Александр Себякин — бывший военный, предприниматель. В феврале 2014 года возглавил один из отрядов самообороны Севастополя.

«Мы бы жили, как жили, еще неизвестно, сколько лет. Ведь конкретно против украинского народа никто ничего не имел. Осенью 2013-го, когда началось в Киеве, в западных областях страны, все это делалось чисто за бабки: никакой идеи у них не было, люди от нищеты ехали на Майдан.

Двести гривен (на тот момент 25 долларов. — Прим. ред.) в день — просто покричать, восемьсот гривен (100 долларов) — за активное участие в бандформированиях. Сначала «Правый сектор»*, потом будет создан «Азов» и так далее. Средняя пенсия тогда была 800 гривен, столько же бабушки, верещавшие на Майдане «Мы Европа!», получали там за четыре дня. Были и другие персонажи: трусики себе собирались покупать кружевные в Европе. До сих пор, наверное, покупают. Как вспомнишь — ужас».

«Когда они начали жечь и убивать «беркутов» (бойцов спецподразделения МВД Украины «Беркут». — Прим. ред.), друг в друга стрелять, Севастополь закипел. Нам такая власть здесь не нужна. Госпереворот, президент просто сбежал, бросив пацанов-срочников, которым потом и глаза выкалывали, и руки отрубали. Других вон на колени на площадях ставили. Но мы тут на колени становиться не собирались. На 23 февраля был назначен общий сбор на площади Нахимова. Вышли десятки тысяч людей, протестовавших против того, что происходит на территории Украины. Алексей Михайлович Чалый был выдвинут народным мэром Севастополя».

Как только закончился митинг, люди самостоятельно стали организовываться в группы для защиты города. Поделенная на отряды, четко выстроенная самооборона появится не сразу.

Александр Себякин вспоминает: «Нас с ребятами было человек двадцать — мы блокировали горгосадминистрацию и горсовет. Я в меру своих возможностей координировал толпу — коридоры делали для Чалого, чтобы он спокойно проходил, потому как провокаций ждали со всех сторон. Слуги народа в горсовете все никак не могли решиться проголосовать за Алексея Михайловича, потому что он был гражданином России. Они долго совещались, а мы помогали им, чтобы они не вышли из горсовета и не растворились. Под давлением общественности решение было принято. А потом пошло-поехало».

Максим Виноградов — еще один активный участник самообороны. Сейчас он руководит детским технопарком «Кванториум» в Севастополе, а тогда был простым охранником.

Двадцать третьего февраля они с женой оба находились на работе, на митинг пойти не смогли, но за всеми новостями следили нон-стоп. «Я был в охране одного частного лица. В понедельник, 24-го, сменился с дежурства и сразу побежал на площадь. Стояла толпа, все пытались понять, куда записаться, списков было очень много. Мы с пацанами пошли к бывшим военным. В тот же день я уже стоял в оцеплении у горгосадминистрации», — восстанавливает хронологию Виноградов.

«Никто нас специально никуда не приглашал. Это было решение каждого. Кто-то сидел на печке и смотрел, чем все закончится. Но если бы не было такой сильной организации единомышленников, могли бы нас и задавить», — добавляет Себякин.

С 24 февраля самооборона начала брать под охрану гособъекты. Милиция не мешала: все видели, что творится в Киеве. «Ребята, вы народ, делайте, что считаете нужным, мы в политику не лезем», — отмахивались милиционеры. А у самих под куртками висели георгиевские ленточки. «Так мы понимали, что они наши», — поясняет Максим. «У нас вообще город очень культурный, все друг друга уважают. За время всех этих событий здесь ни одного окна не было разбито, а на Украине города жгли», — отмечает Александр.

В первую очередь нужно было блокировать все подъезды к Севастополю. «Город географически расположен так, что мы оперативно полностью перекрыли его по периметру, по-простому уже не пролезешь. Шесть блокпостов стояло изначально. Мы перекрыли все въезды в город, все дороги. Теоретически можно было просочиться через леса, но их тоже патрулировали: охотники, которые знали любые лазейки. Там все очень хорошо подготовили», — рассказывает Виноградов.

В первые дни на блокпостах не было даже оружия. «Люди стояли условно с лопатами», — продолжает Максим. «Но на автоматы с лопатами сильно не попрешь. Поэтому блокпосты усиливали охотники, у которых было свое разрешенное оружие», — уточняет Александр.

 — Откуда потом взялось оружие?

— Потихонечку забрали из украинских воинских частей и грузовиками вместе с боеприпасами доставили в штаб самообороны, чтоб оно не попало в нехорошие руки.

— Военнослужащие из этих частей не пытались вмешаться?

— Да им это не нужно особо было. Здесь в основном служили севастопольские офицеры.

Часть оружия выдали и на блокпосты, но в небольших количествах — только чтобы хватило для сдерживания, если начнут обстреливать, пока на подмогу не подъедут вооруженные отряды самообороны. Таких отрядов, с автоматами на руках, было несколько. Один из них как раз возглавил Александр Себякин.

— Как можно за один-два дня серьезно мобилизоваться без подготовки?

— Вы не забывайте, что у нас город военный. У нас много военных, в том числе и я — бывший. Я прекрасно знал, как все это организовать, как поделить людей на группы, как выстроить дежурства, организовать доставку продовольствия. По большому счету военные в отставке взяли на себя роль руководящего состава групп быстрого реагирования. Не действующие военные, подчеркну, а отставные. Все где-то служили: кто в ВДВ, кто в спецназе, кто в морской пехоте.

И Александр, и Максим сегодня затрудняются ответить на вопрос, сколько севастопольцев тогда участвовало в самообороне.

— Хотя бы примерные цифры есть?

— Да как их посчитаешь? Много. Весь город. Кого-то нужно было подменить на дежурстве в оцеплении или на блокпосту — очередь выстраивалась. Люди обращались постоянно: «Я могу привезти аккумуляторы», «У меня есть несколько пачек макарон и бутылка масла» и так далее. Многие бизнесмены продукты отгружали. Все один вопрос тогда задавали: «Скажите, чем помочь?»

— А были такие, кто просто сидел «моя хата с краю»?

— Конечно. «Ребят, поймите, я не могу, у меня бизнес, боязно». Но мы не понимали. Завтра придут твой дом и твою семью бомбить, а ты будешь сидеть и смотреть? Нам этого никогда не понять. У нас патриотизм в крови.

Когда прошла информация, что на полуостров из Киева выдвигаются «миротворцы» и «поезда дружбы», сотни севастопольцев и крымчан поехали блокировать границу Крыма с Украиной на Чонгар и в Армянск.

«Мы понимали, что Севастополь отстоим, но надо было перекрывать подступы к Крыму, поэтому очень много ребят наших и в первую очередь севастопольский «Беркут» выдвинулись на границу», — вспоминает Максим Виноградов.

Александр Себякин подхватывает: «Беркутята» сначала здесь, в части у себя, забаррикадировались: не знали, что с ними будет, когда вернулись из Киева. Они сказали: «Ребята, не трогайте нас». Отвезли в часть семьи с детьми и все вместе там забаррикадировались. На переговоры даже не шли — им конкретно на Майдане хватило. А потом поняли, что все идет по серьезному сценарию, что мы не просто здесь выбежали покричать на площадь, и сразу перешли на нашу сторону. Они, конечно, серьезно усилили самооборону, уехав на границу. Потому что у них и подготовка профессиональная, и оружия достаточно на руках. Так что именно «Беркут» — это первые вооруженные подразделения самообороны».

Впрочем, опасность исходила не только от «миротворцев» с территории Украины. В самом Севастополе также засели группы молодчиков, чья задача была — всячески помешать самообороне взять город под полный контроль. Александр Себякин в своем отряде сформировал небольшой аналитический отдел: несколько человек целенаправленно вычисляли адептов Майдана.

«Эти ребята профессионально занимались сбором информации из интернета. Ведь очень много сведений тогда выковыривали именно из Сети — их явки, пароли, планы. Наши парни отлично отрабатывали эту задачу: внедрялись в закрытые группы в соцсетях под видом укропатриотов, договаривались на встречу. Те давали адрес, и мы приезжали: «Привет, ребята, руки кверху, мордой в пол». Все это в считаные часы происходило.

Один раз очень хорошо группу молодчиков накрыли. Местные были, но конкретно так заряженные на Майдан — человек 15. В съемной квартире развернули штаб: висели трезубцы, украинские флаги, вся атрибутика, — в подробностях описывает Себякин. — Когда мы ловили этих балбесиков, привозили на допрос. С ними общался бывший сотрудник уголовного розыска, который был в нашем отряде.

Были и провокаторы другого рода — те, что болтались по улицам. «Я первое время лично следил, чтобы их сильно не били, — желающих хорошенько попинать было предостаточно. Но мы же не такие уроды, как те, что окопались в Киеве», — уточняет Александр.

Отдельная история была с украинскими журналистами. У толпы их не раз отбивал Максим Виноградов со товарищи: «Они что делали: ставили камеры у администрации, приводили подсадную утку, которая там им вещала, мол, не верьте ничему, весь Севастополь за Украину и так далее. Естественно, их порвать люди хотели, стояли на площади бабушки, женщины, слушали это вранье и просто начинали их на месте мутузить всем, что под руку попадало. Мы этих журналистов вытаскивали, отвозили подальше и объясняли: если не хотите остаться без здоровья, без аппаратуры, лучше цирк здесь не устраивать. Короче, спасали от расправы».

Три дня до прихода «вежливых людей» в ночь на 27 февраля севастопольцы держались, рассчитывая только на свои силы. На что они надеялись и чего боялись?

— С 23 до 27 февраля какие мысли крутились в голове? Пути назад ведь уже не было?

Александр Себякин: «А никто и не собирался. Мы понимали, что путь назад отрезан, но и что впереди — неизвестно. Боялись, конечно. Не за себя, а за своих детей и семьи. Майданутые товарищи ведь тоже были хорошо вооружены. Конечно, Севастополь можно было бы сделать неприступной крепостью на какое-то время, но они бы потом просто поставили артиллерию и методично уничтожили всех нас. Если бы не Россия».

Максим Виноградов: «Мы с женой обсуждали всю ситуацию. Я ей говорил: «Собирайся с детьми, уезжай в Нижний Новгород». У нас там родня. Она отказалась наотрез: «Бабушку с детьми отправим, а я здесь хоть где-то да пригожусь — перевязывать раненых, еду готовить». Ни у кого желания уезжать не было, хотя в эти дни до появления «вежливых» никто не понимал, какое будущее нас ждет. Мне дядька звонил постоянно из Нижнего: «Макс, как вы там, давай мы подъедем, ты пиши, если что». Он сам военный, подводник. Много казаков с Кубани приехало нас поддержать. Чувствовали поддержку со всей России, чувствовали, что не одни».

^{*Террористические и экстремистские организации, запрещенные в России.}