! Проблему это не решило, но какая-то прибавка к рациону советского человека была», — говорит он.

Блестящим освоение целины можно считать с пропагандистской точки зрения, полагает Рогинский. «Мобилизовали писателей и поэтов, ставили пьесы, снимали фильмы. Был такой фильм удачный «Солдат Иван Бровкин». Сняли, как сейчас говорят, сиквел «Иван Бровкин на целине» — тот уже получился совершенной клюквой. По радио постоянно звучали песни о целине, так часто, что я их до сих пор помню. «Вьется дорога длинная, здравствуй, земля целинная». Целина стала одним из важных событий в жизни СССР», — заключает историк.

Пропагандистский аппарат советского государства действительно работал на полную мощь. Освоение земель сравнивали с космической программой. По понятным причинам партии и правительству нужно было больше людей на пашнях, а не на орбите. Иосиф Кобзон пел про «Планету Целину»: «У студентов есть своя планета — это, это, это — целина!» А космонавтов награждали медалью «За освоение целинных земель» только потому, что спускаемый аппарат приземлялся в распаханной степи — ну и по традиции, заведенной с 1961 года. Ведь первой государственной наградой первого космонавта Земли Юрия Гагарина была именно «целинная» медаль.

Его корабль «Восток-1» совершил посадку в Поволжье. Там председатель колхоза и вручил первопроходцу награду от советского правительства. Звезду Героя Советского Союза и досрочное звание майора Гагарин получил чуть позже.   

«Среди масштабных проектов советской власти целина стала, пожалуй, одним из важнейших, а в общем списке — предпоследним, — объясняет кандидат исторический наук Михаил Диунов. —    Завершила эту историю эпопея строительства БАМа. Освоение целины было объектом самого пристального внимания коммунистической партии, а система пропаганды работала на полную мощность, чтобы привлечь людей на новые земли. Но с БАМом вышла промашка и там уговаривали уже преимущественно «длинным рублем».

И все же целину не сравнить с покорением космоса.

Несмотря на напряжение всех сил государства, освоение новых земель так и не дало ответа на продовольственный вопрос. «Эта проблема была неразрешимой задачей прежде всего из-за нежелания государства устанавливать справедливые цены на сельскохозяйственную продукцию. Там, где производителям платили хорошие деньги, например в Закавказье, сельское хозяйство работало неплохо. А в широкой полосе от нечерноземных областей до Кубани советское государство расходовало огромные средства на мелиорацию, ирригацию и капитальное строительство, но спокойно терпело множество убыточных или находящихся на грани разорения хозяйств, которым и надо было помогать», — говорит Диунов. 

Успехом можно считать то, что в каком-то смысле целина подарила СССР следующего руководителя — «дорогого Леонида Ильича».

«Хрущев был доволен Брежневым, и тот вскоре очутился в Москве, где быстро, буквально за несколько лет, сделал карьеру по партийной линии. Возможно, если бы не целина, Брежнев так и остался бы региональным руководителем второго эшелона», — полагает историк.

Правда, потом новый генсек отодвинул в тень и предшественника, и его грандиозную инициативу.