Дмитрий Рогозин: Луна — не просто миссия престижа, а долговременный проект

Год назад Дмитрий Рогозин указом президента страны был назначен генеральным директором госкорпорации "Роскосмос". До этого он длительное время курировал атомную и ракетно-космическую отрасли, а также весь оборонно-промышленный комплекс на должности профильного вице-премьера. За минувший год произошло много событий: полностью обновлено руководство госкорпорации и ракетно-космической отрасли, анонсирована реализация крупных проектов, таких как создание Национального космического центра, развертывание группировки дистанционного зондирования Земли "Государево око" и многофункциональной системы "Сфера". О результатах работы за год с момента назначения на должность в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал генеральный директор "Роскосмоса", специальный представитель президента России по вопросам международного сотрудничества в области космоса Дмитрий Рогозин.

— Какие изменения в ракетно-космической отрасли произошли за прошедший год? Что было самым сложным?

— Мы считаем важным открыто говорить с обществом о долгосрочных целях космической деятельности. Но для того, чтобы достигать каких бы то ни было целей, нужно перевести саму отрасль в целевое состояние — способность работать на результат, а не на процесс. Это главная задача текущего этапа управления.

Любой руководитель неизбежно начинает с двух вещей. Кадры и деньги. Если говорить о кадрах, то это формирование управленческой команды. В нее вошли профессионалы, выходцы из крупных предприятий отрасли, из структур Министерства обороны. С другой стороны, мы пригласили специалистов из правительства, бизнеса, носителей знаний и лучших практик из других отраслей.

Важнейшая задача — это восстановление конструкторского потенциала. Мы часто недооцениваем, до какой степени в разных отраслях оказались утрачены школы, компетенции по созданию новой техники. Даже там, где конструкторский потенциал сохранился в постсоветский период, он поддерживался зачастую лишь на уровне, достаточном для эксплуатации или модернизации старой техники, но не для создания новой.

Следующее — аудит состояния предприятий, производственных процессов, который был проведен и в конечном счете также нацелен на оценку качества управленческого персонала и принятие кадровых решений. Сегодня на многих крупных предприятиях отрасли — новые руководители.

Что касается денег, то здесь, к сожалению, нам сразу пришлось работать в режиме "пожарной команды".

— В первую очередь здесь речь, видимо, о ситуации в Центре Хруничева?

— Закредитованность, избыточность накладных расходов — болевая точка многих компаний ОПК, но иногда проблемы приобретают настолько острый характер, что заставляют думать уже не только об экономических рисках, а об угрозах национальной безопасности. Возможно, самая острая проблема прошедшего года — поиск решений для финансового оздоровления ГКНПЦ им. М. В. Хруничева.

Именно из этого поиска возник проект Национального космического центра, который мы будем реализовывать совместно с правительством Москвы. И, по-моему, это хороший пример того, как антикризисные меры могут сопрягаться с мерами по развитию. Будучи изначально нацелен на оптимизацию активов отрасли, ее финансовое оздоровление, он обязательно сыграет свою роль по формированию созидательной научно-инженерной среды. На этой производственной площадке будут размещаться, помимо коллективов предприятий "Роскосмоса", базовые кафедры вузов, технологические компании. Это будет полноценный аэрокосмический кластер с соответствующим составом участников и пакетом льгот.

Возвращаясь к теме денег: конечно, мы стараемся идти от режима "пожарной команды" к системным мерам. Недавно был создан банк с функциями отраслевого казначейства. Это позволит упорядочить финансовые процессы и, главное, видеть как на ладони всю систему кооперации. Мы меняем подходы к контрактной работе. Еще в конце 2017 года мы в правительстве разработали и внедрили систему мотивационного ценообразования в ОПК, когда предприятие в рамках долгосрочных контрактов может сохранять сэкономленные средства. Без этого нет стимулов к снижению издержек. До сей поры этот механизм в "Роскосмосе", по сути, не применялся. Сейчас мы начинаем его внедрять и применять по ряду контрактов.

Много потерь отрасль несет из-за разобщенности, дублирования мощностей на различных предприятиях — где-то они перегружены, а где-то простаивают. При этом фирмы часто не имеют информации о существующих у коллег по отрасли компетенциях и ресурсах. Результаты интеллектуальной деятельности омертвляются, не вводятся активно в оборот из-за этих внутренних перегородок. Поэтому один из ключевых приоритетов сейчас — превращение "Роскосмоса" в по-настоящему интегрированную структуру. С единой технологической политикой, единым пространством исследований и разработок, целостной производственной системой, объединенной деловой, корпоративной культурой. Только так мы можем быть полноценным игроком на глобальном уровне.

На это направлена наша политика по цифровой трансформации отрасли, по структурированию активов через создание продуктовых холдингов и общеотраслевых центров компетенций.

— Какие основные перспективные проекты на ближайшую и долгосрочную перспективу ставит перед собой "Роскосмос"?

— Космические приоритеты должны формироваться в контексте общенациональных. Есть целый ряд вызовов, стоящих перед нашей страной, для ответа на которые космонавтика играет абсолютно первостепенную роль. Это обеспечение суверенитета и безопасности. Причем понимаемых широко — не только как способность защитить себя военным путем, но как защищенность основных систем жизнеобеспечения, которые сегодня немыслимы без инфраструктуры космической связи, навигации, дистанционного зондирования Земли.

Важнейшей задачей является обеспечение территориальной связности. У нас самая большая страна в мире — с растянутыми коммуникациями, трудным пространством, для которого космос является ключевой опорной инфраструктурой. Контроль, наблюдаемость этого пространства, доступность систем связи в удаленных районах — все это требует использования космических систем.

Это и обеспечение весомой роли нашей страны в мире в условиях жесткого давления по всем фронтам. Космонавтика обладает беспрецедентным потенциалом и с точки зрения мягкой силы страны, и с точки зрения формирования новой архитектуры международного сотрудничества. Это не только вопрос престижа государства, хотя и его нельзя недооценивать. Сотрудничество в космосе, где мы обладаем уникальными возможностями, помогает формировать и скреплять экономико-технологические альянсы, в том числе с развивающимся миром, в которых мы нуждаемся для расширения географии и номенклатуры нашего экспорта. Исходя из этого контекста и выстраиваются наши приоритетные проекты.

— Расскажите о конкретных проектах.

— Начну с орбитальной группировки. Проект "Сфера" — это не просто предложение по развертыванию дополнительных сегментов национальной группировки. Это, возможно, первая масштабная попытка комплексно подойти к ее развитию, включая интеграцию систем управления существующими группировками, развертывание новых многоспутниковых систем (в том числе в сегменте спутникового интернета), восполнение недостающих звеньев в действующих группировках (например, в сегменте дистанционного зондирования Земли), развитие систем управления большими данными для обработки информации со спутников, развитие производственных технологий для ускорения и удешевления производства космических аппаратов нового типа и так далее.

В свое время космической отраслью, благодаря поддержке президента, была обеспечена реализация проекта ГЛОНАСС как важнейшего фактора безопасности страны. Сейчас на повестке дня модернизация этой системы и замещение в ней импортной элементной базы. Собственная навигационная система — это атрибут реального суверенитета в современном мире. Но сейчас мы должны задуматься о том, что по мере цифровизации инфраструктуры такую же критичную роль в плане суверенитета и безопасности начинают играть системы дистанционного зондирования Земли и спутникового интернета. В рамках программы "Сфера", которая сейчас только формируется (она еще не имеет официального статуса в системе государственных документов), мы хотели бы дать продуманный ответ на этот вызов.

— Но для развертывания группировки потребуются ракеты. Что с ними?

— Средства выведения и наземная инфраструктура. Из-за упущенного времени — 10-15 лет, когда не было инвестиций в новую технику, — возник разрыв продуктового ряда: часть проектов — в инвестиционной фазе, другая часть — в угасающей части жизненного цикла. Поэтому очевидный на сегодня приоритет — создание и отработка нового поколения космических ракет, которые обеспечат наши возможности в околоземном космическом пространстве и в дальнем космосе. На 2022 год намечено начало летных испытаний ракеты-носителя среднего класса "Союз-5" ("Иртыш") — проект, который должен усилить наши позиции на рынке пусковых услуг. Разработана концепция федеральной целевой программы по комплексу сверхтяжелого класса. В ее рамках летные испытания ракеты-носителя сверхтяжелого класса "Енисей" на космодроме Восточный запланированы на 2028 год.

Что касается "Ангары" в ее различных модификациях, она в целом состоялась как опытно-конструкторский проект. Но теперь должна состояться как серийный продукт. Для этого нужны полезные нагрузки, усилия по снижению себестоимости, наземная инфраструктура. Жизненно важно подготовить под тяжелую "Ангару" стартовый стол на Восточном. Это вопрос гарантированного доступа в космос, в том числе на геостационарную орбиту, с национальной территории. Начало летных испытаний "Ангары-А5" с космодрома Восточный мы планируем на 2023 год. Затем — постепенный рост количества запусков и объема полезных нагрузок, по мере которого будут оптимизироваться производственные процессы и снижаться себестоимость. К 2025 году эта ракета должна полностью заменить "Протон-М".

— Если с железом понятно, то как быть с сервисами? Будут ли они создаваться и развиваться?

— Важное направление, которое мы начали активно развивать, — создание интегрированных сервисов на базе нашей космической техники. Когда мы говорим о средствах выведения, это ключевое звено с точки зрения доступа в космос. Но в денежном выражении это лишь порядка четырех процентов от рынка, формируемого космической деятельностью. Основная часть рынка — наземное оборудование и сервисы, использующие результаты космической деятельности и доводящие их до потребителя. В этом сегменте рынка мы не дорабатываем. В данном случае я говорю и о стране в целом, и о госкорпорации. Мы несем затраты по созданию инфраструктуры, а сливки снимают другие игроки.

Есть колоссальный и растущий рынок услуг, связанных с геопозиционированием, от мониторинга безопасности в нефтегазовом комплексе до ведения земельных кадастров. Компания "Терра Тех", входящая в периметр корпорации "Российские космические системы", формирует соответствующие продуктовые предложения. Мы готовы в этой сфере к широкому взаимодействию с частным бизнесом, к созданию партнерств.

И мы рассматриваем это как важное направление диверсификации нашей деятельности наряду с традиционно сильными позициями космической отрасли в производстве оборудования для нефтегазового комплекса, космической медицине и так далее.

— А что с пилотируемой космонавтикой?

— Я думаю, что из перечисленных мной вначале приоритетов она больше всего имеет отношение к международной стороне дела, к укреплению позиций страны в мире. Это та сфера, где мы — безусловные лидеры, и должны это лидерство удерживать.

Хочу подчеркнуть, что несмотря на высокие расходы, эта сфера не является сугубо затратной, она может косвенно окупаться. Долгое время это происходило за счет сотрудничества с США, в том числе за счет сложившейся в определенный момент монополии по доставке людей и грузов на МКС. Эта ситуация сохраняется по сей день, но понятно, что она временная. И ясно, что по мере того, как американцы будут пересаживаться на собственную транспортную систему, нам важно активизировать международное сотрудничество по пилотируемым программам на других направлениях. Надеюсь, что хорошим прецедентом в этом плане станет наш проект с Объединенными Арабскими Эмиратами по МКС. В перспективе такого рода проекты могут включать в себя не только подготовку, доставку на МКС, сопровождение программы работ, но создание гостевых научных и производственных модулей. Россия могла бы взять на себя уникальную роль проводника в космос для новых космических держав.

Но для этого мы должны, наконец, достроить российский сегмент МКС. Многофункциональный лабораторный модуль по разным причинам много лет не может попасть на орбиту. Мы уже называем его между собой "многострадальный лабораторный модуль". Сейчас принят план работ для того, чтобы обеспечить запуск многофункционального лабораторного модуля в 2020 году. Следующий на очереди — научно-энергетический модуль.

Часто задается вопрос о будущем МКС после 2025 года. Мы будем стремиться к сохранению и развитию этой уникальной платформы. МКС может получить второе дыхание за счет расширения круга участников экспериментов на борту, и государственных и частных, за счет расширения функционала. Она может играть роль полигона по испытанию космической техники, бортовой аппаратуры, платформы для многих полезных нагрузок, в перспективе — логистического хаба для выводимых грузов, включая ремонт и обслуживание возвращаемых на станцию спутников, межорбитальные буксиры с опорой на станцию и так далее.

И с этой точки зрения по мере движения на Луну роль МКС как космического порта и полигона может не снижаться, а возрастать.

— "Роскосмос" совместно с РАН разрабатывает концепцию исследования и освоения Луны. В какую сумму оценивается программа до 2040 года?

— Сначала важно сказать несколько слов об общем замысле лунной программы. На данном этапе развития технологий Луна — это прежде всего научный проект. Но касающийся далеко не только и, может быть, не в первую очередь самой Луны. Это уникальная научная лаборатория для исследования дальнего космоса. И это площадка для развития средств наблюдения и контроля поверхности Земли и околоземного космического пространства.

Действующая редакция "Основ государственной политики в области космической деятельности" от 2013 года сфокусирована на перспективе создания лунной базы. Актуальность этой задачи не только для России, но и других космических держав выросла в связи с недавно установленным фактом наличия в окрестности лунных полюсов уникальных районов площадью в несколько квадратных километров, которые обладают благоприятными условиями для развертывания инфраструктуры присутствия. Я имею в виду возможные залежи лунного льда в кратерах и хорошую освещенность.

Понятно, что это долгосрочная задача, но от нее должны отсчитываться и ближайшие шаги, в том числе запуск зондов, накопление знаний о лунной поверхности; отработка транспортных платформ, обеспечение надежности; когда будет транспортная инфраструктура — развертывание инфраструктуры навигации и связи, запуск строительных роботов для подготовки базы, потом аватаров для ее испытаний. Кстати, большая часть необходимых для лунной программы технологий имеет значительный потенциал земного применения, особенно для работы в экстремальных средах — в низкотемпературных режимах, под водой, в зонах радиационного заражения и так далее. Робототехника в этом плане — очевидный пример.

— А дальше — пилотируемые миссии?

— Пилотируемой программа станет, когда будем уверены в безопасности, определимся с перспективными местами для развертывания инфраструктуры, подготовим и протестируем технику. Космонавт должен при полете на Луну переходить из одной безопасной среды в другую.

Особое место в спектре технологий, необходимых для лунного проекта, занимают проекты по развитию космической ядерной энергетики как основы для создания космических буксиров и источников энергии в космосе, которыми мы занимаемся совместно с "Росатомом". Благодаря подобным проектам Россия сможет предложить уникальные инфраструктурные решения для исследования и освоения космоса, которых нет и не будет ни у кого долгие годы.

В целом я убежден, что если мы выстроим свою транспортную систему "Земля — Луна", ей начнут пользоваться многие государства и негосударственные игроки — частные компании, научные центры. Для нашей страны это будет иметь хороший политический и экономический эффект.

— Будем ли мы сотрудничать с НАСА в освоении Луны, учитывая, что они вместо окололунной станции планируют сосредоточиться на национальной программе высадки на Луну?

— Будем ли мы при этом сотрудничать с НАСА? Считаю это абсолютно естественным и необходимым. Вопрос в конкретных формах и проектах.

Если сейчас для США ключевой рубежной целью становится пилотируемая миссия на поверхность в 2024 году, то возникает много вопросов относительно параметров программы Gateway — по срокам, архитектуре и так далее. В лучшем случае она отодвигается на второй план, в худшем — начинает выглядеть как ненужный элемент, влекущий дополнительные расходы и снижение надежности из-за множества операций вдали от Земли. Поэтому сейчас мяч на стороне американцев. Когда они определятся с компоновкой программы Gateway, будет почва для обсуждения. Откровенно говоря, пока все выглядит так, что с каждым новым президентом меняются приоритеты в космосе. Это затрудняет сотрудничество не меньше, чем политическая напряженность.

Что касается конкретных государственных программ, то на сегодня лунный проект полностью не помещается ни в одну из них. Его элементы есть и в действующей ФКП, и в концепциях тех федеральных целевых программ, по которым мы уже подготовили или готовим свои предложения правительству.

В частности, "Роскосмосом" совместно с РАН была разработана концепция федеральной целевой программы "Создание космического ракетного комплекса сверхтяжелого класса на 2020-2030 годы". В рамках данной ФЦП запланировано создание не только транспортной инфраструктуры, состоящей из ракеты-носителя сверхтяжелого класса, пилотируемого транспортного корабля и лунного взлетно-посадочного комплекса, но и средств поддержки пилотируемых миссий, поскольку создание указанных средств, за исключением пилотируемого транспортного корабля, не запланировано в рамках действующих федеральных программ.

В рамках рекомендованного нашими специалистами варианта развития российской лунной программы предлагается создание пилотируемого транспортного корабля и лунного взлетно-посадочного комплекса и их запуска с использованием ракеты-носителя сверхтяжелого класса, создание полезной нагрузки (тяжелый луноход и научная аппаратура для фундаментальных и прикладных исследований) для миссии "Луна–29" на сверхтяжелой посадочной платформе, лунного скафандра, исследовательских орбитального и посадочного аппаратов для определения местоположения лунной базы, пилотируемого негерметичного лунохода, полигона для отработки автоматических космических аппаратов (луноходов), многоразового буксира на электроракетных двигательных установках.

— Сколько будет стоить создание сверхтяжелой ракеты "Енисей"?

— Стоимость создания ракеты сверхтяжелого класса оценивается примерно в 700-750 миллиардов рублей. В качестве задела на послепрограммный период (после 2030 года) в рамках программы запланировано начало разработки первого модуля лунной базы и лунохода-строителя, целевых и вспомогательных средств и элементов лунной инфраструктуры, научной аппаратуры и робототехнических средств, создание информационной системы данных изучения Луны, средств медико-биологического обеспечения для осуществления высадки космонавтов на Луну в 2030 году и последующего (в послепрограммный период) развертывания посещаемой лунной базы.

Понимаю, что у многих энтузиастов космонавтики сроки могут вызывать разочарование. Но здесь есть два важных ограничителя — финансовые возможности государства и здравый смысл. Мне кажется, нам нет смысла участвовать в лунной гонке по той модели, что была в период холодной войны. Да и сейчас новая лунная гонка — это, скорее, не соревнование держав, а гонка между республиканцами и демократами в Капитолии. Для нас Луна — это не просто миссия престижа, а долговременный приоритет, поэтому лучше делать дольше, но дешевле и рациональней с точки зрения компоновки разных элементов программы.

— Сообщалось о планах внесения изменений в Федеральную космическую программу до 2025 года. Какие проекты могут войти в уточненную версию программы, а какие ее покинуть? Потребуется ли увеличение финансирования и на какую сумму?

— Федеральная космическая программа до 2025 года не может быть статичной, так как на ход реализации заложенных в ней проектов постоянно оказывают влияние различные внешние и внутренние факторы, такие как изменение планируемых параметров бюджетного финансирования, сложности с поставками электронной компонентной базы и так далее. Возникают новые проекты, поэтому мы корректируем программу, осуществляем ее донастройку.

В течение 2019 года мы внесли определенные локальные изменения в Федеральную космическую программу, которые сейчас находятся на утверждении в правительстве. В настоящее время госкорпорацией "Роскосмос" рассматриваются несколько перспективных проектов, которые в будущем могут быть включены в программу, но сейчас об этом говорить преждевременно.

Относительно программно-целевого планирования и бюджетного процесса скажу лишь одно — важно, чтобы у нас не возникало обязательств, не обеспеченных реальными финансовыми ресурсами. Без выполнения этого условия невозможно перевести отрасль в то целевое состояние, состояние нацеленности на результат, о котором я говорил вначале.

— Разорван ли контракт с производственно-строительным объединением "Казань"? Выбрана ли новая компания для строительства второй очереди на Восточном? Когда в связи с этим состоится первый пуск "Ангары" с Восточного?

— Контракт с ПСО "Казань" не расторгнут, однако работы по строительству второй очереди на космодроме Восточный были приостановлены с целью доработки проектной документации для запуска с этого стола "Ангары-А5В" с водородной ступенью и изменению некоторых моментов, связанных с ценообразованием. Да, сомнения были, но мы приняли решение внести изменения в контракт. Сейчас ведутся мобилизационные и подготовительные работы, чтобы с июня полноценно приступить к началу строительства и выдержать обозначенные сроки завершения работ.