Чжан Вэйвэй: Россия все еще ищет свой путь

Россия перестала быть зависимым и периферийным государством и стала новым полюсом миропорядка, считает директор Института Китая при Фуданьском университете в Шанхае Чжан Вэйвэй. Как и почему это произошло, в чем уникальность китайской модели развития и кто на самом деле выигрывает от глобализации, он рассказал в интервью РИА Новости.

— Вы, кажется, очень хорошо знакомы с моделями развития России и Китая. Не могли бы вы поподробнее рассказать, какие, по вашему мнению, существуют ключевые различия между этими двумя странами в плане экономической политики и системы управления? Как вы думаете, что Россия и Китай могли бы почерпнуть из опыта друг друга?

— Прежде всего, если рассматривать процесс внедрения реформ в социалистических или бывших социалистических странах, можно выделить три модели. Первая модель – это так называемая советская модель, или модель Горбачева. Лично я называю ее радикальной. Шоковая терапия, а скорее, даже две (шоковой терапии): первая, как вы знаете, коснулась политической системы, в которой произошел переход от так называемой однопартийной системы к многопартийной; в плане же экономики были предложены программа "500 дней" и приватизация за один день и за один раз. С учетом того, что в начале 1990-х годов разразился кризис, а сам Советский Союз, как известно, развалился, можно сказать, что модель не сработала.

Помимо этой модели, существует также консервативная модель, которую использовал Фидель Кастро на Кубе. Она подразумевала крайне незначительные экономические и политические реформы с небольшими изменениями. Куба отвергла глобализацию, и это их пугает.

Китай же стал действовать по другой модели. Я называю ее умеренной. Одной из ключевых особенностей данной модели является то, что она очень смелая и имеет нацеленность на реформы. Она приняла глобализацию. Но в политическом плане эта модель ведет себя очень осторожно и делает упор на те моменты, которые могут помочь в осуществлении экономических реформ.

Политическая машина не должна простаивать без дела или работать сама по себе, не принося никаких результатов. При проведении любых политических реформ все сводится к необходимости улучшить качество жизни людей. Реформы должны давать ощутимые результаты. Именно поэтому китайская модель развития работает очень хорошо.

— А что вы думаете по поводу современной модели развития России?

— Мне кажется, даже на данном этапе Россия все еще ищет свой путь и свою модель развития. Владимир Путин – очень грамотный лидер, особенно в том, что касается стратегического планирования. Но в экономическом плане, я думаю, России еще только предстоит найти свою модель развития. Как мне кажется, Россия ее еще не нашла, и страна должна экспериментировать, чтобы прийти к ней. Судя по тому, что я узнал из достаточно небольшого количества литературных источников, которые имеются по данной тематике, Россия и российские эксперты частично перенимают как политический, так и экономический опыт у Китая.

— Насколько важно для Китая и России следовать их собственным, уникальным путям развития на фоне того, как многие западные страны, включая США и европейские государства, сталкиваются со все большим количеством внутренних проблем, в частности, с проблемой иммигрантов, негативного влияния глобализации и роста националистических отношений? Как вы уже упоминали во время пресс-конференции, США в основном жалуются, в частности, на то, что Китай больше всех выиграл от глобализации.

— В современном мире западные СМИ все еще пользуются большим влиянием. И иногда они сами придумывают определенные проблемы, которых на самом деле нет. Если посмотреть на факты, то Китай действительно сильно выиграл от глобализации. Но на самом деле от нее выиграли и сами США. Американские компании заработали миллиарды (долларов) на китайском рынке. Взять, к примеру, ситуацию с iPhone: с какой стороны ни смотри, американские компании и фирмы-посредники получают как минимум 90% всей прибыли, в то время как китайские получают максимум 5-10%. И неужели эти американские фирмы, которые забирают себе 90% всей прибыли, считают, что они не выиграли от глобализации? Вовсе нет.

Проблема с США заключается в том, что у американской политической системы есть свои изъяны. Один из них заключается в том, что вся та прибыль, которую получают корпорация Apple и другие компании, так или иначе связанные с iPhone, или ее часть в силу политических причин не доходит до американских граждан. В результате по мере усиления процессов глобализации представителей среднего класса в США становилось все меньше. И это проявление кризиса экономической и политической системы страны. Несмотря на то, что ваши частные компании заработали так много денег по всему миру и, в частности, в Китае, эти деньги так и не смогли перенаправить на благо обычных людей. И именно поэтому люди выбрали Дональда Трампа своим президентом.

Проблема с США также заключается в том, что на научном языке называется финансизацией экономики. Глобализация вполне устраивает Уолл-стрит в том плане, что они могут получать огромную прибыль, особенно за счет провоцирования финансовых кризисов, подобных тому, что случился в России в начале 1990-х годов. Они обокрали российский народ. Вот в чем проблема. Когда экономика подвержена финансизации, то, что составляет настоящую экономику – промышленность, производство, уходит за границу. В результате промышленность в США страдает, что, в свою очередь, приводит к большому числу безработных. Но зато в плане получения прибыли у США все отлично.

— В своей книге "Конец истории и последний человек" знаменитый американский политолог Есихиро Фукуяма пишет, что западная либеральная демократия может быть конечной формой управления. Вы согласны с этой точкой зрения? Если нет, то какие, по вашему мнению, существуют альтернативы? Могут ли Китай или Россия найти альтернативу западной демократии, которую часто называют одной из универсальных ценностей?

— Почитайте мои дебаты с Фукуямой. Я тогда уже говорил, что это не конец истории, это конец ее конца. Если честно, мне кажется, что Фукуяма проявил наивность. Мир – это сложная система. Китай нашел свою собственную модель развития, которая может не подойти другим странам. Но в Китае она работает хорошо.

— Во время пресс-конференции вы сказали, что Китаю нужно совершенствовать свою политическую систему в плане формального характера выборов. Как вы думаете, Китай в будущем будет проводить выборы по более или менее западному образцу?

— Я описываю китайскую модель как "отбор + выборы". Эта модель все еще несовершенна, и мы работаем над ней. Но она уже работает лучше, чем западная модель, которая предполагает только выборы. В случае с Китаем отбором занимается Организационный отдел ЦК Коммунистической партии, который является очень компетентным органом. Если взять высшее руководство страны, многие из этих людей обычно занимали должность губернатора провинции в течение двух сроков. Если учитывать площадь Китая, к тому времени, как они стали членами Постоянного комитета Политбюро ЦК, у них уже был опыт управления регионом, в котором проживает столько же людей, сколько во всей России. То есть к моменту прихода к власти, они уже получили опыт управления примерно 140 миллионами человек.

— Продолжающиеся торговые переговоры между Китаем и США служат наглядным примером того, как в ХХI веке обостряется соперничество между двумя крупнейшими экономическими державами мира. Как вы думаете, насколько далеко зайдет это соперничество между США и Китаем как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе? Какую роль, по вашему мнению, в этом может сыграть Россия?

— Мировой порядок в самом деле претерпевает некие изменения в связи со взлетом китайской экономики. Как я уже говорил, это то, что я называю бинарной зависимостью, подразумевающий наличие центральных и периферийных стран. При этом центральные государства – это западные страны, а периферия – развивающиеся государства. Если вы читали про это, то знаете, что этот феномен получил название "теория зависимости". Эта теория была сформулирована в Латинской Америке, потому что многие страны в этом регионе сильно зависят от богатых стран, которым они поставляют ресурсы.

Но Китай, благодаря проведенным реформам и модернизации, стал независимым полюсом, который является крупнейшим партнером в области инвестиций, торговли и технологий как для центральных, так и для периферийных государств, как для развивающихся, так и для богатых стран.

В результате Россия при Путине также растет, потому что раньше она была просто зависимым или периферийным государством. Теперь Россия перестала быть зависимой или периферийной страной и стала еще одним полюсом.

Китай и Россия являются двумя наиболее важными полюсами при новом мировом порядке. Работая вместе, они могут многое.

— Раз уж речь зашла о совместной работе: многие утверждали, что Китай сыграл роль в распаде СССР во время холодной войны из-за существовавшего на тот момент противостояния между Пекином и Москвой. Сегодня, кажется, в отношениях между тремя странами складывается схожая ситуация. Насколько важно для Китая удерживать Россию на своей стороне, чтобы избежать того, что происходило во время холодной войны, когда СССР сам подтолкнул Пекин в объятия Вашингтона?

— По моим наблюдениям, сегодня российско-китайские отношения уже вышли за пределы этого устаревшего механизма треугольника. В реальности, как я уже сказал, и Си Цзиньпин, и Владимир Путин – очень зрелые государственные деятели. Когда они говорят о стратегическом сотрудничестве, это значит, что они говорят именно о стратегическом сотрудничестве. О серьезном сотрудничестве в средней и долгосрочной перспективе. И оно направлено не только против определенной политики Соединенных Штатов. Речь идет о куда большем – о глобальном порядке.

— Станет ли поводом для беспокойства, как полагают некоторые китайские исследователи, готовность России вновь наладить свои отношения с Западом и работать с США более активно?

— С моей точки зрения, это неверное понимание Владимира Путина. По крайней мере, Путин мыслит гораздо глубже, чем эти китайские ученые. Речь идет о будущем всего мира. Мы можем работать вместе, чтобы изменить будущее всего человечества. В этом мире можно сделать что-то гораздо более захватывающее, чем просто соревноваться с той или иной страной.

— Как вы понимаете цели Китая в отношении инициативы "Один пояс, один путь"? Как вы думаете, какую роль сыграет Россия в этом грандиозном проекте, особенно в плане экономического сотрудничества? На пресс-конференции вы упомянули, что улучшение инвестиционного климата в России может стать одним из тех факторов, которые могут дать толчок двухсторонним инвестициям и торговле.

— Есть так много областей, в которых Китай и Россия могли бы сотрудничать. Например, в цифровой экономике, в аэрокосмической промышленности. Это выходит далеко за пределы нефти и газа, что немаловажно. Мы действительно можем сделать что-то вместе во времена четвертой промышленной революции. Такого еще не было. Например, нам предстоит создать еще много правил для регулирования сферы цифровой экономики. Взять, к примеру, облачные технологии, какие правила управляют облаком? Если Россия и Китай смогут сотрудничать в разработке таких правил, в дополнение к экономическому и технологическому сотрудничеству, это еще одна сфера (в которой Россия и Китай могут работать вместе).

— Динамика отношений между Китаем и Россией принципиально отличается от эпохи холодной войны. С увеличением экономической мощи Китая Пекин, похоже, надеется изменить свою роль в двусторонних отношениях с Россией. Как, по вашему мнению, Китаю лучше всего реагировать на обеспокоенность России в этом плане, чтобы повысить взаимное доверие? Что в данной ситуации может сделать Россия?

— Я думаю, что в случае с Россией многие из представителей современной российской элиты извлекли уроки из шоковой терапии (при Горбачеве в 1980-х годах). Я думаю, что в то время некоторые из представителей этого класса думали, что они (Россия) являются частью Европы, и они приняли Запад. Но в конце концов они сильно пострадали, потому что Запад сказал им: нет, вы не одни из нас. Вот в чем заключается проблема.

В моем понимании современных российских политических тенденций сейчас вопрос заключается уже в самоопределении России как нации, располагающейся между Европой и Азией, то есть евразийской страны, что вполне понятно. И это имеет много общего с Китаем. Мы также считаем, что китайцы и русские могут легко общаться друг с другом, отчасти из-за общих социалистических традиций. Помимо схожей культурной самобытности, Россия и Китай также унаследовали много общего от социализма. Поэтому я положительно настроен (в том, что касается укрепления двухстороннего доверия). Кроме того, в обеих странах многие представители интеллигенции и ученые находились под сильным влиянием западной идеологии, политической науки и социологии, но сейчас им нужно выйти за эти рамки.