Острова без договора
В чем главная сложность Курильского вопроса
Галия Ибрагимова
По итогам Второй мировой войны Япония и СССР так и не заключили мирный договор, и спор о принадлежности Южных Курил растянулся на долгие семьдесят лет. Как эти острова оказались в составе России, кому принадлежали изначально и почему Япония предъявляет претензии — в материале РИА Новости.
Кто был первым на Курилах
В заявлениях Токио об исторической принадлежности Курил есть доля лукавства. Эти острова в Охотском море в XVI веке открыли русские мореплаватели, а в XVII веке Россия и Япония одновременно начали их осваивать. В результате айны — коренной народ Курильской гряды — практически полностью исчезли. Так что японцы в любом случае там были не первыми.
В конце XVIII века Екатерина II подписала указ о включении Курильских островов в состав России. Но борьба с японцами не прекратилась. Наконец в 1855 году противоборствующие стороны подписали Симодский трактат. Японии перешли острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, а России достались Северные Курилы. Нерешенным остался вопрос о принадлежности Сахалина.
Компромисса достигли спустя почти четверть века, согласовав в Санкт-Петербурге новый договор. Россия отказывалась от Курил, а Страна восходящего солнца — от Сахалина. Но и этот документ оказался под вопросом после начала в 1904 году Русско-японской войны.
Победитель Япония вдобавок к Курильскому архипелагу присоединила Южный Сахалин. Такое территориальное размежевание сохранялось вплоть до окончания Второй мировой войны, когда японцы, союзники нацистов, были разбиты антигитлеровской коалицией.
Именно этот факт — союз милитаристской Японии с фашистами — Токио каждый раз уводит на второй план, когда ведется дискуссия о вхождении Южных Курил в состав СССР по итогам войны.
По законам военного времени
С началом Второй мировой войны отношения Москвы и Токио складывались непросто. С одной стороны, в апреле 1941 года стороны подписали Пакт о нейтралитете, где условились не объявлять друг другу войну. С другой — открытие в июне 1944 года западными союзниками СССР Тихоокеанского фронта ускорило понимание того, что дни милитаристского режима Токио сочтены.
Чтобы помочь США и Великобритании на Дальнем Востоке, в апреле 1945 года Советский Союз денонсировал договоренности о ненападении с Японией, а в августе объявил войну. За это Сталин потребовал у союзников Южный Сахалин и Курильские острова.
Вашингтон и Лондон приняли его условие. В случае отказа Москва могла приступить к самостоятельным действиям, а этого западные союзники опасались больше всего. В феврале 1945 года на Ялтинской конференции, в «Крымском соглашении трех великих держав по вопросам Дальнего Востока», союзники зафиксировали переход к СССР Южного Сахалина и Курил.
После того как Верховный совет СССР включил Южный Сахалин и Курилы в состав страны, для международного признания этих территорий советскими предстояло добиться официального согласия и других стран-победительниц. Те не отказывались от крымских обязательств и включили пункт об отказе Японии от Курильских островов в текст Сан-Францисского мирного договора 1951 года.
Но Москва вдруг отказалась подписать этот документ. Кремль не устроило, что текст составляли Вашингтон и Лондон. Кроме того, советская сторона раскритиковала документ за то, что в нем не говорилось, в чью пользу Токио отказывается от Курильских островов. Не согласился Советский Союз и с тем, что подписать документ не пригласили Китай, «вынесший на своих плечах основную тяжесть борьбы с японскими милитаристами».
«Нужно быть слепыми, чтобы не видеть, в каком смешном положении оказались организаторы конференции, поставившие дело так, что в решении вопроса о мирном договоре с Японией участвуют Сальвадор и Никарагуа и не участвует Китай, — возмущался Алексей Громыко, занимавший тогда должность замглавы советского МИД. — Что касается СССР, то, вопреки утверждениям представителей США, с советским правительством никаких консультаций по мирному договору с Японией не производилось».
Во многом отсутствие подписи Москвы под Сан-Францисским договором впоследствии дало США и Японии повод для спекуляций о незаконном переходе Курил в состав СССР, а позднее России.
Упущенный момент
Главным критиком решения не подписывать Сан-Францисский договор был Никита Хрущев. «Американцы сдержали свое слово. Соблюдение наших интересов было предусмотрено, как и оговаривалось ранее протоколом, подписанным еще Рузвельтом. Я не знаю, что сыграло главную роль в нашем отказе», — писал он в мемуарах.
Уже в постсоветское время по этому поводу выражал сожаление патриарх российской дипломатии Евгений Примаков: «Мы упустили момент. Не отказались бы подписать мирный договор в 1951 году в Сан-Франциско, не было бы территориальных проблем».
Англичане и американцы быстро воспользовались дипломатическим промахом Москвы.
«Война кончилась. Главный враг, для разгрома которого мы были нужны Западу, был разбит. Теперь Запад начал мобилизовывать и сплачивать свои силы против СССР», — сокрушался в мемуарах Хрущев.
Примечательно, что Китай — одна из причин отказа Москвы подписать мирный договор — в 1960-е годы поддержал Японию в споре с СССР.
«В беседе с Мао Цзэдуном японцы подняли вопрос о Южном Сахалине и Курильских островах. Он согласился с их претензиями: «Да, мы поддерживаем вас. Ваши претензии имеют силу и законные основания», — рассказывал Хрущев.
Вернуть нельзя оставить
Москва пыталась подписать Сан-Францисский договор задним числом, но столкнулась с сопротивлением сначала американцев, а потом и японцев. «Японцы стали бороться против пунктов мирного договора, фиксирующих переход Курильских островов и Южного Сахалина к СССР», — вспоминал советский генсек.
Вскоре Япония заговорила о том, что СССР первым нарушил Пакт о нейтралитете, а значит и Южные Курилы, «северные территории», как их называют в Токио, оккупированы незаконно.
После начала военно-политического сближения Токио и Вашингтона стало понятно, что диалог обречен. Ситуацию спасло то, что сами японцы вскоре осознали необходимость контактов с Москвой. На Курилах сохранялось советское военное присутствие, и сложно было игнорировать такое соседство.
Стороны договорились заключить послевоенный мир на основе двухстороннего договора. Согласованная в феврале 1956 года Совместная декларация СССР и Японии позволяла странам официально провозгласить прекращение войны и возобновить дипломатические отношения.
Появление в Японии американских военных баз сильно беспокоило СССР, поэтому Москва пошла на торг. Кремль согласился рассмотреть вопрос о передаче двух южнокурильских островов — Шикотана и Хабомаи, потребовав взамен вывода из Японии иностранных военных.
«Мы считали, что такая уступка не имеет особого значения для СССР. Там лежат пустынные острова, которыми пользовались только рыбаки и военные. Оборонного значения эти острова тоже не имеют. Зато дружба, которую мы хотели завоевать со стороны японского народа, имела бы колоссальное значение. Поэтому территориальные уступки с лихвой перекрывались бы теми новыми отношениями, которые сложились бы между народами Советского Союза и Японии», — объяснял Хрущев это решение.
Хотя Московская декларация 1956 года так и не вступила в силу из-за неготовности сторон к компромиссам, она и сегодня считается основой послевоенной советско-японской, а после — росийско-японской дипломатии. Хрущев до конца жизни считал этот документ правильным.
Деньги в обмен на Курилы
Холодная война разделила мир на два идеологических лагеря. Япония была в стане оппозиции к соцблоку, соответственно, никаких подвижек в переговорах с Москвой не было.
Перестройка и «новое политическое мышление», которые объявил в середине восьмидесятых годов Михаил Горбачев, вдохновили и японцев. В происходящих в СССР изменениях они увидели шанс урегулировать территориальный вопрос. В начале 1990 года в Москву прибыл министр иностранных дел Синтаро Абэ (отец нынешнего премьера Японии), чтобы установить доверительные личные отношения с советским президентом.
«Горбачевская эра — шанс для японско-советского мирного договора. Даже если это будет стоить мне жизни, я хочу добиться результата», — неоднократно заявлял в тот период Абэ.
На переговорах в Кремле главу японского МИД сопровождал сын министра Синдзо Абэ. В японской делегации он выполнял функции секретаря, и его представили Горбачеву. Взглянув на сына министра, последний советский генсек заметил, что Синдзо очень похож на отца.
«Можно перепутать», — пошутил Горбачев.
Итогом состоявшегося диалога стала договоренность о визите советского руководства в Токио. Перед поездкой в японскую столицу госсекретарь США Джеймс Бейкер предупредил автора советской перестройки, что с японцами вести дела непросто.
«Учтите: нет более упорных переговорщиков. Они способны часами повторять свои аргументы, настаивать, возвращаться к уже сказанному. Просто рассчитывают «пересидеть» другую сторону», — объяснял американский дипломат.
Горбачев скоро в этом убедился. Чувствуя себя хозяевами положения, японцы сразу приступили к торгу. Они предложили Москве взять Декларацию 1956 года за основу переговоров о мирном соглашении, но дополнить ее обещаниями вернуть Токио не два, а четыре южнокурильских острова. Взамен японцы выразили готовность оказать экономическую помощь.
«По сути, это была попытка предрешить результат визита, а заодно навязать торг, поставив нас в положение просителя. Я сказал, что решительно отвергаю такой способ ведения дел. Это совершенно неприемлемо не только в диалоге между Японией и СССР, но и в принципе», — вспоминает Горбачев в книге «В меняющемся мире».
Делегации из Москвы пришлось тогда выдержать шесть раундов переговоров и раз за разом выслушивать повторяющиеся требования японцев — острова в обмен на экономическую помощь.
«Я выступил против увязки экономического сотрудничества с «успехом переговоров по мирному договору». Начинать надо именно с развития отношений во всех областях, в том числе в экономике, торговле, инвестициях. Только такой подход имеет перспективу», — рассказывает последний советский генсек.
Дружба, рыбалка, но не мир
Упрямство японцев и попытки увязать мирный договор с курильским вопросом привели к тому, что запланированная в 1992 году встреча в Токио Бориса Ельцина с японским премьер-министром не состоялась.
«Я стал подсчитывать, учитывая все нюансы и предложения, сколько же у нас есть вариантов. Оказалось, четырнадцать. Пикантность ситуации заключалась в том, что у самих японцев вариант был только один: острова всегда им принадлежали и должны быть им отданы. За два дня до назначенного срока я самостоятельно принял решение об отмене визита», — вспоминал Ельцин в книге «Записки президента».
В 1997 году первый российский президент и японский премьер-министр Рютаро Хасимото встретились в Красноярске. Помимо переговоров, главы государств условились сходить на рыбалку, рассчитывая, что неформальный диалог приблизит их к решению проблемы Курил и мирного договора.
«Выудить из Енисея мы с Рю хотели не только рыбу, но и мир. Настоящий мир, основанный на четких договоренностях. Никто еще не знал, какие казусы ждут нас на этой рыбалке», — рассказывал Ельцин в своей книге «Президентский марафон».
Итог той встречи «без галстуков» — российско-японские договоренности о совместном рыболовстве, инвестициях и банковских гарантиях. Мирный договор собирались заключить к двухтысячному году.
Сделали Абэ как
Владимир Путин еще в ходе первого президентского срока говорил, что Россия готова обсуждать с Японией условия мирного договора. Не возражал он и против того, чтобы взять за основу Декларацию 1956 года.
«Мы считаем, что у нас вообще нет никаких территориальных проблем. Это Япония считает, что у нее есть территориальные проблемы с Россией. Мы готовы на этот счет разговаривать», — заявил Путин два года назад.
Когда к власти в Японии пришел Синдзо Абэ — тот самый сын главы японского МИД, который в начале девяностых встречался с Горбачевым, в Токио заговорили о новом подходе в отношениях с Москвой. Для японского премьера достичь взаимного доверия с Россией и урегулировать многолетние споры стало делом чести — в память об отце.
Путин и Абэ в рамках провозглашенного нового подхода провели немало двусторонних встреч, называли друг друга по имени и даже перешли на ты. Но прорыва в решении территориального вопроса и заключении мирного соглашения так и не произошло.
Когда в прошлом году Путин предложил Абэ заключить мирный договор без предварительных условий, тот только отшутился.
Недавно японцы заговорили о «сингапурским прорыве» — ноябрьской встрече Путина и Абэ в Сингапуре. Некоторые чиновники даже упоминали о планах провести среди жителей оспариваемых островов референдум для выяснения их мнения по проблеме. В Москве развернувшаяся в Токио информационная кампания вызвала недоумение. Российский МИД вызвал посла Японии, чтобы сделать замечание о некорректности слухов по поводу статуса Южных Курил.
Об ожидаемом прорыве от очередных переговоров Путина и Абэ теперь говорят тише и реже.
Но надежды на то, что личная химия поможет достичь компромисса и поспособствует заключению мирного договора на устраивающих стороны условиях, прежде всего по курильскому вопросу, японцы все же лелеют.
